Саймон Скэрроу - Непобежденный
– Нарцисс? – переспросил Катон.
– Да, командир.
Макрон обреченно вздохнул.
– А вот и неприятности.
– Он сказал, почему желает, чтобы мы сначала доложились ему? – спросил Катон.
– Нет, командир. Мне более ничего не было сказано. Только то, что следует настоять на том, чтобы вы пришли немедленно.
– Мы еще даже не одеты подобающим образом.
Гвардеец на мгновение задумался.
– На этот счет я не имею приказаний, командир. Мне было лишь приказано немедленно доставить вас к Нарциссу.
Макрон сложил руки на груди.
– А если мы решим не идти, пока не будем готовы?
Гвардеец ткнул большим пальцем себе за плечо.
– На этот случай я привел с собой свое отделение, командир. На улице ждут семеро ребят. Будет лучше, если мне не потребуется звать их в дом на глазах у твоей жены и сына.
Макрон гневно глянул на гвардейца.
– Она мне не жена. Она рабыня.
– Премного благодарна, господин, – раздраженно пробормотала Петронелла, закатывая глаза.
Катон встал с ложа.
– А мальчик – мой сын. Понял?
– Да, командир… виноват, командир.
– Ладно, хорошо, мы идем. Подожди в коридоре.
На лице гвардейца появилась растерянность.
– В чем дело?
– Мне было приказано не спускать с вас глаз, командир. Похоже, императорский вольноотпущенник не уверен в том, что вы желаете с ним увидеться.
– Представьте себе, – буркнул Макрон. – Во имя богов, и с чего бы ему так думать? Быть нам таким другом все эти годы и все такое.
Катон решил не реагировать на сарказм его друга.
– Хорошо, тогда хоть обуемся. Петронелла?
– Хозяин?
– Отправь письмо сенатору Семпронию о том, куда мы направляемся. Если будут какие-то, гм, последствия, тогда доставь Луция к сенатору. Там ему безопаснее будет.
– Да, хозяин.
– Что ж, Макрон, пошли, повидаемся с нашим старым приятелем Нарциссом.
Глава 5
Императорский вольноотпущенник выглядел изрядно старше, чем тогда, когда Катон видел его в последний раз. Казалось, это невозможно, но он еще сильнее исхудал, туника висела на нем будто на деревянной вешалке. Подвижные темные глаза еще глубже запали в глазницы, редкие волосы на морщинистой коже на голове стали совсем седыми. Когда двое посетителей вошли в его кабинет, он сидел за рабочим столом, ссутулившись. Катон и Макрон уселись на табуреты напротив, не дожидаясь приглашения.
– Чувствуете себя как дома, почему бы и нет?
– Вполне справедливо, учитывая, что ты вытащил нас из моего, – ответил Катон. – Попросил бы чего-нибудь освежиться, если был бы уверен, что это можно безопасно есть и пить.
Нарцисс едва улыбнулся.
– Хорошо снова видеть рядом с собой двух союзников, которые настолько тебе доверяют. Особенно в нынешнее непростое время.
– Союзников? – переспросил Макрон, попытавшись усмехнуться.
– Называйте как хотите, но мы трое клялись служить императору и хотя бы в этом сходимся: блюдем свою клятву. О многих и такого сказать нельзя. Особенно об этой хладнокровной гадюке, Палласе.
Нарцисс сложил ладони и хрустнул суставами костлявых рук.
– Вчера вечером вы оба рисковали. Войдя в город и отправившись домой, а не прямиком во дворец.
– Я хотел увидеть сына, – безразлично ответил Катон. – Думал, что визит во дворец подождет до утра.
– Твои отеческие чувства похвальны, префект Катон, но с политической точки зрения правильнее сначала исполнить долг. Тебе повезло, что опцион городской стражи сообщил о вашем прибытии одному из моих людей и я первым узнал об этом. Отделение, которое я послал за вами, было мерой не столько принуждения, сколько защиты.
– Нам полагается быть благодарными? За приказ явиться, не имея времени ни вымыться, ни переодеться?
– Тебя бы больше устроило оказаться опрятным трупом? – спросил Нарцисс, холодно поглядев на Катона. – Да, Катон, тебе следует быть благодарным. Теперь у тебя есть шанс предстать перед императором, а не пасть от кинжала одного из агентов Палласа, как только он узнает, что ты в Риме.
– И с чего бы ему прилагать такие усилия, чтобы убить нас? – спросил Макрон. – Мы никуда нос не совали, просто воевали в Британии. Наверняка мы его уже не интересуем, так?
Нарцисс не сдержался и насмешливо фыркнул.
– Для начала ему бы ничего не стоило особых усилий обоих вас убить. Слово на ушко одному из его подручных – и ты бы оказался в сточной канаве с перерезанным горлом. Во-вторых, вы оба осведомлены о том, что можно было бы назвать государственными делами несколько больше, чем вам хотелось бы. По крайней мере, покуда жив Клавдий. Когда он умрет, все изменится. Старые тайны умрут вместе с императором, то, что было опасно знать, потеряет свое значение. Конечно же, вражда и счеты не окончатся, и, боюсь, Паллас именно тот человек, который предпочитает блюдо мести холодным. Холодным, как могила. Я бы очень посоветовал вам быть начеку обоим.
– Мы, безусловно, тронуты твоей заботой, – еле заметно наклонив голову, ответил Катон. – Однако мне любопытно, зачем все-таки ты притащил нас сюда в столь ранний час и в такой спешке.
– Как я уже сказал, ради вашего же блага, – ответил Нарцисс. Он внимательно поглядел на Катона, и тот слегка вздрогнул, с удивлением заметив на лице секретаря императора жалость.
– В чем дело, Нарцисс? Какую грязную работу ты придумал для нас на этот раз?
Нарцисс дернулся как от пощечины. Мгновение сидел неподвижно, а затем поднялся со стула и обернулся, глядя в арчатое окно с видом на Форум. Там уже сновали обитатели города.
– Я знаю, что вы оба меня презираете. В этом смысле вы не одиноки.
Макрон кашлянул.
– И кто бы мог подумать?
Нарцисс не снизошел до реакции на эту колкость, просто сложив костлявые руки на груди и глядя в окно. Затем он продолжил:
– Что бы вы обо мне ни думали, я делаю то, что обязан, для того чтобы защищать Рим. Империя несовершенна, но она единственная сила, удерживающая порядок в жестоком и варварском мире. Люди, живущие в ее пределах, нравится им это или нет, избавлены от непрерывной череды завоеваний и дикарской жестокости от рук сменяющих друг друга деспотов. Рим избавляет их от этого, по крайней мере чтобы они могли жить, растить детей, возделывать землю и существовать в этом мире, не оглядываясь постоянно, не движется ли на них очередное войско дикарей, которые будут убивать, насиловать и грабить. И в то же время все, что есть у нас в Риме, зависит от мира и процветания во всей империи. Она будто сложное механическое устройство, какие любят мастерить александрийцы. Сложное сочетание частей, работающих вместе. Моя работа и обязанность в том, чтобы этот механизм работал настолько гладко, насколько это возможно, поэтому время от времени я обязан удалять и заменять некоторые его части.
– Интересный способ описания убийства.
Нарцисс удостоил Макрона быстрым хмурым взглядом и снова повернулся к окну, глядя на столицу.
– Думаешь, я не переживаю из-за всех тех несправедливостей, которые я обязан совершать ради высшего блага? Я был вынужден прожить жизнь, лишенный друзей, поскольку никому не мог доверять. Я всего себя отдал служению Риму, и это была невеселая жизнь.
– Это твой выбор, – заметил Макрон. – Ты не был обязан посвящать свою жизнь тому, чтобы убивать людей ножом в спину.
Нарцисс приподнял брови.
– Я бил их ножом в спину, ты – мечом в грудь. В конечном счете, они все равно мертвы. Разница лишь в том, что ты считаешь моралью различие в том, с какой стороны клинок вонзается в человека.
Макрон вспыхнул.
– Есть огромная разница между тем, что делаешь ты и делаю я. Я вверяю себя судьбе, в честном бою один на один, а такие, как ты, трусы бьют в спину.
– Отвага и трусость тоже бывают разными, друг мой.
– Не называй меня так никогда.
Нарцисс скривился.
– Как пожелаешь. Я лишь пытаюсь объяснить, что мы служим Риму в соответствии с нашими способностями. Я бы никогда не смог встать рядом с тобой в бою, Макрон, я бы там мгновения не прожил. Было бы это честным боем? Мое тело не принесло бы Риму пользы. Что же до моего ума, он является мощным оружием, сравнимым с любым множеством мечей. Мы служим Риму изо всех сил, каждый по-своему. Это наш долг.
– Долг? – язвительно улыбаясь, переспросил Макрон. – Очень доходный долг, как я погляжу. Ни для кого не секрет, что ты один из богатейших людей в Риме. Ты и Паллас. Так что не надо ерунды насчет долга. Ты делаешь это ради себя, а не только ради чего-то еще. Как и все те, кто влез в политику. Оборачиваете свои дела в красивые слова и чувства, борясь за влияние, беря взятки и плетя интриги, чтобы украсть чужие богатства.
Макрон ткнул большим пальцем себе в грудь, а потом в сторону Катона.
– А такие, как мы, расплачиваются за ваши игры. Мы расплачиваемся кровью, Нарцисс.
– Он прав, – заговорил Катон более спокойным тоном. – Мы повидали достаточно пролитой крови на полях, в лесах и горах Британии и знаем, о чем говорим. Мы воюем там уже десять лет, и остров лишь номинально считается провинцией империи. Для начала: зачем мы вообще решили его завоевывать? Только для того, чтобы Клавдий мог устроить военный триумф в качестве приманки для черни. Но там не было ни одной великой победы, просто кровопролитные бои год за годом. Мы не бросили все это лишь потому, что было бы позором для императора, если бы Рим ушел из Британии.
