Николь Галланд - Месть розы
— Ты должен жениться на Имоджин. Для этого нужно явиться в Кенигсбург и подружиться с Альфонсом. Немедленно! Я не допущу, чтобы годы моих трудов пошли прахом, утопленные в вине. Еще немного, и ты потеряешь уважение Конрада. И что тогда? Безземельный рыцарь в немилости, по слухам, извращенец и брат шлюхи. И пьяница, если ты попадешься кому-нибудь на глаза в таком виде.
Виллем перевел взгляд на свое обнаженное тело.
— Но, я бы сказал, замечательный пьяница.
Он невесело рассмеялся.
— Прекрати! Если ты разочаруешь Конрада, тебя ждет очень суровое будущее, и судьба Линор тоже под угрозой, если не вывести Маркуса на чистую воду. У меня возникла новая идея, как заставить его оступиться. Ты в достаточной мере пришел в себя, чтобы следить за моей мыслью?
Виллем со скучающим видом откинулся на постели.
— У твоего пояса такой вид, будто он хочет, чтобы его развязали. Иди сюда, Жуглет, давай я ему помогу.
— Хватит! — взорвалась она. — Речь идет о твоем благополучии! Как ты собираешься содержать мать и Линор, не имея ни положения, ни состояния? Будешь охотиться на кабанов и бандитов?
Виллема, однако, в данный момент волновало одно — как бы затащить Жуглет в постель до того, как вернутся слуги. Он улыбнулся ей своей обезоруживающей улыбкой, которая так нравилась женщинам, а сейчас казалась неуместной на красивом, но измученном лице.
— Обещаю, что завтра буду слушаться тебя во всем. И, как тебе известно, я всегда держу свои обещания. Но завтра еще не наступило, поэтому вот тебе мой ответ на сегодня: пока ты есть в моем будущем, я доволен. Или, точнее, пока я в тебе, а ты в моем будущем, я доволен. — Он пьяно хохотнул и похлопал по матрасу рядом с собой. — Давай начнем работать над этим прямо сейчас.
Ее лицо исказила мучительная гримаса.
— Виллем, ты зря тратишь время! Меня нет в твоем будущем — в том смысле, который ты в это вкладываешь. Неужели непонятно? Тебе надо обзавестись женой, и это должна быть Имоджин. Поэтому тебе придется любезничать с Альфонсом. Ты в состоянии собраться, отправиться сегодня вечером в замок и очаровать графа? И Конрада? И…
На его лице отразился ужас.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что тебя нет в моем будущем?
— Я имею в виду — в качестве любовницы. Я стала бы большой помехой для тебя, и потому лучше хранить меня как воспоминание. Другого пути нет, Виллем.
Чтобы успокоить его, она пересекла комнату, села на постель и провела рукой по его груди. Это оказалось ошибкой — тут же возникло желание не останавливаться на этом. Она слегка отодвинулась.
В льющемся из окна свете было видно, как сильно он побледнел.
— Ты в первый раз говоришь мне такое. А должна была бы сказать, если это часть твоего плана.
— Конечно, это не было частью плана, — возразила Жуглет. — Хотя бы потому, что, согласно этому плану, мы не должны были стать любовниками. Впрочем, в нем не было и половины того, что уже произошло и еще произойдет.
Сбитый с толку Виллем сел, охваченный страхом, и попытался справиться с туманом опьянения.
— Все, что ты делаешь, имеет свою причину. Даже твоя доброта — часть какого-то плана. Расскажи, какое место в нем отведено мне. Я имею право знать.
Жуглет взяла его за руку.
— Да, теперь я интриганка, но начать все это меня побудил совершенно невинный, лишенный всякого расчета порыв. Я хотела, чтобы восторжествовала справедливость. Это означает: ты получаешь обратно свои владения, а твоя сестра удачно выходит замуж. Моя прежняя жизнь осталась в прошлом и бесповоротно изменилась. Что еще мне оставалось делать, кроме как попытаться улучшить вашу жизнь, потому что только так я могла бы возродить свою?
Он с надеждой обхватил ее за талию и притянул к себе.
— Твоя возрожденная жизнь — это стать преемником моего управляющего, Жуглет. Мы можем быть вместе всегда…
Девушка мягким жестом вскинула руку, заставив его замолчать.
— Больше я не хочу своей старой жизни, Виллем. То, кем я стала, гораздо предпочтительнее того, кем я была.
— Тогда к чему тебе эти хлопоты со всем остальным, — почти жалобно спросил он, — если они разделяют нас?
Виллем потянулся, чтобы погладить ее по лицу, но она оттолкнула его руку с серьезным, почти страдальческим видом.
— Я хочу увидеть, что несправедливость исправлена, вот к чему мне эти хлопоты, и под несправедливостью теперь я понимаю две вещи, с учетом репутации Линор. Я хочу увидеть, как Павел и Альфонс потерпят поражение, а Маркус получит по заслугам. Да при одной только мысли о том, что простая беглая девчонка может столь многого добиться в этом мире, меня охватывает трепет. Ради всего этого я и делаю то, что делаю. Я думала, что смогу справиться в одиночку, но ошибалась. Я нуждаюсь в твоей помощи — и хочу ее.
На лице Виллема возникла робкая, полная надежды улыбка, однако Жуглет с извиняющимся видом покачала головой.
— Но не в качестве моего «белого рыцаря», Виллем. Перед нами стоит задача переиграть злодеев на их собственном поле, а это поле — политика. Знаю, ты презираешь эти игры, что делает тебе честь, но себе я такую роскошь позволить не могу; и Конрад, кстати, тоже. И ты перечеркнешь десять лет моей жизни, если сейчас не поможешь мне в этой игре… не поможешь мне победить их.
Впервые, насколько Жуглет себя помнила, горло у нее перехватило. Виллем заключил ее в теплые, нежные объятия, и она разрыдалась.
26 июля
Наступил праздник Святой Анны — день, когда они должны были добраться до замка. Однако ливень был настолько сильным, что затопило даже те участки дороги, которые возвышались над уровнем полей.
Хозяин гостиницы в Колмаре, выглядевший в глазах Линор как все шлюхи, пьяницы и торговцы с хитровато-елейными физиономиями из гостиницы в Доле, вместе взятые, заверил их, что, едва дождь прекратится, вода немедленно схлынет, поскольку они достаточно далеко от реки и земля тут жадно впитывает влагу. Однако пока буря не утихнет, лучше не рисковать отправляться дальше.
Поэтому кони под седлами пережидали ливень в конюшне, а сами путешественники провели никчемный день в гостинице. Эрик, словно дикий зверь в клетке, расхаживал туда и обратно по маленькому общему залу, взывая к Святой Барбаре каждый раз, когда снаружи грохотал гром. Дождь все лил, но после обеда худшее, похоже, осталось позади, и Линор начала умолять кузена продолжить путь. По крайней мере, комаров в дождь не будет, напомнила она ему.
Маркус радовался, что на него возложена обязанность упаковать необходимое. Случалось, работы было и побольше, но все же и сейчас дел хватало — двадцать коней понадобятся только для вещей и еще дюжина для карет (шесть из них были забиты подарками, которыми император собирался одаривать всех и каждого). Им предстояло спуститься по крутому склону и двинуться дальше на север, через долину Рейна. Сознавая, что Конрада раздражает более чем вялая реакция собственного сенешаля на последние матримониальные планы касательно него, Маркус выкладывался из последних сил, но тем не менее не переставал думать об Имоджин. Дважды ему казалось, что он видит ее среди служанок, трижды чудился ее голос, и один раз возникло ощущение, будто на плечах лежат ее руки, — он тогда едва не застонал от желания. Справившись с собой, он разослал слуг укладывать одежду, оружие, домашнюю утварь и кухонные принадлежности. Оруженосцев постарше отправил вперед: они должны были возвещать о прибытии короля и его свиты, чтобы на местах все успели подготовить — и еду, и постели, и женщин для развлечения. Поскольку переезды совершались регулярно, армия работников действовала очень слаженно, и хозяйство императора можно было свернуть и подготовить к путешествию за один день. Однако это получился очень длинный день, и к концу его Маркус заметно вымотался. Настолько, что даже не волновался из-за того, что так и не выкроил время поговорить с Альфонсом.
