Роберт Говард - Врата империи
– Мы хватились тебя в тронном зале, – сказал Шавар. – Сэр Хьюго обвинил было тебя в предательстве, но один из евнухов сказал, что видел, как ты пошел по коридору за девушкой-рабыней. Тогда сэр Хьюго рассмеялся и решил, что ты взялся за свои старые штучки, а потом уехал вместе с сэром Жоффреем. Однако я знал, какому риску ты себя подвергаешь, забавляясь с женщиной во дворце калифа; поэтому я начал тебя искать, и раб сказал мне, что слышал дикий крик, доносившийся из этой комнаты. Я вошел туда в тот самый момент, когда какой-то чернокожий поправлял ковер над люком. Он бросился бежать, но умер, не успев сказать ни слова. – Визирь показал на распростертое на полу тело; шея была наполовину разрублена, и голова лежала у самого плеча, лицом вверх. – Как это могло случиться?
– Меня заманила сюда женщина, – ответил Джайлс, – и напустила на меня черномазых, угрожая сбросить в колодец, если я не расскажу о планах Амальрика.
– И что ты сказал ей? – Визирь посмотрел на Джайлса столь пристально, что тот содрогнулся и отодвинулся подальше от все еще открытого люка.
– Я ничего им не сказал! Кто я такой, в конце концов, чтобы знать планы короля? Потом они швырнули меня в эту проклятую дыру, хотя я сражался как лев и покалечил пару негодяев. Будь при мне мой верный меч...
По кивку Шавара люк закрыли и снова положили над ним ковер. Джайлс облегченно вздохнул. Рабы унесли тело.
Визирь коснулся руки Джайлса и пошел впереди него по скрытому портьерами коридору.
– Я пошлю с тобой эскорт в лагерь франков. В этом дворце есть шпионы Ширкуха и другие, которые не любят его, но ненавидят меня. Опиши мне эту женщину – евнух видел лишь ее руку.
Джайлс мысленно поискал подходящие эпитеты, затем покачал головой:
– У нее были черные волосы, глаза как лунный свет, тело как алебастр.
– Под это описание подходят тысячи женщин калифа, – сказал визирь. – Впрочем, неважно; отправляйся, поскольку ночь близится к концу, и одному Аллаху известно, что принесет с собой утро.
* * *Ночь и в самом деле близилась к концу, когда Джайлс Хобсон въехал в лагерь франков в окружении турецких мамелюков с обнаженными саблями. Однако в шатре Амальрика (осторожный монарх предпочитал свой шатер дворцу, предложенному ему Шаваром) горел свет; туда и направился Джайлс, уверенный в том, что его рассказ поможет ему завоевать расположение короля.
Амальрик и его бароны склонились над картой, слишком занятые разговором, чтобы заметить Джайлса и его заляпанную слизью, всю в пятнах одежду.
– Шавар даст нам людей и лодки, – говорил король. – Мы составим из лодок мост и ночью попытаемся...
Сдавленный всхлип сорвался с губ Джайлса, словно его ударили в живот.
– А, сэр Джайлс Толстяк! – воскликнул Амальрик, поднимая голову. – Ты только сейчас вернулся после своих приключений в Каире? Тебе повезло, что твоя голова до сих пор на плечах. Э... что с тобой? Ты весь в поту и побледнел. Куда ты?
– Я принял рвотное, – пробормотал через плечо Джайлс.
Оказавшись на улице, он, спотыкаясь, кинулся бежать. Привязанная лошадь вздрогнула и фыркнула. Он схватился за поводья, взялся за луку седла, затем, уже поставив одну ногу в стремя, остановился. Какое-то время он размышлял, затем, утерев капли холодного пота с лица, медленно, волоча ноги, вернулся к королевскому шатру.
Бесцеремонно войдя внутрь, он сразу же заговорил:
– Милорд, ты намереваешься перебросить мост из лодок через Нил?
– Да, именно так, – ответил Амальрик.
Джайлс издал громкий стон и опустился на скамью, уронив голову на руки.
– Я слишком молод, чтобы умирать! – горестно простонал он. – Однако придется все рассказать, хотя наградой мне будет меч в брюхо. Этой ночью шпионы Ширкуха поймали меня и заставили говорить. Я сказал им первую ложь, которая пришла мне в голову, – и, да сохранит меня святой Витольд, сам того не зная, я сказал правду. Я сказал... что ты намереваешься построить мост из лодок!
Наступила тишина. Жоффрей Фульше в ярости швырнул на пол свой кубок.
– Смерть жирному ублюдку! – прорычал он, поднимаясь.
– Нет! – внезапно улыбнулся Амальрик, поглаживая золотистую бороду. – Теперь враг будет ожидать от нас моста. Вот и хорошо. Слушайте!
По мере того как он говорил, на лицах баронов стали появляться мрачные улыбки, а Джайлс Хобсон ухмыльнулся и выпятил живот, словно его промах оказался искусно замаскированным ловким тактическим ходом.
* * *Всю ночь сарацинское войско было начеку. На противоположном берегу горели костры, отражаясь от округлых стен и блестящих крыш эль-Фустата. Звук труб смешивался с лязгом стали. Эмир Ширкух, разъезжая вдоль берега, у которого выстроились его закованные в броню ястребы, поглядывал на восточный небосклон, где начинала заниматься заря. Со стороны пустыни дул ветер.
Накануне на реке разыгралось сражение, и полную ночь били барабаны и угрожающе гудели трубы. Весь день египтяне и обнаженные суданцы тяжко трудились, наводя через темный поток переправу из соединенных друг с другом лодок, от края до края. Трижды они пытались пробиться к западному берегу, под прикрытием лучников с барж, отступая перед тучами турецких стрел. Один раз конец моста из лодок почти коснулся берега, и всадники в шлемах направили своих коней в воду, нанося удары по бритым головам тех, кто трудился в воде. Ширкух ожидал атаки рыцарей с другой стороны узкого промежутка, но ее не последовало. Люди в лодках снова отступили, оставив своих мертвых, плававших в мутной вспененной воде.
Ширкух решил, что франки прячутся за стенами, экономя силы к тому моменту, когда их союзники закончат мост. Противоположный берег был усеян обнаженными фигурами, и курд ожидал их очередной безнадежной попытки перейти реку.
Когда рассветные лучи осветили пустыню, Ширкух увидел вдруг мчавшегося как ветер всадника, с мечом в руке и в размотанном тюрбане; с бороды его стекала кровь.
– Горе исламу! – крикнул он. – Франки пересекли реку!
Паника охватила лагерь мусульман; воины поспешно покидали берег, бросая дикие взгляды на север. Лишь бычий рев Ширкуха удержал их от того, чтобы бросить свои мечи и кинуться прочь.
Эмир яростно выругался. Его перехитрили, обвели вокруг пальца. В то время как египтяне отвлекали его внимание своими бесполезными усилиями, Амальрик с рыцарями переместился на север, пересек дельту реки на кораблях и теперь быстро двигался на юг, полный желания отомстить. У шпионов эмира не было ни времени, ни возможности до него добраться. Шавар об этом позаботился.
Горный Лев не посмел ждать атаки на открытом месте. Еще до того, как солнце достигло зенита, турецкое войско двинулось в путь. За ними солнечные лучи сверкали на наконечниках копий, блестевших в поднимавшемся облаке пыли.
