Рафаэль Сабатини - КОЛУМБ
Сообщение из Испании, полученное от мессира Мочениго, встревожило его светлость, поскольку перед ним вновь возникла проблема, которую однажды ему уже приходилось разрешать. Об этом-то он и думал, сидя со своим шурином Сильвестро Саразином, возглавлявшим наводящий на всех ужас Совет трёх, инквизицию Венецианской республики.
Они находились в одной из комнат дворца дожа, которую Барбариго превратил в личную гостиную. Это была роскошно обставленная комната с любовно подобранными картинами и другими произведениями искусства, на которых глаз мог отдохнуть после многотрудного дня.
Вот и сейчас Саразин, маленький толстячок с жёлтым, как у турка, лицом и двойным подбородком, разглядывал последнее приобретение Барбариго, картину, изображавшую купающуюся Диану.
— Если ты ищешь себе невесту с такими формами, я, пожалуй, начну завидовать тому, что ты — дож. Мадам Леда, я полагаю, — он вздохнул. — А Богу, естественно, придётся превращаться в лебедя.
— Это не Леда. Нет. Диана. Возжелав её, ты рискуешь стать вторым Актеоном. Даже если она пощадит тебя, тебе не избежать мести моей сестры.
— Ты переоцениваешь влияние вашей семьи, — насупился Саразин. — Виргиния — женщина благоразумная. Она не видит того, чего не следует.
— Бедняжка! Значит, ты обрёк её на вечную слепоту.
— Иди-ка ты к дьяволу, — беззлобно ответствовал Саразин.
Практически одногодки, лет сорока с небольшим, внешне они разительно отличались: толстяк Саразин выглядел на свой возраст. Светловолосый, стройный, высокий дож, разодетый в небесно-синий атлас, сохранял очарование юности. Он поднялся, постоял, засунув большие пальцы за золотой пояс, на его губах заиграла саркастическая улыбка.
— Интересно, как далеко заведёт тебя сладострастие? Мне тут сказали, что тебя видели в новом театре на Санти Джованни. Пристойно ли это государственному инквизитору?
Взгляд синих, вылезающих из орбит глаз Саразина впился в дожа.
— Тебе сказали? Кто же? Небось твои шпионы? Больше никто не мог узнать меня. Да, я не могу отказать себе в удовольствии ходить в этот театр. Но не могу и допустить, чтобы меня там видели. Поэтому появляюсь в плаще и маске. И не стоит меня в этом упрекать. Я хожу туда по долгу службы.
Саразин не лгал. Театр, который открыл Анджело Рудзанте, привлекал зрителей необычностью пьес и постановок. Назывался он Зал Лошади, Сала дель Кавальо, вероятно, потому, что располагался на маленькой площади, украшенной громадной конной статуей.
— Тебе не занимать усердия, когда работу можно совместить с удовольствием, — усмехнулся дож. — И что ты там увидел?
— Повода для неодобрения я не нашёл. Они играли несколько комедий, не хуже тех, что я видел во дворце патриарха. Есть у них канатоходец, от выступления которого замирает душа, восточный жонглёр, пожиратель огня и девушка, совсем как райская дева в представлении мусульман.
— Бедная моя обманутая сестра! И что делает она, эта дева из рая?
— Танцует сарабанду, заморский сарацинский танец, аккомпонируя себе какими-то трещотками, называемыми кастаньетами. Тоже, наверное, завезённые от мавров. Ещё она поёт под гитару, как соловей или одна из сирен, что завлекали Улисса.
Барбариго рассмеялся.
— Райская дева, соловей, сирена. Откуда взялось такое чудо?
— Мне сказали, из Испании. Песни у неё испанские, андалузские, кровь от них начинает быстрее бегать по жилам.
Весёлость дожа сняло как рукой.
— Из Испании? Ха! Как раз об Испании я и хотел с тобой поговорить. — Танцующей походкой он прошёлся к окну, вернулся обратно, пододвинул к себе стул. Сел. — Я получил из Испании тревожные новости.
Саразин весь подобрался.
— Насчёт Неаполя?
— Нет, нет, речь пойдёт о другом. Угроза эта ещё не определённа, но однажды она уже возникала. В Португалии два года назад. Тогда мне удалось подавить её. Пришлось изрядно потрудиться и заплатить кругленькую сумму. На этот раз, боюсь, деньги не помогут.
— Угроза, говоришь? — переспросил Саразин.
Барбариго положил ногу на ногу, чуть наклонился вперёд, упёршись локтем в колено.
— Шляется по свету один лигурийский авантюрист, сам знаешь, из лигурийца ничего путного выйти не может. Он утверждает, что может добраться до Индий западным путём.
На лице Саразина отразилось облегчение.
— Сумасшедший, — облегчение сменилось презрительной усмешкой. — Сказки всё это.
— Лигуриец утверждает, что у него есть карта, вычерченная самим Тосканелли из Флоренции, — добавил Барбариго.
— Тосканелли? — удивился Саразин. — Ба! Неужели Тосканелли в старости выжил из ума?
— О нет! Лучшего математика ещё не рождала земля. Он действительно нарисовал карту, основываясь на открытиях нашего Марко Поло и собственных математических расчётах. Карту эту вместе с письменными обоснованиями он послал этому бродяге-лигурийцу, Коломбо, Кристоферо Коломбо, в Португалию.
— Как ты всё это узнал? И с какой стати Тосканелли якшаться с бродягами?
— Этот Коломбо немало плавал по морям и преуспел в составлении карт. Как я понял из полученных мною донесений, Коломбо вбил себе в голову, что Индий можно достичь, плывя на запад, и обратился за советом к Тосканелли. Так уж вышло, что мечты лигурийца совпали с выкладками флорентийского математика. И Тосканелли снабдил лигурийца картой, гордый тем, что открытия можно делать, не выходя из кабинета, нисколько не задумываясь, сколько бед могут принести они в реальной жизни.
С этой картой Коломбо отправился к королеве Португалии. Имя и слава Тосканелли открыли ему двери королевского дворца. Король Жуан, покровительствующий мореплавателям, так как они принесли ему несметные богатства, созвал комиссию из людей, которым доверял. К счастью, как и все комиссии, эта не спешила с выводами. И мои агенты, державшие меня в курсе событий, успели в точности выполнить мои указания. Мы подкупили двух членов комиссии. Третьего, еврея, подкупить не удалось. Может, этот Коломбо тоже еврей. Не знаю. Во всяком случае, двумя голосами против одного предложение Коломбо отвергли, карту и письмо Тосканелли предали забвению.
Но недавно мне сообщили из Испании, что этот молодчик объявился вновь, изменил фамилию на испанский манер и называет себя Колон. Теперь он пытается добиться своего у владык Испании. Пока его успехи весьма ничтожны, потому что война с маврами отнимает всё время и деньги их величеств. Но едва падёт Гранада, он получит свой шанс. Многие влиятельные сановники с ним заодно, и Испания, возможно, предпримет попытку обогатиться за счёт заморских владений, как поступила ранее Португалия.
