KnigaRead.com/

Анатолий Брусникин - Девятный Спас

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Анатолий Брусникин, "Девятный Спас" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

И что же? Один Зеркалов придумал, как из того профит добыть.

Полгода назад шепнула ему знакомая мамка из царевниных покоев, что Сама опять понесла и сызнова травить будет.

Ночь Автоном не спал. Думал, просчитывал, с духом собирался, а наутро, улучив миг, когда вблизи никого не было, кинулся правительнице в ноги.

Рысковал не местом – головой. Только потому и решился, что по себе знал, как тяжко человеку без родительства, а уж бабе, надо полагать, вдесятеро.

Надо было успеть выговорить главное, пока у Софьи брови к переносице не поползли.

Успел. Выслушала его царевна до конца. Потом во внутренние покои увела и долго расспрашивала. Особенно пленилась, что дитя будет носить родное имя Милославских. За Авдотью и ее мужа, кого объявят матерью-отцом, Зеркалов поручился. Им ведь тоже какой случай, какое счастье!

Не откладывая, вызвала царевна стольникову сестру ко двору. Пригляделась, одобрила, пожаловала ближней боярыней. Пускай привыкает при государях жить. Не в деревне же расти кровиночке. Хоть дитя явится на свет не с «государской всемирной радостью», как величают родины царевичей и царевен, но после, когда возрастет, воссияет ярче всяких законнорожденных Романовых. Княжич Милославский или княжна Милославская – тоже звучит прегордо, а коли всемогущая правительница отличать станет, все к ножкам падут.

Сказано было Автоному зваться ближним стольником и обретаться при особе Софьи Алексеевны неотлучно. Быстро, очень быстро вошел Зеркалов в большущую силу. Главное его дело было – за сестрой присматривать. Девка она была еще молодая, нерожалая, умом негораздая, но брюхатой прикинуться глубокого ума не надо, знай лишь подушки под платье подвязывай: сначала маленькие, потом попышней.

Истинная бременница держала себя крепко, ни разу не выдала. Царевна, перейдя за тридцатый год жизни, сделалась тучна, на лицо округла, а одежда государская не то что у немцев – боков не жмет, висит колоколом. Брюхата ли, нет ли, не разберешь. Родов только очень страшилась. Не боли, а что прознают, разнесут повивальни да комнатные девки.

И снова Зеркалов ее царской милости услужил, поручился за Яху Срамного, ловчей которого и немчин-дохтур не управится. Царевна тайно съездила посмотреть, как Яшка у стрелецкой женки двойню принимает, осталась довольна, пожаловала убогому золотой, а за себя посулила, коли родится живой мальчик – тыщу, коли девочка – сто.

Яхе-то это всё одно было, он не заради денег старался, а только бы хозяину услужить.

* * *

Среди прочих даров, которыми наградила Автонома Львовича природа, был и такой: полезных людишек примечать да к себе привязывать. Вот что такое, казалось бы, Яшка?

Тьфу, огрызок человечий. Уродом родился, уродом живет, а подохнет – никто не заплачет.

Еще в малолетстве, когда ясно стало, что мальчонка не такой, как прочие, и никогда выше столешницы не вырастет, продал его родной батька в царские карлы.

Человечков этих потешных ко двору со всей державы везли, а то и за большие деньги за границей добывали. Кормилось их в Кремле и разных государевых дворцах сотен до полутора. Без них и праздник не в праздник, и пир не в пир, а уж выезд и подавно.

Были карлы-шутята, карлы-пирожники (кого в большой пирог для смеху сажали, с попугаями и соловьями), карлы-запятные, на колымагах ездить. А еще целый отряд верховых карл, на особых маленьких лошадках или на обученных свиньях скакать.

Для пирожников Яшка был великоват ростом, для шутят больно злобен, так что пошел по другой части, срамной. Оттуда и прозвание,

Все у недомерка было маленькое, кроме уродливой башки да еще двух частей – то ли сжалилась, то ли надсмеялась над ним природа: руки почти что обыкновенные, так что висели ниже колен, и чресляное устройство, какое взрослому мужчине положено. Этим-то Срамной долгое время и кормился. Конечно, не во дворце, в их величеств присутствии, а на боярских пирах, когда напьются все и похабностей затребуют. Для того имелась своя обслуга: бабы бородатые, дураки блудорукие, бесстыжие девки, ну и Яха со своим достатком. Только привезли как-то из литовской земли карлу, который ростом был на пять вершков меньше Яшки, а срам имел изрядней, и остался Срамной без куска хлеба.

Со двора его выгнали, с кормления сняли. Пропадай, кому ты нужен.

Силы и ловкости в нем было много. Умел и кувырком прокатиться, и по канату плясать, но это не штука. Скоморохи тоже так могут.

Помыкался Срамной, помыкался и, наконец, сыскал себе хорошую службу, по сердцу и навыку – в Тайном приказе, подручным у палача, а после палачом.

Никто ловчей его не умел веревку к крюку подвесить, горящим веничком по ребрам пройтись, а с Яхиного кнута пытанные-распытанные по-дитячьи плакали и, что дьяку надо, все рассказывали.

Потому что талан был у Яшки понимать человечью плоть: где в ней боль сидит, где радость.

Всё бы ладно, да пил много, а во хмелю становился задирист и буен.

Не было у Срамного лучшей потехи, чем затеять драку в кабаке с каким-нибудь рослым молодцем, да отделать в лоскутья и еще рожей по грязи повозить.

Таким он в первый раз Автоному Львовичу на глаза и попал. Крошечный человечишка с по-обезьяньи длинными руками отбивался поленом от троих здоровенных стрельцов, а еще двое лежали на земле. Стольник остановил коня, залюбовавшись, как яро дерется огузок. Уж ясно было, что не управиться ему с озверевшими мужичищами, а все не сдавался, пощады не просил, даже удрать не пытался.

Если б Зеркалов на стрельцов не цыкнул, убили бы карлу до смерти, но царевниному слуге перечить не осмелились.

Рассмотрел Автоном урода с усмешкой. Глаза маленькие, широко расставленные. Нос репкой. Плечи широкие. В раскрытом, шумно дышащем рту торчат редкие зубы. Когда у карлы глазные яблоки под лоб закатились и брыкнулся он с коротких ножек наземь (крепко бедняге от стрельцов досталось), стольник не побрезговал человечка через холку перекинуть, к себе на двор отвез.

Несло от Яшки, как от помойной ямы. Прежде чем вызвать лекаря, Зеркалов велел битого водой окатить, чтоб вонищи в дому не было. Так Яха от воды подскочил, словно его смолой ошпарили, и давай встряхиваться, как собака. То-то стольнику смеху было! Это уж он потом сведал, что Срамной (или Срамнов, по-всякому звали) мытья не признает, в бане отродясь не был. Самое большее – тряпку слегка намочит, протрется, вот и все мытье.

И с тех пор стал карла Зеркалову, как верный пёс. Потому что допрежь того, во всю свою горькую жизнишку, ни от кого заботы и защиты не видывал. Сам добровольно в холопы к Автоному записался. На что ему воля?

Жил Срамной у стольника на подворье, в малой клетушке. А из Тайного приказа Автоном Львович забирать Яху не стал. В таком месте верный человечек лишним не бывает. Вот какой он был, Яха.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*