Кристиан Жак - Дело Тутанхамона
– Совершенно верно.
– Так знайте, милый мой, я – коллекционер подобных личностей! Мне довелось немало путешествовать. Могу признаться, что Южная Африка казалась мне забавной пару дней, Япония – неделю, Франция – вечер, а Соединенные Штаты – месяц. Теперь мне география наскучила! Хочу знакомиться с людьми, с которыми я никогда не встречусь в обществе. Вот с вами, например. Ах, как самодовольны и скучны аристократы! А великие мира сего, с которыми мне следовало водить дружбу, ибо таково было желание моей покойной матушки, только и делают, что лгут. Вы, кстати, тоже лжете.
– Что?
– Да-да, вы ведь не знаете Абдуллу Проклятого. Но все равно хотите получить с меня немного денег каким-нибудь бесчестным, я бы сказал, образом!
– Вранье! Мы с Абдуллой…
– Так передайте же ему, что я желаю видеть его завтра в полночь с южной стороны старого порта, чтобы пополнить свою коллекцию колоритных личностей!
Виконт встал и, не прощаясь, вышел из таверны, насвистывая старинный уэльский мотив.
* * *В указанное время Порчестер находился в порту. К берегу быстро и бесшумно подошла лодка с двумя гребцами. Виконт подумал об отце, который вот уже много лет напрасно дожидался его в родовом поместье, думая, что сын наконец-то остепенится и останется дома навсегда. Старый граф был недоволен тем, что Порчестеру не сиделось на месте, что тот слишком любил путешествовать и появлялся и исчезал без предупреждения. Виконт не спорил, что такое поведение отнюдь не подобало будущему лорду и наследнику крупнейшего английского поместья, но как иначе ему было справиться с душившей его тоской? Он пересекал огромные пространства, чтобы утолить душевный голод, но лишь еще больше разжигал его. Пустую и бесцельную жизнь Порчестера не могли наполнить ни моря, ни океаны. Может, другое человеческое существо положит конец его тоске. Не исключено, что этим человеком станет именно Проклятый Абдулла.
Гребцы с жуткими рожами, заросшие и грязные, в засаленных лохмотьях, велели ему лезть на борт утлой лодчонки. Разумный человек поостерегся бы – виконт рискнул.
Море дышало смрадом. Бандиты налегали на весла.
– Куда мы держим путь? – прервал напряженное молчание Порчестер.
– Куда надо, туда и держим, – ответил ему тот, что постарше.
– Наверное, к Абдулле Проклятому?
– Это вряд ли, – усмехнулся бородач.
– Почему же?
– Да потому, что Абдуллы здесь нет. Попался он, теперь крыс кормит.
– Что ж, это меняет дело. Советую вам возвратиться в порт.
Бандиты перестали грести. Лодка остановилась.
– Как бы не так!
– Друзья, вы допускаете ошибку.
– Мы тебе не друзья!
– Нельзя сказать, чтобы это меня огорчало, и все же…
– Деньги есть?
– Конечно.
– С собой?
– Да. На то, чтобы купить вашу лодку, хватит.
– Слышь, принц, у нас другие планы!
– Можете звать меня виконтом.
– Монеты в саквояже?
– Верно.
– Так гони!
– А если откажусь?
– Тогда мы тебя утопим.
– Печальная судьба для моряка. А если я вам эти деньги дам, то что?
– Отправим вплавь до порта. Просто искупаешься!
– Вы забываете, мой милый, что хороший капитан обычно не умеет плавать и покидает судно последним!
Ворюга рассвирепел:
– Открывай саквояж, не то…
– Грабить путешественника дурно. На вашем месте я бы поостерегся.
– Живо доставай деньги! Хватит болтать! Виконт открыл саквояж, извлек оттуда элегантный пистолет, отлитый из серебра, и направил его на грабителей.
– Предупреждаю: я вхожу в шестерку лучших стрелков Соединенного Королевства. А стоит мне поупражняться, как я научусь стрелять лучше всех!
Незадачливые бандюги тотчас прыгнули в воду.
– Как жаль, – вздохнул аристократ. – Мне было бы полезно поупражняться.
11
Ежедневно Картер думал о Долине царей, такой близкой и в то же время далекой. Работы хватало. Говард должен был до мельчайших подробностей перерисовывать какую-нибудь сцену приношения даров, изображение корабля или столбец иероглифов. В его обязанности входило запечатлеть великолепие храма, в котором царила богиня Хатор[34] и ее волшебная загадочная улыбка. Картер с таким усердием зарисовывал лик богини, что у него задрожали руки. Не в силах продолжать работу, он ушел с раскопа, отпросившись у Навиля на полдня.
Куда же пойти развеяться? Разве что в Луксор. Казалось, что высоченные колонны тамошнего храма[35] уходят прямо в небеса. Картер сел на паром, где, как обычно, царило невероятное оживление. Как удавалось на таком ничтожном пространстве уместить множество людей с товаром и скотиной? Женщины стояли групками и о чем-то разговаривали. Интересно, знали ли эти добропорядочные мусульманки, что черное платье в начале нашей эры носила египетская христианка, оплакивая смерть Спасителя?
Когда все живое и неживое было втиснуто на борт, паром тронулся и неторопливо двинулся к противоположному берегу.
Картер заметил эту девушку, когда паром прошел половину пути. Лет двадцати, в длинном красном платье. Ее изящную шею обвивали бусы из ляпис-лазури, а на правом запястье сиял золотой браслет. У нее были удивительно тонкие черты лица, длинные черные волосы и сине-зеленые глаза, которые она подводила черной тушью, а ногти на руках и ногах красила хной. Между ней и Картером оказался крестьянин с толстым животом, ехавший на базар торговать луком и бобами.
– Меня зовут Говард Картер, – не удержавшись, выпалил юноша, стараясь унять дрожь в голосе. – Простите мою дерзость, но вы очень похожи на богиню Хатор с рельефов храма в Дейр-эль-Бахри!
Девушке было неловко, но она собралась с духом и ответила:
– Нельзя так расхваливать женщин, мистер Картер. Сглазите красоту и мужа оскорбите.
– Вы замужем?
– Нет. А вы, должно быть, археолог?
– Я художник. Работаю на раскопках в Дейр-эль-Бахри.
– Да, этот храм действительно прекрасен. Я часто рассказываю о нем.
– Кому?
– У себя в деревне детям, когда даю уроки. А еще я могу быть медсестрой и гидом, если подворачивается случай.
– Вот почему вы так прекрасно говорите по-английски.
– А вы владеете арабским языком?
Говард произнес пару вежливых фраз, начав с традиционного вступления «во имя Аллаха милостивого, милосердного!». Девушка улыбнулась:
– Неплохо, вам стоит продолжить изучение арабского!
– Вы готовы взять меня в ученики?
В этот момент паром замедлил ход. Толпа зашевелилась. Пассажиры стали торопливо собираться, внезапно позабыв о восточной плавности движений. Картер испугался, что потеряет девушку, выскочив на берег, стал ждать. Как только красавица сошла с парома, Говард подбежал к ней:
