Дарья Плещеева - Слепой секундант
Евгения, выбиваясь из сил, шла все медленнее и наконец остановилась. Повернувшись к Андрею, она подняла к груди муфту и предупредила:
— Подойдешь — буду стрелять.
Судя по всему, пистолет был спрятан в муфте. Андрей сделал еще два шага и встал.
— Доктор, ты ее видишь? — спросил он. — Точно — Евгения?
— Думаю, да.
— Гиацинта?
— Она, мерзавка!
Спрашивать Машу Андрей не стал.
— И у меня с собой пистолет, — негромко сказал он Евгении. — Я стреляю на звук, так что мы на равных. Вот и встретились… — Соломин не видел женщины в мужском платье, но ощущал присутствие беды.
— Чего вы от меня хотите? Убить меня? Засадить в тюрьму? Опозорить? Высечь на Сенной? Сгноить в Сибири? Ну? Что вы для меня припасли?
— Не для вас, — ответил на злые выкрики Андрей. — Я вас ни в чем не виню.
— Это ложь.
— Мне другой человек нужен. Вы знаете, кто. Этот человек вас использовал — использовал вашу беду и обратил ее в средство делать деньга. Вы привели меня к нему. Если хотите — можете что-нибудь сказать на прощание.
— Ложь. Вы хотите, чтобы я доверилась вам, — не выйдет!
— Как угодно.
— Вам нужно, чтобы я предала его!
— Как угодно. Эти верность и предательство — ваши… А мне и своей верности с лихвой хватает… — это была чистая правда. Только сейчас Андрей ощутил, как устал быть сильным и верным. А деваться было некуда.
— Я не предам. Меня… меня сто раз предавали!..
— Я это знаю. За что-то же вы мстите людям.
— Людям?.. Нет, вам не понять! Хотите — стреляйте, я более ни слова не скажу.
— Это было бы слишком просто, — сказал Андрей. — Вы уже привели нас к логову злодея, вот все, что требовалось. А ежели вы поймете, что и он вас предал… Вы ему доверились — а что он из вас сотворил? Маша Беклешова — не жертва, у нее есть друзья, они пришли на помощь, она обвенчалась с Венецким, и письма, ею к вам писанные, уничтожены. И та девица, которую вы сманили обещаниями актерской карьеры, тоже не жертва, и никогда жертвою не станет — не тот нрав, да и я не допущу. И Аграфена Позднякова вам уже не по зубам — мы не дадим ее в обиду. Жертва-то всей этой интриги — вы. Потому что вам никто на помощь не придет.
— Вы сдадите меня в полицию?
— Незачем. Ступайте себе с богом. Да выбирайте покровителей осмотрительнее.
Андрей понимал — хорошо бы сейчас перечислить все зло, которое причинила эта странная особа, которую он по голосу ни за что бы не принял за женщину, у нее был и впрямь высокий юношеский голос. Но он всего зла не знал — и не желал знать. Другой голос ожил и зазвенел в ушах невнятно: Андрей не помнил слов, какими незнакомка рассказывала о своем нежелании быть женщиной и о том, как пыталась спрятать маленького брата; слов не помнил, а ощущение присутствия правды возникло.
Он отпускал Евгению — потому что не знал, как с ней быть. Выспросить обо всех, к кому ее подсылали, как охотничью собаку, для добычи ценных писем? И что же делать дальше со всеми этими сведениями, на что их употребить? Какой в них теперь смысл? Не наносить же визиты людям, которые избавились от вымогателя и желают поскорее забыть весь этот ужас? Он хотел уничтожить вымогателя, а что будет потом — как-то не задумывался.
— Вам не понять, — сказала Евгения и сделала два шага к нему.
Тут же шевельнулись карабины в руках у охотников, нацеленные в ее грудь.
— Вам не понять, — повторила она. — Вы этого страха, этой боли не знали! Когда отчим… чуть не каждую ночь… а тебе всего-то одиннадцать минуло… и родная мать не верит, бьет по щекам!.. И потом, когда открылось — «Сама виновата, сама подманила!» И когда родня с рук на руки передает!.. И когда одно слышишь: «Замуж бы сучку сблагостить!»… Замуж?! Да лучше живой в гроб лечь, чем опять — эта мерзость!
— Что-то такое я подозревал, — сказал Андрей. — Вы имели право мстить — да только обидчики ваши, поди, уже на том свете. А месть — такая гадюка, что ежели не укусит — от избытка своего же яда помрет… Ну, ступайте.
— Отпускаете? Милосердие в Пасхальную ночь?
— Просто вы мне более не нужны.
— Я убью вас, — ответила она. — Вы все поняли, вы все знаете — и вы мне ненавистны. Я сильнее, чем вам кажется!
Грянули два выстрела.
Савка, охотник опытный, следил за каждым движением врага. И когда соболья муфта, в глубине которой крылось пистолетное дуло, опустилась во время беззвучного для него разговора, а потом вдруг резко дернулась вверх, он выстрелил из карабина и попал Евгении в локоть. Второй выстрел, ее, пистолетный, — и пуля ушла в снег у ног Андрея.
Евгения вскрикнула и выронила пистолет вместе с муфтой. А к Андрею уже бежали Еремей, Граве, Гиацинта, Маша, Валер; рядом гарцевал Венецкий.
— Жив, цел? Ранен? — слышал Соломин взволнованные голоса, чьи-то сильные руки схватили его в охапку.
— Да ну вас, в самом деле! Похож я на покойника? — спрашивал Андрей. — Ну, будет, будет! Где она?
— Пятится от вас, ваша милость. Взять?
— Посмотрите, куда пойдет, — тихо велел Андрей. — Может, захочет предупредить своего повелителя, следите…
Охотники медленно поехали за Евгенией. Она, спотыкаясь в снегу, шла в сторону моря.
— Хочет с другой стороны на дачу пробраться, — сказал Скапен-Лукашка. — Спирюшка, поезжай вперед, держи фонарь. Там непременно должна быть калитка — так ты возьми на мушку.
— Дядя Лука, глянь! Почище, чем у барыни! — воскликнул Ванюшка. — Да это дворец не хуже царского!
Большое недостроенное здание в темноте казалось глыбой, и лишь стропила двускатной крыши угольно-черными полосами расчертили ночное небо.
— Точно — калитка! — крикнул Спирька.
— Вот и карауль ее!
Евгения даже не сделала попытки войти. Она пошла дальше, дальше — на морской берег. Там довольно широкая полоса вдоль самой воды была почти свободна от рыхлого снега. Видимо, Евгения знала эту особенность побережья. Она соединила руки на груди, сомкнув рукава, и настолько быстро, насколько позволял лунный свет, двинулась в сторону столицы. Охотники подождали немного и отправили к барину Ванюшку с донесением.
— Так, — сказал Андрей.
Незнакомка-то оказалась права. Всему виной — давняя обида, и Евгения получила удар в больное место: ей невыносимо знать, что ее, смелую и неуязвимую, выковавшую из той обиды оружие, истребившую в себе женскую слабость окончательно и бесповоротно, отпустили. Как будто уличную шавку ногой пнули: пусть тявкает, лишь бы убралась и не мешала.
— Ну что? Объединенными силами Измайловского и Преображенского полков возьмем логово злодея? — спросил Венецкий.
— Возьмем! — ответил Андрей.
