Дороти Лаудэн - Меж двух миров
В толпе снова раздались крики ликования и аплодисменты.
Салли отвернулся.
— Могу себе представить, что стоит за его словами.
— Насколько мне известно, здесь есть врач? Где она? — продолжал сержант.
— Я здесь! — Микаэла подошла к всаднику. Солдат полуобернулся и дал знак возчику. Тот подъехал ближе.
На повозке лежал человек, накрытый покрывалом. Тотчас вокруг повозки сгрудилась толпа любопытных, и Микаэле стоило труда протиснуться вперед.
Она осторожно откинула тяжелое индейское одеяло и вздрогнула от неожиданности. Вместо раненого солдата Микаэла увидела перед собой женщину. Она была светловолосая, но в индейской одежде, разорванной и перепачканной. Возраст женщины трудно было определить, потому что, хоть она и была, скорее всего, старше двадцати лет, испуг придавал ее лицу по-детски беззащитное выражение. Некоторое время она со страхом озиралась. Затем внезапно вскрикнула и принялась дико отбиваться руками и ногами.
— Успокойтесь, — пыталась усмирить незнакомку Микаэла. — Вам не сделают ничего плохого.
Но женщина волновалась все сильнее и сильнее, и Микаэла уже опасалась, что она в конце концов может сама себя поранить.
— Отвезите ее в мою клинику! — распорядилась она и сама пошла впереди, чтобы проложить дорогу в толпе обступивших испуганную незнакомку людей.
— Спокойно, спокойно! — Салли помог незнакомке спуститься с повозки на землю и довел ее до кушетки в приемной, но и после этого не выпускал ее из рук, издавая при этом глубокие воркующие звуки, которые, как показалось Микаэле, и в самом деле оказывали на женщину успокоительное действие. Должно быть, он научился этому искусству у индейцев.
Белокурая женщина продолжала смотреть на Салли настороженно, но тут заметила индейский амулет, который он постоянно носил на шее. Она взяла его в руки, повертела и вопросительно взглянула на Салли.
Салли произнес несколько слов на языке шайонов, и после этого женщина, казалось, немного успокоилась.
Микаэла заметила эту реакцию. Но она сдержалась и не стала расспрашивать Салли тут же, в присутствии женщины. Вместо этого она нежно погладила ее по плечу.
— Я сейчас вернусь, — сказала она, хотя не была уверена, что незнакомка ее понимает. — Мой сын Мэтью побудет пока около вас.
Она подала своему приемному сыну знак глазами, а сама вышла вместе с Салли в соседнюю комнату.
— Ты что-нибудь понимаешь? — спросила она, прикрыв дверь.
— Я не вполне уверен, что она поняла мои слова, но кажется, она сообразила, что это не язык белых. В любом случае можно сказать, что она долгое время прожила среди индейцев и усвоила их обычаи.
Микаэла задумчиво кивнула. Пока что она не могла составить полного представления об этой таинственной женщине.
— И уж ни в коем случае она не метиска.
Ее перебила шумная возня, доносившаяся из коридора клиники. Доктор Куин стремительно выбежала из комнаты. Все двери в коридоре были распахнуты, а у выхода на улицу Мэтью боролся с незнакомкой.
— Она ни с того ни с сего бросилась бежать, — взволнованно пояснил Брайен.
Только сейчас Микаэла заметила, что перед клиникой все еще толпились любопытные в ожидании результатов обследования. В тот момент, когда незнакомка выскочила на порог, собравшиеся встретили ее самыми приветливыми словами. Жители Колорадо-Спрингс питали к несчастной глубокое сочувствие, предполагая, что эта белая женщина, должно быть, натерпелась мук в плену у индейцев, и наперебой заговаривали с ней, однако было очевидно, что незнакомка продолжает испытывать панический ужас перед чужими людьми.
— Оставьте ее в покое! — воскликнула Микаэла, выбегая на улицу.
В этот момент незнакомка начала дрожать всем телом и затем со стоном рухнула на землю.
Свою больницу Микаэла устроила в помещении бывшего пансиона вдовы Купер. Места там было достаточно, и одну из комнат она оборудовала так, чтобы и самой ей можно было там переночевать в тех случаях, когда больным требовалось круглосуточное врачебное наблюдение. В случае же с незнакомкой ей скоро стало ясно, что женщина страдает не столько от телесных ран, сколько от душевного недуга. Поскольку к этому добавлялся еще и языковой барьер, Микаэла сочла за лучшее взять незнакомку к себе домой, чтобы та быстрее освоилась в атмосфере семьи.
Мэтью нагрел воды в камине, а Колин приготовила полотенце и мягкие салфетки. Доктор Майк принялась осторожно мыть руки женщины салфеткой.
— Мама, а почему она упала? — спросил Брайен, внимательно разглядывая гостью.
Микаэла окинула незнакомку приветливым взглядом.
— Не знаю, Брайен, — ответила она, стараясь придать своему голосу самое мягкое звучание. — Может быть, во время битвы она получила тяжелый удар по голове, а может, просто лишилась чувств от страха.
К ним робко приблизилась Колин. Она держала в руке серебристую щетку для волос, которую ей подарила мать Микаэлы, когда приезжала погостить в Колорадо-Спрингс.
— Как ты думаешь, она даст мне расчесать ее волосы? — спросила она доктора.
— Попробуй, — ответила Микаэла, — только разговаривай с ней при этом. Она по голосу догадается, что ты не замышляешь против нее ничего плохого.
Колин осторожно провела щеткой по густым светлым волосам незнакомки.
— Эту щетку мне подарила моя бабушка, — приговаривала она. — Если хотите, можете сами попробовать.
И она положила щетку на колени незнакомке. Женщина осторожно взяла щетку в руки. Она вертела ее, внимательно разглядывая со всех сторон.
— Кажется, она что-то вспоминает, — заметил Брайен.
Незнакомка взглянула на Колин. Затем сложила губы трубочкой и попыталась произнести:
— Ба… бa…
— Да! — воскликнула Колин. — Бабушка, бабушка мне подарила. Попытайтесь еще раз!
— Ба… бабушка, — выговорила незнакомка. Темные глаза Микаэлы просияли.
— Она говорит на нашем языке!
В этот момент в дверь постучали. Мэтью открыл, и в комнату вошел Салли.
Брайен тотчас бросился к нему:
— Салли! Салли! Она заговорила. Она говорит на нашем языке.
— Да, это правда, — с воодушевлением подтвердила Микаэла. — Она сказала «бабушка». А я уж думала, что она немая. Слава Богу, я ошиблась.
Салли подошел к женщине, присел перед ней на корточки и заговорил с ней вначале на языке шайонов.
Незнакомка завороженно смотрела в светлые глаза этого длинноволосого мужчины, который, как и она сама, носил одежду индейца, но был при этом белым человеком.
Она снова пошевелила губами.
— Дро… Дрожащая Лань, — с трудом произнесла молодая женщина, и щеки ее заалели.
