Уилбур Смит - Ассегай
Едва приземлившись, Леон бросил на землю заплечный мешок, схватил ружье и патронташ и, торопливо спустившись, побежал к машине.
— Макс, мне нужны четыре твоих лучших лошади и грум. На двух поедем, остальных поведем в поводу.
— Jawohl, босс. Куда собираетесь? Когда хотите отправиться?
— Куда собираюсь, лучше не спрашивай, а выступить хочу прямо сейчас.
— Himmel! Уже одиннадцать. Разве до завтра подождать нельзя?
— Я очень спешу, Макс.
— Ja, похоже, что так.
Леон заскочил в свою палатку, бросил в рюкзак кое-что из самого необходимого и вышел. У линии пикетов его ждали. Только лошадей было не четыре, как он приказал, а пять. Узнав всадника на черном муле, Леон невольно усмехнулся.
— Да пребудет с тобой благословение Пророка!
В темноте блеснула белозубая улыбка.
— Без меня, эфенди, кто вас покормит? — ответил верный Ишмаэль.
Ночь прошли хорошо, лошадей меняли дважды. В предрассветном тумане на далеком горизонте замаячила громада Лонсоньо. К полудню гора выросла и занимала уже половину восточной части неба, но ее очертания выглядели незнакомо. Никогда раньше Леон не подходил к ней с этого направления, и теперь Лонсоньо обратилась к нему своим суровым северным ликом, тем, который он видел лишь однажды, когда пролетал здесь с фон Мирбахом и Евой.
Они были в пути тринадцать часов, и как ни подгоняло нетерпение, Леон понимал, что дальше испытывать выносливость лошадей невозможно. Отдых требовался и людям. Лошадей расседлали у небольшого источника и, стреножив, отпустили пощипать травку. Ишмаэль тем временем сварил кофе и приготовил бутерброды из пресных лепешек с маринованным луком и холодным мясом. Поев, легли спать. Встали, когда уже смеркалось. Вечерняя прохлада добавила животным резвости, так что к рассвету гора предстала перед ними во всем своем величии. Крутые, украшенные разноцветными лишайниками склоны внушали изумление и страх. Низвергающийся с вершины серебристый поток вырывался из расщелины и падал в темное круглое озерцо, вероятно, то самое, которым они с Евой любовались с аэроплана.
От Лойкота Леон знал, что где-то здесь, у водопада, проходит тропа, ведущая к самому верху. Именно по этой тропе масаи и собирались отвести Еву в деревню. Как он ни старался, рассмотреть тропу издалека, даже с помощью бинокля, не удавалось. Леон попытался оценить оставшееся расстояние, еще надеясь перехватить троицу внизу, хотя и понимал, что они скорее всего уже начали подъем.
Так или иначе, Ева была где-то рядом, и Леон гнал лошадь вперед, все больше и больше отрываясь от конюха и Ишмаэля, которые не могли поспеть за ним. Еще через час он вдруг натянул поводья, соскочил с седла и опустился на корточки перед цепочкой следов, одной из многих, пересекавших саванну. В пыли четко отпечатались три пары человеческих ног. Первым шел Маниоро — его выдавала хромота. За ним следовал Лойкот — длинный шаг. Третьей была Ева.
— О, дорогая! — прошептал он, проводя ладонью по песку. — Даже твои ножки прекрасны.
Следы вели к горе, и Леон, вернувшись в седло, пустил коня галопом. Тропинка уходила круто вверх, и каждый следующий шаг давался все труднее. Гора заполняла собой все небо, и при взгляде на проплывающие над ней облака у Леона возникало неприятное ощущение, что она падает на него. Вскоре пришлось спешиться. Кое-где удавалось различить оставленные Евой следы, и эти маленькие открытия придавали сил. Крутизна склона позволяла видеть лишь на несколько шагов вперед, но он не останавливался, а Ишмаэль и грум отставали все больше.
Поднявшись на первый уступ, Леон оглянулся и замер в изумлении.
Перед ним лежало то самое круглое озеро. Оно было больше, чем казалось с аэроплана, но выглядело крошечным в сравнении с возвышающейся над ним каменной громадиной и напоминало кипящий котел с вихрящимися над ним клубами водяного тумана.
Потом он услышал голос, слабый, почти заглушённый грохотом водопада. Ее голос. Сердце дрогнуло от волнения. Пытаясь определить, откуда донесся голос, он обежал взглядом берега.
— Ева!
Эхо запрыгало по камням, словно насмехаясь над ним.
— Леон! Дорогой!
На сей раз ему удалось определить направление. Он повернулся влево и поднял голову. Глаза уловили какое-то движение, и в следующий момент Леон увидел ее — Ева стояла на высоком уступе. Заметив его, она побежала вниз, легко и грациозно, как горный даман, перескакивая с камня на камень.
— Ева! Я иду, милая!
Бросив поводья, Леон полез вверх по склону. На узкой тропинке повыше уступа появились два масаи. Лица обоих выражали крайнее удивление — похоже, наблюдать подобную сцену им еще не приходилось. Ева и Леон почти одновременно добрались до начала уступа.
— Лови меня, Баджер! — крикнула она и, полностью полагаясь на его ловкость и силу, прыгнула с высоты примерно в шесть футов.
Он поймал ее и, чтобы не свалиться, упал на колени, заботливо прижав Еву к груди.
— Сумасшедшая! Я люблю тебя!
— И никогда больше не отпускай! — успела сказать она, прежде чем их губы соединились.
— Не отпущу! — выдохнул он.
Прервав наконец поцелуй, чтобы отдышаться, они увидели, что Маниоро и Лойкот уже спустились и сидят на уступе с довольными ухмылками на лицах.
— Ступайте и поищите себе развлечение где-нибудь еще! — крикнул им Леон. — Здесь вам делать нечего. Возьмите мою лошадь и встретьте Ишмаэля. Скажите, что ночевать будем здесь. Пусть готовит привал и ждет нас.
— Ндио, бвана, — отозвался Маниоро.
— И перестаньте хихикать.
— Ндио, бвана.
Тихонько посмеиваясь, Маниоро стал спускаться, а оставшийся на уступе Лойкот вдруг пропищал фальцетом, подражая Еве:
— Лфи мна, Бача! — С этими словами он бросился вниз и сбил с ног Маниоро. Оба покатились по склону, сплетясь в объятиях и радостно подвывая. — Лфи мна, Бача! Лфи мна!
Не в силах больше сдерживаться, Леон и Ева расхохотались.
— Проваливайте отсюда, дурачье! — прокричал он, успокоившись. — Убирайтесь с глаз! И не показывайтесь. Не хочу вас видеть.
Смешливая парочка потащилась вниз, то и дело останавливаясь, корчась от смеха и обнимаясь.
— Лфи мна, Бача! — завывал Маниоро.
— Луплу тба, смаша! — Лойкот хлестал себя по щекам и тряс головой. — Луплу тба! — И он подпрыгнул фута на три.
— Без сомнения, самый смешной эпизод в истории земель масаи. Мы с тобой станем героями мифов, — сказал Леон, когда два следопыта исчезли за поворотом тропинки, и поднял Еву на руки. Она обняла его за шею. Он отнес ее к озеру и вместе с ней опустился на траву. — Боже, ты не представляешь, как я мечтал остаться с тобой наедине, держать тебя на руках.