Алексис Бувье - Кредиторы гильотины
Винсент поднял голову и самым естественным тоном сказал:
– Но мы не собираемся передавать эту бумагу в полицию. Нам нужна гарантия на случай какого-нибудь происшествия.
Нахмурив брови, Нисетта старалась понять, что хочет сказать Винсент.
– Если вы не подпишете бумагу, то вам придется отправиться в полицию. Вам придется все это подтвердить прокурору.
Нисетта была поражена.
– Чтобы я пошла к прокурору!.. В таком случае лучше сразу пошлите меня в тюрьму, и я признаюсь, что совершила все преступления Андре Берри.
– Если вы не хотите сделать то, чего от вас требуют, то мне придется пойти в полицию и сделать там это заявление.
– Вы пойдете?
– Да, пойду, и вы знаете, что я буду прав. Андре негодяй, не заслуживающий никакого прощения, но я убежден, что вас он любил. Вы знали его честным человеком, вы могли помешать ему стать преступником. Он виновен, но та, которую он любил, более виновна, чем он: она подтолкнула его к совершению преступления.
По мере того как Винсент говорил, можно было видеть, какое впечатление производят его слова на Нисетту.
На ее лице попеременно отравились презрение, беспокойство, страх, ужас. Наконец она бросилась к нему, и, заламывая руки, закричала:
– Замолчите! Замолчите! Если вы меня спасете, то я сделаю все, что вы скажете.
Винсент презрительно улыбался.
– Эта бумага будет нам гарантией спокойствия. Едва сделав признание, вы сразу направились к нему, и разрушили наш двухлетний труд. Мы не чувствуем к вам ни привязанности, ни презрения. Вы можете быть нам полезны, и в обмен на вашу подпись мы гарантируем молчание. Мы позволим вам выдавать себя за несчастную обманутую женщину, вместо сообщницы. Служа нам, вы спасаете себя не только в настоящем, но и в будущем.
Нисетта слушала, сжав лоб руками.
Когда Винсент закончил, наступило молчание. Молодой человек с беспокойством ожидал решения.
Читатель понимает, что Винсент прибегал ко лжи, так как ему нужно было добиться результата во что бы то ни стало. Иначе все пошло бы прахом.
– Вы говорите мне, что хотите погубить Андре, во что бы то ни стало и для этого вам нужны свидетели… Вы пришли просить меня быть этим свидетелем, а иначе вы обвините меня?
– Вы совершенно правильно поняли меня.
– Вы сказали мне, что из его сообщницы я стану якобы его жертвой, что, служа вам, я спасаю себя, обеспечиваю будущее и уничтожаю настоящее…
– Я клянусь вам своей честью.
– Своей честью… – задумчиво повторила Нисетта.
Снова несколько минут прошло в молчании. Винсент с беспокойством наблюдал за ней.
– Все это хорошо, но когда его возьмут, то он скажет…
– Его никто не возьмет.
– Что вы говорите?
Винсенту было неприятно, но, тем не менее, он сказал:
– Андре в наших руках. Мы не собираемся предавать его суду. Мы только докажем, что он виновен, но за глаза.
– Я могу рассказать все, что угодно. Между нами не будет очной ставки?
– Нет. Вы сообщите правду о нем. Только тогда мы согласны молчать о вас.
– Но вы обещаете мне, что я его никогда больше не увижу? Дайте слово, что у нас с ним не будет очной ставки.
– Вы будете вызваны только тогда, когда он умрет.
Услышав последние слова, она испугалась, так как поняла, что те, кто хотел отомстить за жертвы Андре, гораздо сильней, и ее жизнь для них будет значить очень мало, если им придется ею пожертвовать.
Нисетта всегда действовала под влиянием минуты. Не заботясь о будущем, презирая прошлое, она жила только настоящим. Она не думала о последствиях такого поведения. Убежденная, что она не подвергается никакой опасности, а наоборот, будет находиться под покровительством семьи Лебрен, она решительно сказала:
– Хорошо, мсье, я к вашим услугам. Я сделаю то, что вы хотите.
Он подал ей показания, записанные Панафье, и она поставила свою подпись.
– Разве вы не вдова? – спросил Винсент, читая ее подпись.
– Для всего света я вдова, но если эта бумага попадет в суд, то я не хочу лгать.
– Ваш муж жив?
– Жив, но я не знаю, что с ним случилось. Он изменил имя, как и я, и мы с ним все это время не виделись.
Винсент спрашивал об этом совершенно равнодушно. Он делал это для того, чтобы протянуть время, пока сохнут чернила.
Затем он тщательно свернул бумагу и положил ее в бумажник, говоря:
– Теперь слушайте меня. Я дам вам необходимые деньги для переезда, и вы отправитесь к себе домой, где постараетесь жить как можно проще и скромнее. Так как с этого дня могут проверить, как вы живете, то следите за собой и ждите от нас известий.
Эти слова не успокоили Нисетту. Поэтому она, получив деньги, напомнила:
– Дайте слово, что я не буду скомпрометирована. В противном случае, я не скрою ничего.
Но Винсент сухо перебил ее:
– Вам не нужно будет говорить ничего сверх того, что мы вам скажем, когда наступит время. Если же вы заговорите, то в руках правосудия будет только одна жертва – вы.
Тон Винсента привел Нисетту в ужас. Тот же, посмотрев на нее и поняв, что она укрощена, сказал:
– Прощайте, мадам. Мы увидимся с вами в Париже.
И вышел.
Сжав в ярости губы, Нисетта говорила себе: «Я должна повиноваться – или я погибла».
Она позвала лакея и приказала ему отнести чемоданы на вокзал Парижской дороги.
Глава 48. Странная гостиница, не менее странный хозяин и удивительные путешественники
На расстоянии нескольких часов от Гильона по дороге в Дом-ле-Дам находится маленький кабачок.
Дом имеет всего два этажа, причем в верхнем – четыре комнаты, а в нижнем – только три.
В большом зале стоят пять столов. За этой комнатой расположены кухня и комната, в которой спит хозяин дома.
Возле дома посажен фруктовый сад, который спускается к реке Гюзансен.
Кабачок этот сам выглядит весело, и вид из него великолепный. Он стоит возле горы и по своему расположению должен привлекать посетителей. Содержится он в чистоте, что можно редко встретить в маленьких деревнях Франш-Конте, а между тем в зале раздается только монотонный звук маятника.
Дело в том, что дом пользуется плохой репутацией. Он был открыт всего несколько месяцев тому назад, и в день открытия один из посетителей был убит. И хотя это не было доказано, но ходили слухи, что хозяин – бывший каторжник.
В тот день, когда мы вводим читателя в этот кабачок, хозяин его сидел у дверей, облокотясь на стол и опершись лбом на руки. Это странное существо было красиво, как Квазимодо, и высоко, как Мефистофель. Его руки были так длинны, что он мог ими доставать с одного конца стола до другого. Звали его Грибом – то ли из-за его носа, то ли из-за горба.
Наши читатели вспомнят, что видели его в начале нашего рассказа в кабачке «Бешеная кошка».
