Эжен Сю - Агасфер. Том 2
Такова первая ступень падения, на которую преступная беззаботность общества толкает бесчисленное множество работниц, рожденных тем не менее честными, порядочными и целомудренными. Кончается обыкновенно тем, что любовник их бросает, даже когда они становятся матерями. Случается, что промотавшийся возлюбленный попадает в тюрьму, а девушка остается одна, без средств к существованию. Более энергичные и честные снова принимаются за труд, но число их очень ограничено.
Другие, привыкнув к праздности и легкой жизни, доходят до последних пределов унижения, подталкиваемые нищетой.
Но все-таки их скорее нужно жалеть, чем порицать, так как первопричиной всего является недостаточный размер платы за труд или безработицаnote 5.
Другое плачевное следствие неорганизованности труда, как оно проявляется у мужчин, состоит, помимо недостаточности заработка, в глубоком отвращении к делу, которым они занимаются. Да оно и понятно. Старается ли кто-либо сделать их труд привлекательным — хотя бы разнообразием занятий, поощрением, заботами, пропорциональным участием в прибылях, доставляемых данным ремеслом, наконец, надеждою на обеспеченную пенсию за долгие годы работы и труда? Нет, страну не волнуют ни их нужды, ни их права.
А тем не менее если говорить только об одной промышленности, то механики и заводские рабочие, которые могут стать жертвой взрыва парового двигателя или попасть в зубчатые колеса станка, подвергаются каждый день большим опасностям, чем солдат на войне; они выказывают редкие практические знания, приносящие промышленности и, следовательно, стране неоспоримую пользу в течение долгой и почетной деятельности этих рабочих, если только им не случится погибнуть при взрыве котла или стать калеками, угодив под зубья машины. Получает ли в этом случае рабочий вознаграждение, равное по крайней мере той награде, которую имеет солдат за свое, конечно, похвальное, но бесполезное мужество: место в доме инвалидов? Нет… Какое дело стране до него? И если хозяин рабочего неблагодарен, изувеченный рабочий, неспособный больше к труду, умирает где-нибудь в углу от голода.
Наконец, разве приглашают когда-нибудь на наши пышные празднества промышленности кого-либо из умелых рабочих, которые выткали восхитительные материи, выковали и отточили оружие, вычеканили серебряные и золотые чаши, вырезали мебель из черного дерева и слоновой кости, оправили с тонким искусством ослепительные драгоценности? Нет…
На своих чердаках, окруженные жалкой и голодной семьей, они едва перебиваются на маленький заработок, а между тем надо признаться, что они, по крайней мере наполовину, содействовали созданию в стране тех чудес, которые составляют ее богатство, славу и гордость.
Не следовало ли бы министру торговли, если он хоть отчасти представляет себе свое высокое назначение и обязанности, обратиться к каждой фабрике, участвующей на выставках, с предложением выбрать известное количество наиболее достойных кандидатов, среди которых фабрикант указал бы того, кто наиболее достоин представить рабочий класс на больших промышленных торжествах? Не было бы благородным и поощряющим примером, если бы хозяин представил к награде и отличию депутата, избранного самими же рабочими, как одного из наиболее честных, трудолюбивых и знающих в своей профессии?
Тогда исчезла бы вопиющая несправедливость, тогда добродетель тружеников поощрялась бы благородной возвышенной целью, тогда они были бы заинтересованы в хорошем качестве своей работы.
Конечно, фабрикант, тратя материальные и интеллектуальные средства на организуемые им предприятия и на добрые дела, которые он иногда совершает, имеет законное право получить награды, но зачем с таким бессердечием лишать всякого отличия труженика, если столь велико влияние, которое оно оказывает на массы? Ведь в армии награждают не одних генералов и офицеров. Воздав должное вождям могущественной и плодородной армии промышленности, зачем забывать о ее солдатах?
Почему им всегда не хватает достойной награды или слов поощрения из высочайших уст? Почему во Франции нет ни одного рабочего, получившего орден за свое ремесло, за профессиональное мужество и за долгую трудолюбивую деятельность? Этот крест и скромная пенсия, которая с ним связана, явилась бы для него двойной наградой, справедливо заслуженной. Нет! Для скромного труженика, для работника-кормильца только один удел: забвение, несправедливость, равнодушие и презрение.
И это забвение общества создает труженику невыносимые условия, причем эгоизм и жестокость неблагодарных хозяев усугубляют их. Одни падают под тяжестью непосильного труда и лишений, умирая раньше времени и проклиная общество, которое их забыло. Другие ищут преходящего забвения своих бед в губительном пьянстве; наконец, многие, не имея никакого интереса и выгоды, никакого материального и морального поощрения к тому, чтобы производить больше и лучше, ограничиваются лишь тем, что необходимо, дабы получить свою зарплату.
Ничто не привязывает их к труду, потому что ничто не возвышает и не облагораживает достоинство труда в их глазах… Ничто не защищает их от искушения праздности, и если случайно они имеют некоторое время возможность ей предаться, то постепенно они уступают привычкам безделья и разврата. И нередко самые низкие страсти бывают способны навсегда погубить множество прекрасных честных натур, полных добрых намерений, погубить только потому, что их стремления к труду нигде не нашли себе благожелательной и достойной поддержки.
Теперь мы последуем за Горбуньей, которая, зайдя к своей клиентке, дававшей ей работу на дом, пошла на Вавилонскую улицу, в павильон Адриенны де Кардовилль.
ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ. МОНАСТЫРЬ
1. ФЛОРИНА
Пока Голыш и Королева Вакханок так грустно заканчивали веселый период своей жизни, Горбунья подходила к двери павильона на Вавилонской улице. Прежде чем позвонить, бедная девушка тщательно отерла слезы: ее постигло новое горе. По выходе из трактира Горбунья отправилась к даме, снабжавшей ее работой, но на этот раз не получила заказа. Узнав, что в женских тюрьмах можно заказать работу на треть дешевле, клиентка поспешила этим воспользоваться. Напрасно бедняжка умоляла снабдить ее работой, соглашаясь брать за нее еще меньшую плату, — белье было уже все отправлено в тюремные мастерские и не раньше, чем через две недели можно было ожидать нового заказа. Легко себе представить, что чувствовала несчастная девушка в эти минуты, хорошо понимая, что без работы ей остается только просить милостыню, умереть с голода, или воровать!
