Понсон дю Террайль - Клуб червонных валетов
И с этой минуты она и поселилась на улице Бюсси, в этом мрачном, уединенном доме, о котором мы только что говорили.
Однажды вечером, то есть через два дня после свидания сэра Вильямса с Жённи, в среду, в тот день, когда, как мы знаем, у маркизы Ван-Гон должен был быть бал, раздался звонок: он невольно заставил вздрогнуть госпожу Шармэ, которая занималась в то время надписью какого-то адреса на письме.
Было около пяти часов.
Госпожа Шармэ вышла из своего кабинета в приемную, где лакей доложил ей, что приехала прелестная и добродетельная маркиза Ван-Гоп.
Но нам нужно сказать здесь несколько слов.
Маркиза делала много добра и раздавала бедным порядочные суммы денег.
Она много слышала о благотворительности и добрых делах госпожи Шармэ и вспомнила о ней в этот день по следующему обстоятельству.
Одна молодая девушка, жившая всего в нескольких шагах от маркизы, обратилась к ней е письмом и просила оказать ей какую-нибудь помощь, так как обстоятельства довели ее до того, что ей предстоял выбор между дорогой порока и смертью.
Госпожа Ван-Гоп тотчас же подумала о Шармэ.
Она поехала к ней просить содействия в этом деле и захватила с собой письмо бедной просительницы.
Через час после этого она вернулась в свой отель, где был назначен большой бал и где ей должны были представить Шерубена.
Через несколько часов после посещения маркизой Ван-Гоп госпожи Шармэ у одного из домов улицы Шоссе д’Антен остановился молодой человек и, войдя в него, позвонил в дверь квартиры № 45, где жил майор Гарде н.
— Как прикажете доложить о вас? — спросил его лакей, отворивший ему дверь.
— Шерубен, — проговорил вошедший, следуя за лакеем.
Это был тот член клуба червонных валетов, замечательная красота которого дала ему всеобщее название херувима.
Шерубен прошел через маленькую гостиную и приемную и вошел в кабинет майора, который полулежал в кресле.
Майор был человек лет пятидесяти, высок ростом и имел вполне воинственный вид и грудь, украшенную множеством орденов.
Он был очень странный человек, послуживший на своем веку в Пруссии, Испании и Португалии.
Он жил в Париже уже три года и проживал ежегодно около тридцати тысяч франков.
Был ли майор богат или беден? Этого никто не знал.
Но он жил очень весело и ни в чем не стеснял себя, а большего и требовать от него никто не мог.
Услышав доклад о вошедшем, майор полуобернулся и протянул ему руку.
— Здравствуйте, — тихо проговорил он, — вы аккуратны, а точность уже есть половина успехов. Садитесь-ка, у нас еще есть время выкурить сигару.
И при этом он посмотрел на часы.
— У маркизы соберутся все только около полуночи, а мы приедем в половине одиннадцатого, она будет еще почти одна, и это и будет лучшее время для того, чтобы представить вас.
Шерубен сел в кресло, которое майор подвинул к нему.
— Кстати, — спросил опять хозяин, — как вас зовут, мой уважаемый друг, так как, вероятно, Шерубен только ваше прозвище?
— Меня зовут Оскар де Верни, — ответил молодой человек.
— Вы служили?
— Нет, майор.
— Отлично. Это я вас спрашиваю для того, чтобы не сбиться. У вас такое лицо, которое как нельзя лучше удовлетворяет своей цели, когда нужно вскружить голову какой-нибудь женщине. Шерубен поклонился.
— Но, — продолжал майор, — для любви фигура не единственный ручатель успеха. Даже самому красивому человеку приходится преодолеть и побороться кое с чем в присутствии известных особ, а маркиза…
— Совершенно справедливо, — перебил его молодой человек, — но не беспокойтесь, я хорошо изучил свое ремесло.
Этот ответ, сделанный довольно сухим тоном, заставил майора прикусить язык и удовольствоваться легким наклонением головы.
— Кстати, — заметил опять Шерубен, — вы позволите, майор, задать вам один вопрос?
— Сделайте одолжение.
— Что вы думаете относительно нашего общества?
— Гм! Я думаю хорошо.
— Это не ответ.
— Что же вы хотите знать?
— Очень простую вещь: чем мы рискуем во всем этом деле? Так как, наконец, я должен сознаться вам, что я действую впотьмах.
— Извините меня, — ответил майор, — но я вас буду просить, господин Шерубен, объясниться более ясно.
— Хорошо, — проговорил молодой человек, — скажите, как[вы попали в наше общество?
— Как и вы. При посредстве господина Камбольха.
— И вы не знаете начальника?
— Нет, — ответил майор самым искренним тоном.
— И вы не находите, что мы поступаем чересчур легкомысленно?
— В чем, позвольте узнать?
— В том, что мы повинуемся невидимому могуществу.
— Нисколько! Если оно исполняет свои условия так хорошо, как оно исполняло их до сих пор.
— Но ведь мы играем в большую игру.
Я не нахожу. Наше ремесло не очень опасно, так как самая строгая полиция постоянно констатирует его. Мы любезны и нас любят.
Майор улыбнулся и посмотрел на Шерубена.
— Что же тут худого? — добавил он.
— Действительно, ничего.
— Посмотрим дальше. Случайно может быть, что наша любовь приведет к дурным последствиям и произойдет какая-нибудь катастрофа — так разве это уголовное преступление?
— Вы правы, — повторил еще раз Шерубен.
— Впрочем, — закончил майор, — я не знаю, какая роль выпала на долю наших собратьев, но я нахожу, что ваша совершенно безопасна. Кто может доказать, что я не был знаком с вами вчера или на днях? Мало ли, где мы могли встретиться с вами. На водах, в гостях. Мне всегда казалось, — .го вы очень порядочный человек, и я не затруднился нисколько представить вас маркизе. Положим, могло случиться, что вы полюбили маркизу и она вас тоже, ну чем же я-то тут буду виноват? Что я могу сделать? Следовательно, и маркиз не может быть недоволен мною.
— Вами-то, конечно, нет, но мною?
— И вами тоже. Вы ведь не его друг, а следовательно, и не изменяете ему. Он может вас убить, но дело никогда не дойдет до суда исправительной полиции.
— Вы правы. Мы можем ехать.
Майор позвонил и приказал подавать лошадей.
Ровно в половине одиннадцатого они уже были на улице Шоссе д’Антен.
У маркиза Ван-Гопа было еще очень немного гостей — не более тридцати человек окружали маркизу, сидевшую в своем будуаре, между тем как ее муж принимал гостей в зале.
Маркиз Ван-Гоп был человек лет сорока, хотя казался гораздо моложе своих лет.
Он был высок ростом, белокур и очень красив собой.
Маркиз Ван-Гоп был очень добр, честен, нежен и ужасно ревнив, хотя и ревновал свою жену не потому, что видел измену с ее стороны, но потому, что боялся ее.
И эта ревность отравляла спокойную, счастливую и роскошную жизнь богатого банкира, делавшего всевозможные усилия, чтобы скрыть свои мучения.
