Сергей Зайцев - Рыцари моря
Месяц ответил выпадом на выпад:
– Вряд ли придет кому-то в голову обстреливать старушку «Сабину». Она и так едва держится на воде и, возможно, доживает последние деньки… А что до «Юстуса», то – да! – он было схватился с одним кораблем недалеко от Данцига, но это был корабль под флагом короля Сигизмунда. Тот корабль никак не мог быть «Сабиной», которую мы все хорошо знаем…
– Господа, господа!… – вмешался в разговор хозяин дома. – Вы говорите загадками, не предлагая нам отгадок. Это нехорошо. Покупка любит оплату… Господин Гаук… Герд… расскажите лучше, давно ли вы вернулись в Любек.
Герд сделал это охотно. Он уже два дня как вернулся из плавания. У него была уйма дел в Штральзунде, где он (здесь Гаук с учтивой улыбкой кивнул Месяцу) собирается купить себе новый корабль. И непременно хочет назвать его «Сабиной». Какая все же прекрасная мысль – преемственность!… А старое судно давно пора сжечь вместе со всей, простите… хвостатой живностью… Попутно Гаук сообщил, что выполнил поручение Бюргера и побывал в той деревне, в которой, по слухам, хранились остатки от чьих-то кораблей:- Господин Бюргер может не волноваться: там в деревенской церкви лежат обломки совсем других кораблей – голландских или датских. Точнее не припомню… О судах же Фареркомпании – «Травемюнде» и «Брём-зе» – не только в Штрандендорфе, но и в тех краях вообще не слыхали…
Месяц и Морталис при этих словах снова переглянулись. Прозвучала слишком дерзкая ложь. Гаук отпустил удила коня, на котором скакал, и конь понес его по бездорожью и, кажется, оступился… Гаук, не знавший о том, что волею судеб «Юстус» побывал в Штрандендорфе, не подозревал о своей оплошке и продолжал:
– Но это ничего! Быть может, даже и к лучшему; быть может, суда еще отыщутся, ведь если они не вернулись в порт, это еще не значит, что они более не существуют. Может статься, что они ждут помощи на каком-нибудь острове, или занимаются починкой, или… Да мало ли что!… Скоро я куплю в Штральзунде новый корабль и займусь поисками тех судов… затем мы с Ульрике поженимся…
Ульрике вся вспыхнула при этих словах и тут же побледнела. Негодование ее было слишком велико. У кружки, которую держал Месяц, отломилась ручка – так крепко он ее сжал. Глаза Герда при виде сломанной кружки наполнились притворным удивлением. Герд уж было собрался сказать что-то насмешливое, но хозяин дома не дал ему этого сделать…
Негромким спокойным голосом Бернхард Бюргер произнес:
– Господин Гаук, пойдите вон!…
– Как это!… – не понял Герд, и глаза у него помертвели. – Объяснитесь…
– У меня нет желания объясняться со лжецом.
– Но это ошибка… Это какая-то страшная ошибка… – уже без всякого притворства засуетился Гаук; он не мог взять в толк, отчего произошли столь разительные перемены, и, подозревая, что произошли они не без участия Месяца и Морталиса, теперь бросал на них косые взгляды. – Это меня оболгали. И я почти не сомневаюсь – кто!… Что делают здесь эти господа? Вот эти двое!… Объяснитесь! Я дворянин, в конце концов!…
– Что ж, извольте… – господин Бюргер откинулся на высокую резную спинку стула; взгляд господина Бюргера был спокоен. – Не далее как вчера, в этой самой гостиной я принимал человека из Штрандендорфа, рыбака по имени Гартих, посланного общиной в Любек сразу после гибели кораблей «Травемюнде» и «Брёмзе». Он очень задержался, потому что, добравшись морем до Ростока, тяжело заболел и едва не угодил в мертвецкую, потом в Шверине он против своей воли был зачислен в ополчение, на границе герцогства Брауншвейг был обобран разбойниками и приведен в их стан, откуда ему едва удалось вырваться… И наконец Гартих в Любеке! И теперь Фареркомпании известно обо всех околичностях печальной кончины ее судов и об обломках тех судов, хранящихся в приходской церкви. К своему рассказу Гартих прикладывает опись тех предметов, какие рыбакам удалось подобрать на берегу. Даже если не верить Гартиху, то по одной той описи легко убедиться, что погибшие от пушек некоей «Сабины» корабли – мои «Травемюнде» и «Брёмзе».
Герд порывался что-то сказать, однако господин Бюргер не давал ему вставить и слова:
– Вы требовали объяснений, господин Гаук. Вот они!… Какое отношение имеете к делу именно вы, я уже догадываюсь. Однако догадка – не доказательство. Верно?.. Доказательством займется Право. Мне же, чтобы понять суть, достаточно и одной вашей сегодняшней лжи. Покупка любит оплату…
– Все не так! – возразил Гаук. – Меня оговорили те, кому это выгодно. И они же подослали вашего Гар-тиха. Что опись!… Мы ведь сами можем все проверить, добравшись до церкви в Штрандендорфе…
Тут Месяц сказал:
– Мы ничего уже не сможем проверить. И вам это известно не хуже, чем мне. Не вашими ли людьми сожжена та церковь, не ими ли убит сторож?
– Вот!… – указал на Месяца Герд. – Вот с кого следует начинать Праву. Вот кто сжег церковь! Вот кто искусно плетет сеть интриги, кто встал между мной и Ульрике. Вот капер! А вы все слепы и доверяетесь словам…
– Господин Гаук!… – напомнил Бюргер.
Не сказав больше ни слова, Герд удалился. И все пожелали поскорее забыть о нем в этот вечер. Но это было трудно, поскольку визит Гаука и разговор, состоявшийся за столом, оставили после себя тягостное впечатление. Один Шриттмайер сидел как ни в чем не бывало… И здесь к господину Бюргеру пришла идея: он протянул Морталису лютню и попросил Месяца и Ульрике станцевать гальярду. Бог свидетель – их не пришлось просить дважды!… Хорошая игра Морталиса и счастливый смех Ульрике как бы отодвинули ту неприятность, какая произошла только что, и скрасили остаток этого вечера.
Возвратившись на «Юстус» уже заполночь, обнаружили на судне необычное для этого времени оживление. Те из команды, кто не сошел сегодня на берег, и те, кто уже вернулся, обсуждали происшествие, случившееся не более получаса назад. Некто неизвестный под покровом темноты пробрался на корабль и пытался проникнуть в крюйткамеру. Наудачу возню этого человека услыхал штурман Линнеус и, подкравшись сзади к незваному гостю, так двинул того кулаком, что «гость» покатился по палубе. Однако и сей неизвестный оказался ловок: ответив Линнеусу увесистой оплеухой, он перепрыгнул на борт стоящей рядом галеры, шмыгнул под ее ночной шатер (Nachtzelt) и кинулся в воду уже по другую сторону галеры – так ему удалось скрыться.
Это происшествие навело Месяца на мысль, что, возможно, Герхард Гаук таким образом напоминает о себе, ибо он явно не из тех, кто уходит насовсем, когда ему предлагают насовсем удалиться. Пожалуй, жди теперь неприятностей наверняка, – если Гауку не удалась одна месть, он скоро измыслит другую. Другая мысль, посетившая Месяца, была о том, что он и россияне с непростительной беспечностью относятся к охране своего корабля; нетрудно предположить, что тот человек хотел найти в пороховом трюме не позабытый шейный платок… И если бы не счастливая случайность, если бы не чуткий слух Линнеуса, то многим добрым христианам пришлось бы без исповеди и прощения грехов предстать перед Господом, а судьба других устремилась бы не в то русло, какое они для себя искали.
