Роже Нимье - Влюбленный дАртаньян или пятнадцать лет спустя
— Поясни.
— Он писал… Я не цитирую по-гречески, потому что не знаю языка…
— Продолжай.
— Он писал, что если человек болен и его жизнь в опасности, то спасти его может только петрушка или сельдерей, ибо у нас есть обычай украшать статуи венком изэтих трав.
— Вот оно как!
— Эта трава погребальная, гибельная, пустая и пророческая, она портит небо, пятнает репутацию честного человека, сокращает жизнь и интересует лишь молодых собак, которые справляют в ней свою нужду, она вызовет у вас рвоту, если вы съедите листочек. Она пронзила вам желудок не хуже кинжала. Роковая неосторожность.
— И тем не менее нет указов против петрушки? Должностные лица бездействуют?
— Вы, верно, знаете пословицу.
— Какую?
— Стрелять из пушки по петрушке, что означает: расточать время на пустяки.
— Пустяки! Я чуть не умер.
— Потому что синьор Порфирио — плебей. Он варит для медников, а их желудки…
— Где ж ты начитался Плутарха?
— В моей лавочке.
— Черт побери! В твоей лавочке?
— Двенадцать томов ин-кварто, сударь. Великолепная печать, цвета красный и черный. Я заворачиваю в эти листы покупки.
— Заворачиваешь покупки?
— Да, но, заворачивая, я их читаю. Из всего следует извлекать пользу.
И Планше отвесил поклон.
Д'Артаньян, который был еще слаб, велел перенести оружие и все свои пожитки в тратторию Перкорары, через три дома от траттории Порфирио.
Синьора Перкорара слыла вдовой, что можно было, впрочем, толковать по-разному. Она почтительнейше приветствовала нашего героя, созвала служанок и велела заботиться о господине д'Артаньяни, как если б тот был бог и повелитель.
— Д'Артаньян, — сделал наш гасконец уточнение.
— Д'Артаньяно или д'Артаньяни — какая разница? Синьор д'Артаньетти, здесь вы будете чувствовать себя как у Христа за пазухой.
— Планше, внеси мое имя в книгу постояльцев. Что и было исполнено.
— Шевалье д'Аратаньуччи, — прочитала хозяйка. — Тем приятнее. Свечу, чтоб посветить господину д'Артаньоччи!
Следует учесть, что наш герой относился к своему имени с величайшим уважением. Его имя и его шпага — это было едва ли не все его достояние. Шпага, чтобы пробить себе дорогу. Имя, чтобы напомнить, кем именно она была пробита.
Он в той же мере не мог допустить, чтоб ржавел его толедский клинок, в какой не мог терпеть надругательства над завещанным ему отцом именем.
Вот почему в тот же самый день он переправился в тратторию «Мария-Серена». Отъезд господина д'Артаньелли безмерно опечалил синьору Перкорара, которая видела в нем вельможу.
В траттории «Мария-Серена» не было ничего предосудительного. Все содержалось там в величайшем порядке.
Но на четвертую ночь своего пребывания там Д'Артаньян пробудился в связи с неким обстоятельством, приковавшим к себе полностью его внимание.
То был взрыв, разнесший в щепки шкаф и разломавший находившиеся поблизости стулья.
Мало того, в середине комнаты теперь зияла огромная дыра. Наш мушкетер схватил свечу и заглянул вниз. Пуля просвистела рядом с его головой и погасила пламя. Тогда он выглянул в окно, из которого вылетели квадратики переплета. Последовали вспышки двух мушкетов и две пули вонзились в стену.
Поняв, что свежий воздух ему не на пользу, д'Артаньян придвинул кровать к двери, матрасом заткнул окно и сел, поджав ноги возле дыры, с пистолетами в обеих руках.
Снизу донеслась возня, на которую он почел необходимым ответить выстрелом. Послышался крик боли.
Затем наступила тишина, нарушаемая лишь звоном римских комаров, роившихся когда-то еще над зубрами, львами и гладиаторами и преследовавшими христиан.
Утром д'Артаньян вышел из комнаты в скверном расположении духа, настроенный как против хозяина, так и против комаров.
Комары дремали в щелях за обоями, а хозяину понадобилось, прихватив едва ли не всех слуг, срочно уехать в Неаполь. Но если наш гасконец не выносил отравленной пищи, не любил, чтоб коверкали его имя, то он тем более не терпел ночных покушений. Руководствуясь все той же логикой, отмечающей все его поступки, он стал подыскивать себе очередное жилище.
IX. ГДЕ ДОКАЗЫВАЕТСЯ, ЧТО В РИМЕ КУХНЯ ИМЕЕТ ОДИН ЭТАЖ, А ЦЕРКВИ — ДВА
Наступило первое августа. Согласно инструкциям кардинала именно в этот день, как мы помним, надлежало вскрыть конверт.
Пока что д'Артаньян был всего лишь мушкетером в отпуске. Теперь он превращался в тайного агента.
Второй конверт содержал в себе третий, а в третьем была записка, на которой значилось: «Являться каждый день с четырех до пяти вечера в церковь св. Агнессы-за-воротами, Ждать столько дней, сколько потребуется. Произойдет встреча. Пароль: «Преисподняя не утратила своего блеска, жизнь — своей тайны»». Всем было известно, что Ришелье, автор трагедии «Мириам», которою он рассчитывал превзойти «Сида», был поэтом до мозга костей. И встреча, и пароль отдавали духом театрального действа. Но поскольку д'Артаньян не прикоснулся еще к мешку с пятью тысячами экю, он принял возложенную на него миссию с философским спокойствием.
Он выяснил, что церковь св. Агнвссы-за-воротами, романский храм X века, находится на виа Номентана. Скромное достоинство средневекового христианства противопоставлялось в нем языческой пышности. Статуя мадонны находилась в глубине двора. Прихожан набралось немного, и никто из них не был, казалось, в состоянии оценить блеск преисподней в сопоставлении с тайнами существования.
Что ж до самой святой Агнессы, то она родилась в Салермо и стала великомученицей в эпоху Диоклетиана. В возрасте тринадцати лет ее потащили к идолам, чтоб она отреклась. Тщетно.
Св. Иероним отозвался об этом с похвалою: «Все люди объединяются в своих речах и в своих писаниях, чтобы воспеть хвалу святой Агнессе, которая восторжествовала в столь юном возрасте над жестоким тираном, украсив мученичеством свою невинность».
Услышав эту фразу, Планше пришел в дикий восторг. Ню затем заявил, что девственность Агнессы, учитывая ее возраст, была не таким уж чудесным явлением.
В церковь д'Артаньяна неизменно сопровождал Планше. Без одной минуты четыре они входили в храм. Ровно в четыре мушкетер располагался в углу на скамье поблизости от алтаря — позиция, выгодная в двух отношениях: он был на виду и вместе с тем находился в десяти шагах от ризницы, обеспечив себе в случае необходимости безопасный отход в момент перестрелки. Если ж придется прибегнуть к холодному оружию, он соорудит себе баррикаду из скамеек. Что касается двери в ризницу, то за нею присматривал Планше.
