Джеймс Купер - Том 3. Последний из могикан, или Повесть о 1757 годе
— Я не отозвался на прозвище Длинный Карабин не из стыда или трусости, потому что честный человек не знает этих чувств,— начал он.— Но я не считаю мингов вправе давать кличку тому, кому друзья зa его природные дарования дали другое имя. Да и прозвище это — сущая ложь: оленебой — никакой не карабин, а простое ружье. Но я, действительно, тот человек, кого родители нарекли Нэтениэлом, делавары, живущие на своей реке, называют лестным именем Соколиный Глаз, а ирокезы кличут Длинным Карабином, не испросив на этот счет согласия наиболее заинтересованного лица.
Взоры присутствующих, до сих пор с любопытством направленные на Хейуорда, разом обратились к высокой, словно отлитой из железа фигуре нового претендента на прославленное имя. В том, что честь называться им оспаривали двое, ничего удивительного не было: самозванцы попадались и среди туземцев, хотя сравнительно редко. Но для справедливых и суровых делаваров было весьма важно не допустить здесь ошибки. Старейшины тихо посовещались и, видимо, решили допросить на этот счет гостя гурона.
— Мой брат сказал, что в наш лагерь прокралась змея,— обратился один из них к Магуа.— Кого из двоих он имел в виду?
Гурон молча указал на разведчика.
— Неужели мудрый делавар верит вою волка? — воскликнул Дункан, еще более убеждаясь во враждебных намерениях заклятого своего недруга.— Собака никогда не лжет, но слыхано ли, чтобы волк говорил правду?
В глазах Магуа вспыхнуло пламя, но, вовремя вспомнив, как важно ему сохранять самообладание, он лишь презрительно отвернулся, уверенный, что проницательные делавары не преминут установить истину. Он не ошибся: вновь и недолго посовещавшись с вождями, осторожный делавар вторично обратился к гурону и объявил ему — правда, в самой вежливой форме — их решение:
— Моего брата обозвали лжецом, и его друзья рассердились. Они хотят показать, что он говорил правду. Пленникам дадут ружья — пусть они докажут, кто из них Длинный Карабин.
Магуа притворился, будто в этом решении, продиктованном, как он сам понимал, недоверием к нему, он видит знак учтивости, и жестом выразил согласие, заранее радуясь, что правдивость его слов подтвердит столь меткий стрелок, как разведчик. Друзьям-соперникам немедленно вручили ружья и предложили выстрелить над головами сидевшей толпы в глиняный сосуд, случайно забытый на пне, ярдах в пятидесяти от места, где они стояли.
При мысли о состязании с разведчиком Хейуорд втайне улыбнулся, хотя и решил настаивать на своем обмане, пока не узнает намерений Магуа. Вскинув ружье, он с величайшим тщанием трижды прицелился и спустил курок. Пуля задела пень в нескольких дюймах от сосуда, и всеобщий возглас одобрения возвестил, что выстрел был сочтен бесспорным доказательством умения пользоваться оружием. Даже Соколиный Глаз кивнул головой, словно хотел сказать, что выстрел оказался лучше, чем он ожидал. Но вместо того, чтобы выразить намерение потягаться с удачливым стрелком, он оперся на ружье и с минуту стоял, погруженный в глубокое раздумье. Однако из этого состояния его вскоре вывел один из молодых воинов, который, тронув пленника за плечо, осведомился на крайне ломаном английском языке:
— Может бледнолицый выстрелить лучше?
— Да, гурон! — воскликнул разведчик, обращаясь к Магуа, и, подняв правой рукой короткое ружье, погрозил им дикарю с такой легкостью, словно это была тростинка..— Да, гурон, я мог бы сейчас прикончить тебя, и никакая земная сила не помешала бы этому! Сокол, парящий над горлицей,— и тот не так уверен в том, что настигнет свою жертву, как я в том, что могу всадить тебе пулю в сердце. А почему бы и не всадить ее? Почему? Да только потому, что мне запрещают это моя белая кожа и страх навлечь беду на головы нежных, ни в чем не повинных созданий! Если ты знаешь, что такое бог, возблагодари его от глубины души — у тебя есть на то причина!
Вспыхнувшее лицо и горящие глаза выпрямившегося во весь рост разведчика вселили тайный трепет во всех, кто слушал его. Делавары ждали, затаив дыхание, но сам Магуа, хотя и не верил в снисхождение со стороны врага, по-прежнему стоял среди окружавшей его толпы так спокойно и недвижимо, словно прирос к месту.
— Стреляй! — повторил молодой делавар, стоявший рядом с разведчиком.
— Куда стрелять, дурень? Куда? — вскричал Соколиный Глаз, вновь потрясая ружьем над головой, но уже не глядя на Магуа.
— Если бледнолицый — тот, за кого выдает себя, пусть попадет ближе к цели,— сказал старый вождь.
Разведчик громко, язвительно расхохотался, изумив Хейуорда этим необычным для Соколиного Глаза смехом, перекинул ружье на вытянутую левую руку, и оно, словно от сотрясения, тут же выстрелило, вдребезги разбив глиняный сосуд и разбросав осколки вокруг пня. Не успело ружье отгрохотать, как разведчик пренебрежительно швырнул его наземь.
В первую секунду этот мастерский выстрел вызвал у собравшихся единодушное восхищение. Затем по толпе пробежал тихий ропот, который, все нарастая, превратился в крики, выражавшие весьма различные чувства. Кое-кто открыто восторгался столь беспримерной меткостью, но подавляющее большинство племени было склонно считать удачу стрелка простой случайностью. Хейуорд не замедлил присоединиться к мнению, благоприятствовавшему его целям.
— Это случайность! — воскликнул он.— Не целясь, нельзя попасть в мишень.
— Случайность? — возбужденно повторил разведчик, решив любой ценой отстаивать подлинность своей личности и потому не обращая внимания на знаки, украдкой подаваемые Хейуордом.— А вон тот лживый гурон тоже считает это случайностью? Дайте ему ружье, поставьте нас лицом к лицу без всякого прикрытия и прочих уловок, и пусть спор решат провидение и наши собственные глаза! Я не делаю этого предложения вам, майор, потому что кожа наша одного цвета и служим мы одному властелину.
— То, что гурон — лжец, совершенно очевидно,— невозмутимо согласился Хейуорд.— Вы же сами слышали, как он утверждал, будто вы и есть Длинный Карабин.
Трудно угадать, какие веские доводы привел бы Соколиный Глаз в упрямых попытках отстоять свое подлинное лицо, если бы снова не вмешался старый делавар.
— Сокол, спустившийся из-под облаков, может опять взлететь, когда захочет,— сказал он.—- Дайте им ружья.
На этот раз разведчик схватился за ружье с откровенной жадностью, и опасения Магуа, зорко наблюдавшего за каждым движением стрелка, окончательно рассеялись.
— А теперь, перед лицом всего племени делаваров, докажем, кто из нас лучший стрелок!— вскричал разведчик, постукивая по дулу пальцем, столько раз спускавшим роковой курок.— Видите тыквенную бутыль, что висит вон там, на дереве, майор? Прострелите ее, если вы стрелок, годный для службы на границе.