Александр Дюма - Шевалье де Мезон-Руж
— Не может быть, чтобы ты не знала о заговоре прошлой ночи, — продолжал гвардеец. — Кто должен был тебе помочь?
Узница по-прежнему молчала.
— Отвечайте, Антуанетта, — сказал Сантерр, приближаясь к ней и не замечая дрожи ужаса, охватившего женщину при виде этого человека, который 21 января утром пришел в Тампль за Людовиком XVI, чтобы отвести его на эшафот. — Отвечайте. Этой ночью был заговор против Республики, вас пытались освободить. В Тампльскую башню вы заключены по юле народа и должны ожидать наказания за ваши преступления. Итак, вам было известно о заговоре?
Мария-Антуанетта вздрогнула от звука этого голоса, казалось, она пытается бежать от него, подавшись назад, насколько позволял стул. Но на этот вопрос она не ответила Сантерру, как и гвардейцу на два предыдущих.
— Значит, вы не желаете отвечать? — крикнул Сантерр, сильно топнув.
Узница взяла со стола третий том.
Сантерр отвернулся. Грубая сила этого человека, командовавшего 25-ю тысячами людей, лишившего жизни Людовика XVI, разбилась о достоинство несчастной узницы, которой он тоже мог отрубить голову, но которую не мог сломить.
— А вы, Елизавета? — обратился он к другой женщине, которая оставила свое вышивание, чтобы сложить руки и помолиться, не этим людям, конечно, а Богу, — вы будете отвечать?
— Я не знаю, о чем вы спрашиваете, — ответила она, — следовательно, не могу и отвечать.
— Черт возьми! Гражданка Капет, — сказал Сантерр, теряя терпение, — я ведь ясно сказал, что вчера вечером вам пытались помочь бежать. Вы должны знать виновных.
— Мы ведь не имеем никакой связи с внешним миром, сударь, а стало быть не можем знать ни того, что делается для нас, ни того, что делается против нас.
— Хорошо, — сказал Сантерр, — посмотрим, что знает об этом твой племянник.
И он подошел к кровати дофина.
Услышав эту угрозу, Мария-Антуанетта немедленно встала.
— Сударь, — сказала она, — мой сын болен и спит. Не будите его.
— Тогда отвечай.
— Я ничего не знаю.
Сантерр направился прямо к кровати маленького узника.
— Давай-ка, Капет, просыпайся, — сказал он, грубо встряхнув его.
Ребенок открыл глаза и улыбнулся.
Гвардейцы окружили кровать.
Вне себя от горя и страха, королева подала знак дочери, которая воспользовалась моментом и выскользнула в соседнюю комнату. Там она открыла одну из печных заслонок, вытащила оттуда записку, сожгла ее, и, сразу же вернувшись обратно, ободрила мать взглядом.
— Что вы от меня хотите? — спросил ребенок.
— Хотим знать, слышал ли ты что-нибудь прошлой ночью.
— Нет, я спал.
— Ты видно, любишь крепко поспать.
— Да, потому что, когда я сплю, я вижу сны.
— И что же тебе снится?
— Что я опять вижу отца, которого вы убили.
— Так ты ничего не слышал? — повторил Сантерр.
— Ничего!
— Да, волчата в сговоре с волчицей, — с яростью произнес представитель муниципальной гвардии. — Однако же заговор был.
Королева улыбнулась.
— Она презирает нас, Австриячка, — крикнул Сантерр. — Ну, хорошо же, если так, то применим декрет Коммуны по всей строгости. Вставай, Капет.
— Что вы собираетесь делать? — воскликнула королева. — Разве вы не видите, что он болен, его лихорадит. Вы хотите, чтобы он умер?
— Твой сын, — ответил Сантерр, — предмет постоянной тревоги для Совета Тампля. Именно он является целью для всех заговорщиков. Ведь они думают, что смогут увезти вас всех сразу. Ну что ж, посмотрим. Тизон!
— Позовите Тизона.
Тизон был поденщиком, выполнявшим в тюрьме всю тяжелую работу.
Он пришел.
Это был человек лет сорока, с обветренным суровым и диким лицом, вьющимися черными волосами, падающими на брови.
— Тизон, — спросил Сантерр, — кто вчера приносил арестованным еду?
Тизон назвал фамилию.
— А кто приносил белье? г
— Моя дочь.
— Разве твоя дочь прачка?
— Да.
— И ты позволил ей работать здесь с арестованными?
— А почему бы и нет? Она ведь за это получает, как получала бы любая другая. Ведь эти деньги не принадлежат больше тиранам, это деньги нации. А поскольку нация платит за них…
— Тебе ведь говорили, что ты должен внимательно осматривать белье.
— Да. А я разве не выполняю свой долг? В доказательство могу сказать, что вчера среди белья был носовой платок с завязанными на нем двумя узлами, я отнес его в Совет. Моей жене приказали развязать узлы, разгладить платок и отдать мадам Капет, не говоря ей ничего.
При упоминании об этих двух узлах, завязанных на носовом платке, королева вздрогнула, ее зрачки расширились, и она обменялась взглядом с мадам Елизаветой.
— Тизон, — сказал Сантерр, — твоя дочь — гражданка, в патриотизме которой никто не сомневается, но с сегодняшнего дня она не будет ходить в Тампль.
— Боже мой! — воскликнул испуганный Тизон. — Что вы такое говорите? Как! Я смогу видеть свою дочь только тогда, когда буду выходить?
— Ты не будешь больше выходить, — ответил Сантерр.
Тизон обвел всех блуждающим взглядом.
— Я больше не выйду! — воскликнул он вдруг. — Как же так? А я хочу выходить! Я подаю в отставку. Я не предатель и не аристократ, чтобы меня держали в тюрьме. Я вам заявляю, что хочу выйти.
— Гражданин, — сказал Сантерр, — подчиняйся приказам Коммуны и замолчи или тебе не поздоровится. Это я тебе говорю. Оставайся и наблюдай за всем, что здесь происходит. За тобой тоже присмотрят, я тебя об этом предупреждаю.
В это время королева, думая, что о ней забыли, мало-помалу успокоилась и уложила сына обратно в кровать.
— Пусть твоя жена придет сюда, — приказал Сантерр Тизону.
Тот беспрекословно подчинился. Угрозы Сантерра превратили его в покорного ягненка.
Пришла жена Тизона.
— Подойди сюда, гражданка, — сказал Сантерр. — Сейчас мы выйдем в прихожую, а ты обыщешь арестованных.
— Знаешь, жена, — сказал Тизон, — они не хотят больше пускать нашу дочь в Тампль.
— Как! Они больше не пустят нашу дочь в Тампль? Что же, мы больше ее не увидим?
Тизон покачал головой.
— Вы можете что-нибудь ответить на это?
— Мы подадим рапорт в Совет Тампля, и Совет решит. А пока…
— А пока, — сказала жена, — я хочу видеть дочь.
— Тихо! — скомандовал Сантерр. — Тебя позвали для того, чтобы ты обыскала арестованных, так займись этим, а потом посмотрим…
— Но!.. Однако!..
— Мне кажется, что у нас здесь все идет не так, как надо, — произнес Сантерр, нахмурив брови.
— Делай, что тебе приказал гражданин генерал! Выполняй, женщина. А потом, тебе ведь сказали, посмотрим.
