Дмитрий Морозов - Оглашению не подлежит
Борис засмеялся.
— А ты возьми да тресни, — сказал он, — только не очень сильно.
— Сейчас ты свой, — улыбнулась Вера.
Через два дня под вечер к Борису пришел Филатов.
— Поздравляю вас, Борис Александрович! — торжественно начал он. — Мои старания за вас не прошли даром. Вы имеете честь получить первое задание от нашей организации.
— Какой организации? Присядьте, Иван Егорович, — он указал гостю на кресло.
— Я не имею права пока сообщить вам подробности, — сказал есаул. — Ну, словом, есть организация, которая ставит перед собой цели, созвучные вашим убеждениям. Поверьте, подробнее пока не могу…
— Ас чего вы взяли, уважаемый Иван Егорович, что я собираюсь выполнять задания какой-то организации? То, что я помог вам, не дает вам права… Я сделал это из чувства товарищества.
— Но ваши убеждения…
— Мои убеждения — это мое личное дело.
Наступила пауза. Филатов, явно не ожидавший такого оборота разговора, не знал, что сказать.
— Видите ли, — заговорил Борис, — я теперь привык во всем полагаться на самого себя. Иначе в наше жестокое время нельзя. Вам я верю. Но… Ведь здесь замешаны третьи лица. Согласитесь, я не могу лезть в компанию неизвестно к кому.
Филатов встал. Лицо его было торжественно.
— Даю вам честное слово русского офицера и дворянина, что речь идет о вашем участии в организации, призванной спасти нашу родину. Во главе ее стоит известный генерал, — есаул замолчал на минуту, — князь, имя которого вы, без сомнения, знаете… Борис Александрович, ради вас я нарушил клятву.
Борис сосредоточенно рассматривал половицу.
— У меня на этот счет свое мнение, — сказал Борис. — Без помощи извне в настоящее время власть большевиков не может быть свергнута.
— У нас есть связь с бароном Врангелем в Софии, — ответил есаул.
— Барон Врангель? Вы считаете его фигурой?
— Но за ним иностранцы.
— Ну, вот это другое дело. — Борис встал и сделал несколько шагов по комнате. — Да, конечно, я понимаю, что мои единоличные действия тщетны. Ну, вот я помог вам, может быть, мне удастся спасти Жоржа Попова, но Россия, Россия…
Филатов подошел к нему.
— У вас нет другого пути, поймите. Кроме того, я уже столько открыл вам, что…
— Пугаете? — Бахарев резко обернулся.
— Я знаю, что вы не из робкого десятка.
— Ну хорошо, а в чем заключается задание?
Филатов облегченно вздохнул.
— Завтра нам нужно будет выехать в станицу Гниловскую для установления связи с отрядом хорунжего Говорухина. Лошадей нам обеспечат. Вы согласны?
— А если там вас опять кто-нибудь узнает? — спросил Борис.
— Ну, это не Кубань, — криво усмехнулся есаул, — там у Говорухина полторы тысячи сабель… Итак?
— Ладно, — вздохнул Бахарев.
Филатов вскоре ушел, а Борис принялся за письмо. Уже совсем поздно вечером Вера появилась около палатки Кости на базаре, а ночью у Николаева состоялось экстренное совещание.
— Князь? — задумчиво сказал Федор Михайлович. — А ведь я кое-что слышал.
Совещание затянулось надолго. И только под конец Зявкин вспомнил:
— Семен Михайлович Буденный — вот кто говорил мне. Князь Ухтомский!
11. Шутить изволите, господин поручик!
Борис прекрасно понимал, что филатовское начальство неспроста поручило им поездку в станицу. В этом, без сомнения, кроется какая-то опасность. Там белогвардейское подполье хозяин.
В станицу Гниловскую они приехали на парной пролетке, которую добыл где-то сам есаул. Около станицы на дороге их остановила группа казаков. Потребовали документы. Есаул охотно предъявил их и назвал пароль: “Тридцать девять”. “Тридцать четыре”, — последовал ответ.
Старший разъезда, мельком просмотрев бумаги, скомандовал:
— Выходьте, господа, из пролетки, дальше пешком дойдете.
— Приказываю доставить нас к хорунжему Говорухину, — сказал есаул.
— Куда надо — туда доставим, — сухо ответил казак.
По пустынной в этот поздний утренний час станичной улице казаки провели их к большой хате, стоявшей несколько на отшибе. В сенях толпилось еще несколько человек, кто-то грубо подтолкнул приезжих к двери.
Борис шагнул за порог. Первое, что он увидел, был большой портрет Карла Маркса на стене. Под ним, положив на стол могучие руки, сидел краснолицый человек в расстегнутой гимнастерке, открывавшей волосатую грудь. По описанию Филатова Борис понял: вот этот — Говорухин. Рядом с ним у стола стоял щуплый человечек с тонкими чертами лица, в кожаной тужурке. На столе перед ним лежал маузер и фуражка с красной звездой.
— Здорово, гости дорогие, — сказал Говорухин, вставая из-за стола. — Иван Егорович! Рад вас приветствовать!
Он пошел навстречу Филатову. Борис быстро взглянул на есаула, тот был совершенно обескуражен.
— Слава богу, добрались благополучно? — спросил хорунжий.
— Что… что это за маскарад? — выдавил, наконец, есаул.
— Зачем маскарад? — сказал Говорухин. — Я теперь, дорогой мой, начальник волостной милиции, перешел на сторону Советской власти. Представьте себе, сначала, когда пришло сообщение о вашем прибытии, мы решили было вас арестовать, а потом вот приехал сотрудник из Екатеринодарского чека, — Говорухин указал на человека, стоявшего у стола, — и псе выяснилось! Рад сердечно!
“Провоцируют, сволочи”, — мелькнуло у Бориса. Быстро смерив глазами комнату, он толкнул есаула вперед на Говорухина и в один прыжок вскочил на невысокий подоконник.
— Ни с места! — крикнул он, выхватывая из кармана гранату.
Сзади, из-за окна, его кто-то ударил по голове…… Он пришел в себя в той же комнате. Над ним склонилось незнакомое лицо.
— Пришли в себя, господин корнет? Я же говорил, черт побери, что это добром не кончится.
Борис попытался приподняться. Его лицо и гимнастерка были мокры, видно, кто-то плеснул на него водой.
— Да вы не волнуйтесь, все, слава богу, кончилось, я — поручик Милашевский из Ростова. Мы, конечно, сами немного виноваты, но… Словом, все обошлось.
— Что обошлось? — спросил Борис.
— Ну, эта проверка.
— Какая, к черту, проверка, где есаул? — Борис пощупал рукой затылок.
В комнату вошел Филатов, а за ним, расплываясь в улыбке, Говорухин.
— Ну, Бахарев, живой! — сказал Филатов. — Представь себе, эти мудрецы задумали устроить нам проверку. Ей-богу, жаль, что ты не успел бросить гранату!
Оказалось, что еще накануне полковник Беленков, посоветовавшись с Новохатко, послал в станицу поручика Милашевского. Этот двадцатипятилетний деникинский офицер состоял адъютантом подпольного штаба ОРА. Полковник поручил ему любым способом убедиться в том, не завербован ли Филатов чекистами.
