Александр Дюма - Черный тюльпан
В этот момент, точно удар грома, разразился неистовый рев толпы, убедившейся, что Корнеля де Витта в тюрьме больше нет.
Корнель и Ян тем временем выехали на широкую улицу, которая вела к Толь-Геку, и приказали кучеру ехать несколько тише, чтобы их карета не вызвала никаких подозрений.
Но когда кучер доехал до середины улицы, когда он увидел издали заставу, когда он почувствовал, что тюрьма и смерть позади него, а впереди свобода и жизнь, он пренебрег мерами предосторожности и пустил лошадей во всю прыть.
Вдруг он остановился.
— Что случилось? — спросил Ян, высунув голову из окна кареты.
— О сударь! — воскликнул кучер, — здесь…
От волнения он не мог закончить фразу.
— Ну, в чем же дело? — сказал великий пенсионарий.
— Решетка ворот заперта.
— Как заперта? Обычно днем ее не запирают.
— Посмотрите сами.
Ян де Витт высунулся из кареты и увидел, что решетчатые ворота действительно заперты.
— Поезжай, — сказал он кучеру, — у меня с собой приказ о высылке; привратник отопрет.
Карета снова покатилась вперед, но чувствовалось, что кучер погоняет лошадей без прежней уверенности.
Когда Ян де Витт высунулся из кареты, его увидел и узнал какой-то трактирщик, который с некоторым запозданием запирал у себя двери, торопясь догнать своих товарищей у Бюйтенгофа.
Он вскрикнул от удивления и помчался вдогонку за теми двумя, которые бежали впереди.
Шагов через сто он догнал и стал им что-то рассказывать. Все трое остановились, следя за удалявшейся каретой, но они еще не были вполне уверены в том, кто в ней сидит.
Карета подъехала к самым воротам.
— Открывайте! — закричал кучер.
— Открыть, — сказал привратник с порога своей сторожки, — открыть, а чем?
— Ключом, конечно, — сказал кучер.
— Ключом, это верно, но для этого надо его иметь.
— Как, у тебя нет ключа от ворот?
— Нет.
— Куда же он девался?
— У меня его взяли.
— Кто взял?
— Тот, кому, по всей вероятности, нужно было, чтобы никто не выходил за городскую черту.
— Мой друг, — сказал великий пенсионарий, высовывая голову из дверцы кареты и ставя всё на карту, — ворота нужно открыть для меня, Яна де Витта, и моего брата Корнеля, которого я сопровождаю в изгнание.
— О, господин де Витт, я в отчаянии, — воскликнул, подбегая к карете, привратник, — но клянусь вам честью, что ключ у меня взяли.
— Когда?
— Сегодня утром.
— Кто?
— Молодой человек, лет двадцати двух, бледный, худой.
— Почему же ты отдал ему ключ?
— Потому, что у него был приказ, скрепленный подписью и печатью.
— А кем он был подписан?
— Да господами из городской ратуши.
— Да, — сказал спокойно Корнель, — по-видимому, нас ждет неминуемая гибель.
— Ты не знаешь, всюду ли приняты эти меры предосторожности?
— Этого я не знаю.
— Трогай, — сказал кучеру Ян. — Бог велит делать всё возможное, чтобы спасти жизнь. Поезжай к другой заставе.
— Спасибо, мой друг, за доброе намерение, — обратился он к привратнику. — Намерение равноценно поступку. Ты хотел спасти нас, в глазах господа — это всё равно как если бы тебе это удалось.
— Ах, — воскликнул привратник, — посмотрите, что там творится!
— Гони галопом сквозь ту кучку людей, — крикнул кучеру Ян, — и поворачивай на улицу влево; это единственная наша надежда.
Ядром кучки, о которой говорил Ян, были те трое горожан, которые, как мы видели недавно, провожали взглядами карету. Пока Ян разговаривал с привратником, она увеличилась на семь-восемь человек.
У вновь прибывших людей были явно враждебные намерения по отношению к карете.
Как только они увидели, что лошади галопом летят на них, они стали поперек улицы и, размахивая дубинами, закричали: “Стой! Стой!”
Кучер, со своей стороны, метнулся вперед и осыпал их ударами кнута.
Наконец люди и карета столкнулись.
Братьям де Виттам в закрытой карете ничего не было видно. Но они почувствовали, как лошади стали на дыбы, и затем ощутили сильный толчок. На один миг карета как бы заколебалась и вздрогнула всем корпусом, затем снова понеслась, переехав через что-то или кого-то, и скрылась под непрерывный град проклятий.
— О, — сказал Корнель, — я боюсь, что мы натворили беды.
— Гони! Гони! — кричал Ян.
Но, вопреки этому приказу, кучер вдруг остановил лошадей.
— Что случилось? — спросил Ян.
— Посмотрите, — сказал кучер.
Ян выглянул.
В конце улицы, по которой должна была проехать карета, показалась вся толпа с Бюйтенгофской площади и, подобно урагану, с ревом катилась на них.
— Бросай лошадей и спасайся, — сказал кучеру Ян. — Дальше ехать бесполезно, мы погибли.
— Вот, вот они! — разом закричали пятьсот голосов.
— Да, вот они, предатели, убийцы! Разбойники! — отвечали им люди, бежавшие позади кареты. Они несли на руках раздавленное тело товарища, который хотел схватить лошадей под уздцы, но был ими опрокинут. По нему-то и проехала карета, как это почувствовали братья.
Кучер остановил лошадей, но, несмотря на настояния своего господина, отказался искать спасения в бегстве.
Карета оказалась в западне между гнавшимися за ней и бежавшими ей навстречу. В одно мгновение она словно поднялась над волнующейся, подобно пловучему острову, толпой.
Вдруг пловучий остров остановился. Какой-то кузнец оглушил молотом одну из лошадей, и она пала наземь.
В этот момент в одном из ближайших домов приоткрылась ставня и в окне можно было видеть бледное лицо и мрачные глаза молодого человека, который наблюдал за готовившейся расправой.
Позади него показалось лицо офицера, почти такое же бледное.
— О, боже мой, боже мой, монсеньор, что же сейчас произойдет? — прошептал офицер.
— Конечно, произойдет нечто ужасное, — ответил первый.
— О, смотрите, монсеньор, они вытащили из кареты великого пенсионария, они его избивают, они его терзают!
— Да, правда, у этих людей прямо какое-то яростное ожесточение, — заметил молодой человек тем же бесстрастным тоном, который он сохранял до самого конца.
— А вот они вытаскивают из кареты и Корнеля; Корнеля, уже истерзанного и изувеченного пыткой! О, посмотрите, посмотрите!
— Да, действительно это Корнель.
Офицер слегка вскрикнул и тотчас отвернулся.
Корнель еще не успел сойти наземь, он еще стоял на подножке кареты, когда ему нанесли удар железным ломом и размозжили голову. Однако же он поднялся, но тут же снова рухнул на землю.
Затем стоявшие впереди схватили его за ноги и поволокли в гущу толпы. Виден был кровавый след, который оставляло за собой его тело. Толпа с радостным гиканьем окружила Корнеля.
