Эрнест Капандю - Рыцарь в черном плаще
Фанфан втерся в толпу; оказавшись у дома, он проскользнул мимо человека, стоявшего на пороге двери, спиной к улице, и одетого в черное с ног до головы. Человек этот вошел в дом. Сержант последовал за ним.
Возле лестницы, в темном месте, человек в черном обернулся — он был в маске.
— Тот, которого ты видел в последний раз в Бургель… — сказал он.
— За ним гонятся все мои курицы, — ответил Фанфан.
— Известия поступают к тебе?
— Каждый час.
— Ты помнишь последние приказания начальника?
— Да, умереть или успеть в двадцать четыре часа. Или то, или другое — вот и все!
Человек в маске сделал знак. Тюлип повернулся, вышел на улицу и направился к площади.
Огибая угол улицы, он вдруг, остановился и, любезно поклонившись молодой красивой женщине, сказал, крутя свои усы:
— Это вы, прелестная спутница?
Арманда сделала реверанс.
— Да, — отвечала она.
— Как поживаете с тех пор, как я вас не видел?
— Хорошо, сержант, потому что я довольна: бедная Сабина перенесла дорогу гораздо лучше, чем я надеялась, она теперь успокоилась.
— Поэтому вы и вышли прогуляться?
— Нет, я иду к Пейрони.
— А, к этому доктору-хирургу, который отрежет вам руку и ногу, как…
— Да здравствует король! — закричала толпа.
Этот крик, раздавшийся так дружно и так громко, заставил Тюлипа и Арманду посторониться: все солдаты, офицеры, унтер-офицеры образовали двойной строй с каждой стороны улицы.
— Да здравствует король! — повторила толпа.
Показался Людовик XV верхом, сопровождаемый многочисленным и блестящим двором. По левую его руку ехал герцог Ришелье. Король отвечал на приветствия любезными поклонами. Он не спеша возвращался с осмотра батареи, расположенной против Перонской равнины. Проезжая по улице через Калонь, король остановился перед домом маршала, сошел с лошади и попросил Ришелье, принца де Конти, д'Аржансона, Креки, Ноайля, Бриссака и еще нескольких других сопровождать его. Людовик поднялся по лестнице в апартаменты маршала. По приказанию короля маршал оставался в постели весь день, король даже сказал: «Если я приеду навестить вас, вы не должны вставать».
Людовик, улыбаясь, вошел в спальную; маршал приподнялся на постели.
— Вы чувствуете себя лучше? — спросил Людовик.
— Да, государь, потому что вижу вас, — отвечал маршал.
— Завтра вы будете в состоянии сесть на лошадь?
— Наверное. Я прочел нравоучение лихорадке, к которой имел некоторое снисхождение сегодня.
— Неужели? — сказал король, садясь у изголовья больного. — Что же именно вы сказали лихорадке?
— Я ей сказал: «Сегодня еще я согласен на ваше общество, милостивая государыня, но завтра мне некогда с вами возиться. Если только вам не поможет пуля, клянусь, вы не справитесь со мной!»
— Браво, маршал!
— Государь, вы осматривали лагерь?
— Да, маршал.
— Все приказания исполнены?
— В точности.
Мориц облегченно вздохнул.
— Если бы я мог выздороветь! — сказал он.
— Вы будете здоровы!
— Я отдал бы десять лет моей жизни, чтобы сейчас же стать здоровым!
— Если бы можно было что-либо отдать за это, я бы многое дал, — сказал Людовик XV.
— Что бы ни случилось, государь, завтра я исполню свой долг.
— Я не сомневаюсь в этом, маршал. Завтрашний день должен стать великим днем, господа! — продолжал Людовик, обращаясь к окружающим. — Дофин сказал, господа, что «впервые после сражения при Пуатье король французский будет сражаться рядом со своим сыном». Дофин прав, но я прибавлю, что после сражения при Тайльбурге, выигранного Людовиком Святым, никакая важная победа не была одержана его потомками над англичанами. Итак, завтра нам надо отличиться!
— Так и будет! — сказал маршал твердым голосом.
— Да-да! — закричали все с энтузиазмом. — Да здравствует король!
— Да здравствует король! — повторили на улице.
— Маршал, — продолжал Людовик, — мы вас оставим, чтобы не нарушать вашего спокойствия до завтра.
Он дружески пожал руку маршала. Мориц хотел наклониться и поцеловать руку короля, но король не допустил этого.
— Завтра мы обнимемся, — сказал он.
В это время герцог де Ноайль подошел к королю. Герцогу де Ноайлю, одному из самых замечательных людей той эпохи, было тогда 67 лет. Впервые он участвовал в битве в 1693 году. Будучи уже почти 10 лет маршалом, он составлял гордость Франции и был очень любим Людовиком XV.
— Государь, — сказал он, — прошу вас оказать мне величайшую милость!
— Я вас слушаю, герцог, — сказал король, — что вам угодно?
— Поговорить в присутствии вашего величества с маршалом Саксонским.
— Говорите.
Тогда герцог, подойдя к постели больного, сказал:
— Маршал Саксонский! Несмотря на то что я старше вас и годами и титулом, что я выше вас как пэр Франции, я прошу вас назначить меня на завтра к себе первым адъютантом.
Наступило гробовое молчание. Все были поражены самозабвением такого человека, как герцог.
Маршал Саксонский сделал усилие, чтобы подняться на постели.
— Герцог, — сказал он, — я неимоверно польщен этим, но без разрешения его величества не имею права на это согласиться.
— Я разрешаю, — сказал король, — с условием, что первое французское ядро, направленное в неприятеля, будет выпущено по команде герцога де Ноайля.
— Да здравствует король! — закричал честный старец.
— Итак, герцог, я согласен, — сказал Мориц.
— Да здравствует король! — повторили окружающие.
— А теперь, господа, — сказал король, — оставим маршала отдыхать. — Он пожал в последний раз руку Морицу Саксонскому и сказал: — До завтра.
Король вышел в сопровождении свиты.
— Что нам делать сегодня вечером? — спросил король, обратившись к Ришелье.
Ришелье улыбнулся.
— Государь, хотите, я вас отведу кое-куда?
— Куда же?
— Государь, вы узнаете это, придя на место.
— Это тайна?
— Да, государь.
— Вы разжигаете мое любопытство!
— Государь, вы позволите себя вести?
— Я согласен.
Король сел на лошадь.
— Куда же мы едем?
— Ко мне, государь.
— Нужно ли пригласить всех придворных?
— Да!
— Что это, праздник?
Ришелье опять улыбнулся.
Королевский отряд отправился по главной улице Калони и, наконец, достиг площади. На ней толпилось множество народа. Посреди площади стояло красивое здание, очевидно, принадлежащее какому-то зажиточному землевладельцу. Оно было убрано флагами, вензелями, над которыми возвышалось французское знамя. Прибитая на стене большая афиша сообщала, что здесь идет комедия Фавара «Деревенский петух» в исполнении артистов французской армии.
Народ при виде короля, въехавшего на площадь, приветствовал его несмолкаемыми возгласами: «Да здравствует король!»
