Валентин Тарасов - Чеслав. Воин древнего рода
Известие встревожило Велимира. Появление любого нового человека у городища могло принести беду, как это уже бывало не раз.
— Кочевые?
— Чур! Чур! Чур! — призвала в защитники дух Болеслава, отгоняя от себя рукой невидимую напасть.
— Кажись, нет. По следам — наших племен народ. Но не ближних. Леший их задери! — Сокол мотнул гривой.
— Много их?
— Пока не знаю. Следы невнятные, как будто сторожко уж больно ходит кто. По сухому-то не видно, а дождя давно не было. Если бы у ручья, на сыром песке, не увидал, так и не приметил бы. А потом уж присматриваться начал и понял, что таки кто-то бродит по нашей округе…
Вся семья с напряженным интересом слушала Сокола.
— Может, охотники забрели? — предположил Ратибор.
— А чего вокруг городища шастают? — Сокол посмотрел на парня своими глубоко посаженными глазами. — А если уж забрели, так почему в селение открыто не явились?
— Недосуг им было.
Все уставились на главу рода. Велимир, помолчав, деловито и озабоченно произнес:
— Надо охрану предупредить, чтобы зорче смотрели. Да народ в городище оповестить, чтоб в лесу осторожнее были. А ты, Сокол, пригляди за окрестностью. Будем надеяться, что полюбопытствуют пришлые и уйдут.
— Да уж я пригляну. Жаль, что пока самих непрошеных не видел, а только следы. Так бы понятнее было, чего они тут околачиваются, лешие.
Обсудив еще кое-какие меры предосторожности и попрощавшись с хозяевами, Сокол ушел.
Чеслав во время разговора не произнес ни слова. Он усиленно гнал от себя мысль, что появление чужих могло быть вызвано его недавней удачной охотой. Ведь он был так осторожен! Нет, нет, он хорошо запутал свои следы.
— Тетенька, тетенька, дай хлебушка Вышате! — донеслось с улицы.
Болеслава, подхватившись с места, отломила кусок хлеба, зачерпнула ложкой кашу, намазала на него с горкой и направилась к выходу.
— Ты куда? — спросил Велимир.
— Дам поесть парню. Бабка его, наверное, опять расхворалась. Хлеб не пекла.
— Не приваживала б ты его, Болеслава, к дому… Отнесла б им в избу, — недовольно проворчал Велимир.
— Что ж поделать, как он уже под нашей стоит?
Сердобольная Болеслава вышла за порог.
— Хлебушек, хлебушек сладенький! Вышата ой как любит хлебушек, тетенька! — донесся радостный голос юродивого.
Вышата был на два года старше Чеслава. Его мать Яра родила его после купальской ночи, но парень, с которым она была в ту летнюю ночь любви и празднования свадьбы Даждьбога-Солнца Великого и Утренней Зари, почему-то не захотел взять ее за жену, а она так и не открыла его имя, сколько ни настаивали ее родители. Отец даже поколачивал ее несколько раз, чтобы призналась, но девушка осталась непреклонной. Так никто и не узнал, кто же отец Вышаты. Мальчик рос, как и все в городище сорванцы, предаваясь играм и забавам.
Но спустя какое-то время Яра неожиданно исчезла из городища, бросив малолетнего сына на родителей. Никто не знал, куда она пропала и почему. Ходили слухи, что ее видели то в одном дальнем селении, то в другом, то на хуторах глухих. Но то были лишь слухи…
После исчезновения Яры за Вышатой начали замечать некоторые странности. Мальчик стал заговариваться, вести себя неразумно. Поначалу думали: малец балуется, что свойственно его возрасту. Но дальше стало понятно, что с парнем беда. Его сверстники набирались ума-разума, опыта и умения, а Вышата так и оставался по уму дитем малым. Теперь уже все уверились, что парень — блажной. Дед его помер, и жил теперь Вышата со своей бабкой, которая сама часто хворала.
Да и был это теперь не мальчонка, а здоровенный парень — широк в плечах, крепок в руках и ногах, а вот на голову да здравый смысл — слаб. Община относилась к юродивому с состраданием. Хозяйки часто подкармливали вечно голодного Вышату, жалели его и благодарили Великих, что их чада не такие.
Чеслав оттолкнулся ногами от шаткой лодки и головой ушел в воду — только круги разошлись по поверхности. Кудряш, от неожиданности едва не вывалившись из лодки, попытался сохранить равновесие суденышка и поспешно вцепился в его борта. Через несколько секунд из воды с гиком вынырнул Чеслав. Увидев, как Кудряш пытается выровнять лодку, но при этом еще больше раскачивает ее, он весело загоготал.
— А, болячка тебе в бок! Чтоб тебя так подкидывало всю ночь! Чтоб твою ложку так качало, когда ты ее в рот сунешь! — кричал возмущенный Кудряш.
Чеслав подплыл к лодке и придержал ее, не дав зачерпнуть воды. Как только суденышко перестало качаться, Кудряш воскликнул:
— А вот я тебе!.. — И сам кинулся в реку к своему товарищу.
С воплями и визгом они стали бороться в воде и пытаться в шутку утопить друг друга, напирая на плечи и голову, или, поднырнув и схватив за ногу, утащить ко дну.
С раннего утра друзья сели в выдолбленную из деревянной колоды лодочку и отправились на рыбалку. И теперь, наловив рыбы и устав от сосредоточенного и спокойного занятия, с удовольствием разминались в воде. За шумом и фонтанами брызг они не сразу услышали, что их кто-то зовет. Чеслав первым увидел на берегу фигурку соседского мальчишки, который энергично размахивал руками и что-то кричал во все горло.
— Чего это он? — удивился Чеслав.
— А вот чего… — Кудряш надавил на плечи друга и погрузил его с головой в воду.
— Да погоди ты, пиявка, нас, кажется, кличут, — вынырнув, остановил товарища Чеслав.
Держась за свое суденышко одной рукой и подгребая другой, они стали продвигаться в сторону берега.
— Чеслав, тебя Велимир домой поспехом зовет! — приблизившись, расслышали они голос мальчонки.
— Что за срочность? — недоумевал Чеслав.
Друзья вытащили лодку на берег, оделись и, подхватив свой улов, поспешили в городище.
Велимир был в доме один. Он сидел за столом и о чем-то сосредоточенно думал. Было видно, что он ждал сына.
Чеслав вошел в дом и остановился у порога.
— Звал, отец?
— Звал.
— Я рыбу принес… — Юноша положил рыбу возле очага. — Что-нибудь стряслось?
Велимир внимательно смотрел на сына.
— О том, что стряслось, я у тебя хотел спросить, Чеслав, — наконец спокойно произнес Велимир.
— Не пойму, о чем ты, отец? — вполне искренне удивился Чеслав.
— О девке…
От неожиданности Чеслав почувствовал, как мурашки пробежали у него по спине, а в голове завертелся хоровод вопросов, который тут же рассыпался под тяжестью одной мысли: «Он знает!»
— Я хотел рассказать тебе, отец, но позже.
— Когда?
— После посвящения.
— Когда о твоей пленнице знало бы уже не только наше, но и соседние селения?
