Патрик О'Брайан - Помощник хирурга
Хирург сжал губы и задумался.
– Ну что ж, — сказал он, — конечно ничего совершенно надёжного нет. Но по моему мнению, общий внешний вид редко обманывает – уплотнение кожи, нездоровый цвет лица на самых ранних стадиях, быстро приходящий в норму, церийный оттенок века и области под глазом, бледность слёзных желёз. И метод старых бабок — осмотр ногтей и волос не стоит презирать. А когда врач знаком с обычным поведением пациентки, он зачастую может составить мнение по изменениям настроения, особенно по части молодых женщин: внезапные, на первый взгляд беспричинные перемены от уныния и тревоги до воодушевления, даже до ликования, способны сказать о многом.
— Сэр, — сказал Стивен, — я в большом долгу перед вами за эти наблюдения.
Глава 2
За время службы в королевском флоте Стивен Мэтьюрин часто размышлял над тем, насколько разные люди становятся морскими офицерами. Ему доводилось иметь дело спредставителями знатных семейств и выходцами с нижней палубы, с теми, кто ни разу не брал в руки книгу и с поэтичными судовыми казначеями, с капитанами, которые могли закончить любое классическое высказывание и с теми, кто без помощи клерка едва ли мог написать связную депешу. Хотя большинство моряков вышло из средних слоёв общества, этот вид людей имел такое сбивающее с толку количество подвидов и локальных рас, что лишь исследователь, выросший в лабиринте английской классовой системы, смог бы найти в нём путь, уверенно оценивая происхождение и текущий статус каждого. Также существовало громадное различие в достатке, особенно среди капитанов, ведь торговые суда были набиты под завязку, и предприимчивый или удачливый капитан мог сколотить состояние на призовых деньгах всего после нескольких часов напряжённой погони, в то время как те, кто вынужден был жить на жалованье, влачили жалкое, полное забот существование настоящего бедняка. Тем не менее, на каждом из них лежала печать призвания: богатый или бедный, неотесанный или учтивый, каждый был потрёпан стихией, а многие и врагами Короля. Даже свежеиспеченный лейтенант успевал провести всю молодость в море, в то время как столь высоко стоящие в списке капитаны как Джек Обри тянули лямку на флоте, с небольшими перерывами, аж с 1792 года. Все они пережили долгую войну с бесконечным ожиданием на просторах океана и случающимися время от времени вспышками бешеной активности.
Ничто из вышесказанного не относилось, однако, к офицерским жёнам, но и здесь многообразие присутствовало. Некоторые моряки, направляемые, вероятно, собственными сообразительными семьями, искали пару среди людей своего круга или классом повыше. Другие после долгого, полного опасностей и утомительного стояния под Брестом, блокады Тулона или трёхгодичного задания в Ост- или Вест-Индии, они иной раз возвращались домой в обнимку с совсем уж неподходящими половинками. И хотя в большинстве случаев такие союзы оказывались достаточно прочными — моряки оказывались великолепными мужьями, часто находясь далеко от дома, а на берегу охотно занимались хозяйством, общее сборище супружеских пар на балу представляло из себя весьма любопытное зрелище.
Притаившись среди горшков с комнатными растениями, Стивен разглядывал гостей.
Несмотря на различия в размере и крое, морская форма превращала присутствующих в единый организм. Мужчины были одеты на один мотив, имея различия в тех деталях, которые были доступны военным, а женщины выбрали наряды по вкусу, и результат получился интересный. Одну он узнал — бывшая служанка из гостиницы «Голова Кеппела» в Портсмуте — ныне дама была закутана в розовый муслин и украшена обручальным кольцом. Но имелись и другие леди, чьи лица казались смутно знакомыми, возможно по другим постоялым дворам, театральным подмосткам или табачным магазинам.
Всё многообразие нарядов чётко разделялось на две половины. Одни дамы могли позволить себе выбрать наряд по вкусу, другие — нет. Почти такое же разделение прослеживалось и по драгоценностям, которые они носили. Многообразие включало в себя и гранатовую подвеску на шее юной леди, которая вышла за лейтенанта, живущего на одно жалованье — сотню в год, — и рубины миссис Ливсон-Говер, которыми можно было оплатить постройку тридцатидвухпушечного фрегата и обеспечить провизией всю команду на полгода вперёд, а также громадные сверкающие изумруды леди Харриет.Однако вовсе не это занимало наблюдающего за толпой Стивена. Он был больше заинтригован манерами леди и их поведением, отчасти в качестве урока женской приспособляемости в обществе, столь сильно привязанному к статусу, врожденному или приобретенному, и частично потому, что у него имелась теория, согласно которой чем более свободным и распущенным было прошлое, тем более сдержанным, корректным и даже излишне щепетильным является настоящее.
Его наблюдения, время от времени прерываемые взглядом на верхнюю площадку лестницы в ожидании Дианы, которая вот-вот должна была одеться, не слишком подтверждали эту теорию, и единственное заключение, которое доктор смог сделать, это что те, у кого изначально имелся вкус, сохраняли его независимо от происхождения, кто же был лишён оного, выглядели неуклюже или манерно, что впрочем, не мешало им наслаждаться собой. Всеобщее веселье и приподнятый дух, связанные с победой «Шэннона», настолько пронизывали всё сборище, что практически каждая женщина казалась привлекательной, а обычное беспокойство о собственном наряде, влиянии и ранге мужа играли заметно меньшую роль, чем обычно. Короче говоря, общая радость и сильная взаимная симпатия на время вовсе упразднили существование различий, в обычное время обусловленных ярко выраженной иерархией на службе, общественным происхождением, достатком и красотой и подчас подкрепляемую случающимися конфликтами.
Это открытие не могло служить оправданием затянувшемуся уединению среди растений –
весьма интересных, между прочим, в основном многоножковых и бромелиевых, – и Стивен двинулся в гущу толпы, где почти сразу наткнулся на Джека, находившегося в компании такого же рослого, но гораздо более тучного человека в форме Первого пехотного гвардейского полка, то есть окутанного сиянием алого и золотого.
– Вот ты где, Стивен! — воскликнул Джек, — Я искал тебя. Это мой кузен Олдингтон, вы знакомы? Доктор Мэтьюрин, полковник Олдингтон.
— Как поживаете? — сказал солдат тоном, больше подошедшим бы тусклому наряду военного хирурга. Стивен лишь отвесил поклон в ответ.
– Бал, по видимому, будет невероятно хорош, — сказал полковник Джеку. — У меня такое предчувствие. На последнем балу, что я посетил, — ох, совсем забыл тебе рассказать, — Софи танцевала со мной в паре, — проходил во время Винчестерской ассамблеи. Весьма жалкое вышло предприятие — не набралось и тридцати пар и ни одной приличной дамы, которой можно было бы полюбоваться. Пришлось искать убежище за карточным столом, потерял четыре фунта десять шиллингов.
