Николай Дмитриев - Обязан выжить
Тут уж и профессия Поли легла точно в масть. Конечно же, в деревне, не имеющей своего медпункта, к внезапно появившейся фельдшерице жители повалят валом и в порыве благодарности за помощь охотно расскажут все, что она пожелает.
При таком раскладе и его неожиданное водворение в землянку вместе с женщиной приобретало смысл. Очень может быть, что пока он сидел взаперти в душном трюме, наверху в каюте обсуждали, как можно использовать сложившуюся ситуацию.
Обдумывание новой, достаточно стройной концепции прервала Поля. Прихватив край влажной тряпкой, она переставила горячую сковородку с шипящими, хорошо прожаренными кусками мяса прямо на стол и позвала Иртеньева:
— Викентий Егорыч, садитесь кушать…
Не заставив себя упрашивать, Иртеньев охотно подсел к столу, но есть не стал, а неожиданно спокойно, с некоторой долей сарказма, обратился к Поле:
— Может, ты, душенька, скажешь, зачем это наш гэпэушный начальник, когда меня нет дома, сюда в землянку наведывается?
И тут Иртеньева прямо поразила реакция женщины. Поля побледнела, руки у нее опустились, и сбивчивым, каким-то обреченным голосом, она спросила:
— Бить будете?
— За что? — изумился Иртеньев, и вдруг словно пелена спала с его глаз.
Сапоги, поставленные в ряд, это всего лишь казарменная привычка, расспросы Фрола — не больше, чем интерес обеспокоенного человека, а стоявшая сейчас перед ним женщина — вовсе не агент ГПУ, а только партнер для простого животного сово купления.
С предельной четкостью Иртеньев осознал, что все его хитроумные умозаключения — не что иное как плод вывихнутого Гражданской войной воображения, а Поля всего лишь молодая и привлекательная шлюшка.
Правда, условия, в которых они очутилась, могли толкнуть женщину на что угодно. Во всяком случае, никакого морального права обвинять ее Вика не имел. У него даже появилось желание хоть как-то оправдать запутавшуюся девчонку, и он спросил:
— Он что, тебя изнасиловал?
— Нет, не сильничал… — Поля опустила голову. — Я сама…
Все стало на свои места, и, ощутив в душе нечто похожее на горечь, уже чисто по инерции Вика поинтересовался:
— И давно ты с ним спуталась?
— Да в тот день… Когда солдат лез, а вы… — Поля вздохнула. — Потом начальник вас запер, а меня к себе завел и сказал…
Ну что ж, в какой-то мере Иртеньев понимал этого начальника. Для здорового мужика, заброшенного превратностями службы в чалдонскую глушь, миловидная и молодая Поля была ой-ой какой лакомый кусочек…
В какой-то момент Иртеньеву зримо представилась капитанская каюта с занавеской на иллюминаторе, смятая постель и скрипящая койка под двумя слившимися воедино телами. Причем Поля виделась ему во всех, таких знакомых, подробностях, а голый начальник почему-то казался жилистым и волосатым.
Видение было настолько четким, что оно вызвало почему-то сильнейшее вожделение, сразу охватившее Иртеньева. Не в силах сдержать себя, Вика вскочил из-за стола и бросился на Полю. Рывок был так резок, что она, до этого покорно, исподволь, следившая за ним, испуганно отшатнулась.
А Вика, уже не помня себя, сгреб женщину в охапку и принялся остервенело стаскивать с нее сарафан. Видимо, думая, что ее сейчас все-таки начнут бить, Поля безвольно опустила руки, и только когда Вика, раздев ее догола, буквально швырнул на постель, женщина, наконец-то поняв, чего добивается мужчина, подалась к нему всем телом.
Все, что происходило дальше, Вика воспринимал урывками. Поля стонала, вскрикивала, что-то несвязно бормотала и то и дело целовала Иртеньева, прижимая мокрое от слез лицо к его ерзающей щеке.
Порой, уклоняясь от ее поцелуев, Вика отворачивал голову в сторону и тогда, кося глазом, видел голое колено женщины и почему-то растопыренные пальцы ее ступни, которые резко вздрагивали в такт каждому мужскому толчку.
Сколько это продолжалось, Вика не знал, да и не хотел знать. Его охватило чувство удивительной близости, и, когда женщина наконец забилась в его объятиях, он только сильнее сжал руки, все глубже погружаясь в сладостную нирвану.
Из этого блаженного состояния Иртеньева вывело приглушенное всхлипывание Поли. Вика открыл глаза и увидел, что она плачет, плотно прижимаясь к его боку и одновременно поглаживая ладошкой ему шею и грудь.
— Ты чего? — забеспокоился Вика. — Больно, что ли, было?
— Нет, мне хорошо, очень… — почему-то шепотом ответила Поля, потом улыбнулась сквозь слезы и проникновенно добавила: — У меня такого, как с вами, еще никогда не было…
— Ну вот, дурочка, — повинуясь какому-то внут реннему порыву, Вика притянул женщину к себе. — Чего тогда плакать?
— Вас жалко, как вы тут без меня…
— Так я ж тебя не бросаю, — удивился Вика.
Одновременно Иртеньев поймал себя на мысли, что его вовсе не беспокоит то, что он лежит в убогой землянке, и то, что где-то там, на воле, в его соперниках ходит сам гэпэушный начальник.
— Не в том дело, — Поля опять громко всхлипнула. — Вася меня отсюда забрать хочет…
— Вася — это кто, тот начальник? — догадался Иртеньев и, приподнявшись на локте, внимательно посмотрел на Полю. — Одно странно: хотел бы забрать, забрал…
— Так он же с вами договориться хочет…
— Со мной? — изумился Иртеньев и, не понимая в чем дело, спросил: — А ты-то сама что думаешь?
— А что мне думать? — Поля деловито вытерла слезы. — Разве я вам, Викентий Егорыч, пара? Это только здесь так…
Вот теперь Вика понял главное. Женщина, лежащая сейчас с ним рядом, изо всех сил хочет как-то облегчить свое положение, и уж, конечно, при любых обстоятельствах, он в данный момент помочь ей ничем не может…
Теперь, когда все вроде бы стало по своим местам, оставалось выяснить последний нюанс, и, немного подумав, Иртеньев сказал:
— Все равно, тут что-то не так… — Вика откинулся спиной на подушку. — Вот ты объясни мне, чего вдруг ему со мной говорить захотелось? Ведь, если по совести, зачем ему это?
— Ну а как же? — Поля отстранилась от Иртень ева и объявила: — Ведь он же на мне жениться собрался…
Услышав такое, Вика только крякнул, молча встал, не одеваясь присел к столу и, почему-то не испытывая ничего, кроме чувства голода, прямо рукой взял со сковородки еще теплый кусок жареного мяса…
* * *Василий Белкин, старший оперуполномоченный Сибирского ОГПУ, сидел напротив Иртеньева, тяжело навалившись грудью на стол. Признаться, Вика до самого появления начальника в землянке не верил, что Поля говорила правду. Нет, то, что гэпэушник обещал женщине нечто подобное, Вика вполне допускал, однако считал это просто мужским пустословием.
