Елена Арсеньева - Преступления страсти. Алчность
Право же, предметы, обнаруженные в пресловутой шкатулке, имели лишь некое касательство к каким-то там любовным историям, а были в совокупности своей необычайно странны. Например, там оказался пакет с сулемой, еще один — с римским купоросом, а третий с прокаленным очищенным купоросом. Известно было, что это очень ядовитые вещества. Нашли стеклянную посудину с прозрачной жидкостью, определить которую на первый взгляд оказалось невозможно. Отыскались здесь опиум, некий минерал, именуемый адским камнем (химики называют его ляпис, и он тоже используется для изготовления ядов), пакетик с сурьмой (очередное опасное средство!), несколько пачек писем и лишь потом — тридцать четыре послания маркизы де Бренвилье. Но ко времени их обнаружения комиссар уже поостерегся считать их чисто дамскими секретами и проявлять по отношению к ним рыцарскую деликатность. Письма были прочитаны, и картина отношений, причем не только любовных, открылась перед дознавателями — отношений столь страшных, что они поняли: самые неправдоподобные догадки о причинах смертей, недавно поразивших некоторых именитых граждан Парижа, верны.
После составления описи был призван опытный аптекарь Ги Симон, который провел анализ загадочной жидкости и сделал вот какой вывод:
«Этот хитроумный яд ускользает при любых исследованиях; он настолько таинствен, что его невозможно распознать, настолько неуловим, что не поддается определению ни при каких ухищрениях, обладает такой проникающей способностью, что ускользает от прозорливости врачей; когда имеешь дело с этим ядом, опыт и знания бесполезны, правила сбиваются с толку, поучительные изречения бессмысленны.
Он производит злокачественное действие во всех частях организма, куда проникает, и повреждает все, чего коснется, воспаляя и сжигая жестоким огнем все внутренности.
Яд плавает на воде, он легче ее и вынуждает оный элемент подчиниться; он также оказался неуловим при испытании огнем, после какового от него осталась только безвредная пресная материя; в животных он скрывается так искусно и с такой хитростью, что совершенно невозможно его распознать; у животного все органы остаются здоровыми и невредимыми; проникая в них как источник смерти, этот хитрый яд в то же время сохраняет в них видимость и признаки жизни.
При вскрытии подопытных животных ничего не было обнаружено, кроме незначительного количества свернувшейся крови в желудочке сердца».
Анализ поверг всех в состояние ошеломления и ужаса…
Среди личных писем мадам де Бренвилье обнаружены были долговые расписки с упоминанием того, за что они были даны: смерть отца, братьев, отравление «ненужных подопытных» в общественных больницах… Подобные же расписки нашли в пакете, адресованном Пенотье, и тогда выяснилось, что не только, ох не только последние его успехи по службе и в получении доходов были связаны с дружбой с Сент-Круа — много народу переуморил ученик Экзили, чтобы богател его приятель Пенотье…
Пакет, принадлежащий маркизе, поражал неким документом, озаглавленным «Моя исповедь» и написанным, как стало ясно, собственноручно маркизой де Бренвилье. Право, у любовников была патологическая страсть исповедоваться! Подобно тому как убийца испытывает необоримую тягу снова и снова являться на то место, где он пролил человеческую кровь, эти двое испытывали необоримую тягу выворачивать душу наизнанку и признаваться в совершенных ими гнусностях. Ну, насчет Сент-Круа — это из области догадок, поскольку исповедь сожгли, а вот Мари-Мадлен де Бренвилье чистосердечно признавалась своим гипотетическим читателям в том, что утратила девственность в семь лет, что отравила отца и братьев, что пыталась отравить сестру, когда та уже пребывала в монастыре кармелиток, а также в том, что предавалась самому непристойному, изощренному, невероятному прелюбодеянию со множеством мужчин… Мессалина завистливо вздохнула бы, читая признания Мари-Мадлен де Бренвилье, ну а комиссар Пикар преисполнился горячим желанием как можно скорей передать сие исчадие ада в руки палача.
Объявили в розыск возможных пособников Сент-Круа. Лакей Жорж скрылся, но Лашоссе был схвачен, пытан и, конечно, много чего порассказал о нежных любовных отношениях Сент-Круа с маркизой де Бренвилье, непомерная алчность которой и заставила Сент-Круа совершить первое убийство, а потом твердым шагом пойти по пути преступлений. Маркизу заочно приговорили к отсечению головы, а Лашоссе очно к четвертованию и колесованию, что и осуществили вскорости. В отношении Пенотье было предпринято следствие, которое тянулось довольно долго.
А что же маркиза?
Да лишь то, что она оказалась совершенно недосягаема для правосудия в том монастыре, где скрывалась. Некоторое время погоревав по Сент-Круа, она утешилась с новым любовником, которого нашла опять же среди военных — в окрестностях монастыря стоял кавалерийский полк. Пикар, узнав об том, вспомнил, как страстно клялась она в любви Сент-Круа, как писала: «Я пришла к решению покончить с жизнью, если буду вынуждена расстаться с вами. Для этого я выбрала то, что вы с такой нежностью мне подарили, этот тонкий яд… Вы увидите, что я с удовольствием пожертвую ради вас жизнью, но не обещаю, что перед смертью не подстерегу вас где-нибудь, чтобы сказать вам последнее прости!» — и подумал, что яд, подаренный Сент-Круа, вряд ли понадобится мадам де Бренвилье, ее ждет топор палача!
Но еще надо было вытащить маркизу из ее убежища. Как? Светская, королевская, государственная власть, как уже было сказано, не имели никакой силы в монастыре, тем паче — другой страны, ведь Льеж находится в Бельгии. Нарушив его неприкосновенность, король рисковал получить анафему от самого папы римского! Нужно было схватить маркизу вне монастырских стен.
Жил в то время во Франции лейтенант коннополицейской стражи Франсуа Дегре — один из тех людей, которые составляют славу и гордость мирового правопорядка. Личность легендарная, воистину историческая! Охота за нарушителями закона была целью его жизни, проницательность его и изобретательность не имели границ, в деле сыскном он не ведал себе равных. Дегре был великим мастером переодеваний, перевоплощений, маскировки, и он решил предстать перед маркизой в образе обольстительного мужчины — ведь она была неравнодушна к мужчинам. Но какой мужчина может беспрепятственно проникнуть за стены монастыря? Только облеченный саном.
Носить сутану Дегре мог с такой же непринужденностью, как мундир или платье светского щеголя. Он представил настоятельнице поддельные рекомендательные письма из Рима и оказался допущен в святая святых. А за приватным ужином в обществе аббатисы был представлен ее сестре, о которой ему было рассказано, что она — жертва людской злобы и зависти, ищущая справедливости у алтаря нашего Творца.
