Владимир Макарычев - Завещание лейтенанта
Обзор книги Владимир Макарычев - Завещание лейтенанта
Владимир Николаевич Макарычев
Завещание лейтенанта
© Макарычев В.Н., 2016
© ООО «Издательство «Вече», 2016
© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2016
Сайт издательства www.veche.ru
* * *Автор выражает благодарность за помощь в работе над книгой Алейникову Василию Олеговичу, Азарову Виталию Михайловичу, Соболеву Андрею Николаевичу, Шигину Владимиру Виленовичу
Всем, кто верен понятиям офицерской чести, идеалам справедливости и патриотизма, посвящается
Все началось с просмотра архивного материала о событиях, предшествующих продаже Аляски. Заинтересовал меня один секретный документ. Донос почтмейстера Охотска на командированного с тайной миссией из Санкт-Петербурга прапорщика. Жалобщик приводил убедительные факты любовной связи прапорщика с женой полицмейстера города. Дело в том, что изменница отравила своего законного супруга, а любовник знал и не помешал преступлению. Почтальон тоже был хорош. Оказался скрывающим свою веру старообрядцем и таким подлым образом выторговывал разрешение на оформление брака в полицейском участке. Его жену с пятью детьми, по существующим тогда законам, должны были разлучить с мужем. В царской России находили «демократические способы борьбы» с инакомыслием. Церковь отказывалась их венчать. Проводить религиозные службы «раскольникам» разрешали только на кладбищах, а в 1856 году вступивший на царский престол Александр Второй вообще опечатал самое святое в «оппортунистической» церкви – Царские врата[1] с алтарями. Таким образом, «перекрыл им вход в Царство Божие».
Вот так и родилась история длиной в семнадцать лет, с 1855 по 1872 год. То был период очередного мирового кризиса. Чем ближе человечество подходило к «счастливой дате» выхода из него, тем ожесточеннее и безнравственнее люди бились сами с собою. В ходе борьбы рождались новые национально-буржуазные государства, развивалась общественно-политическая мысль и экономика. В 1867 году издан первый том «Капитала» Карла Маркса, где открывались законы развития общества, выдвигалась идея спирального развития истории[2], предрекался крах колониальной системы. В 1869 году Д.И. Менделеев открыл один из фундаментальных законов природы – периодический закон химических элементов. Китобойный бизнес, по доходам сопоставимый в наше время с продажей нефтепродуктов[3], рушился. На смену ему приходила нефть. Венская система договорных межгосударственных отношений заменялась крымской, названной в честь Крымского поражения России[4]. Англия и Франция бились за сохранение колониальных владений, рынки сырья и сбыта продукции. В Соединенных Штатах Америки зарождался империализм, в Пруссии Второй рейх, в России Великая Октябрьская социалистическая революция. Вера в Бога и нравственность пошатнулись. Пришло время великих и неожиданных авантюр. Многие из них остались неизвестны. Например, «покупка» Россией Гавайских островов. Возможно, это и стало генеральной репетицией перед продажей Русской Америки? Но не все продается в этом мире, как не бывает Свободы без Справедливости[5]. История прапорщика Дымова – тому подтверждение. В ней больше правды, чем вымысла. Прототипами главного героя стали офицеры русского флота А. Эльфсберг и А.Г. Дыдымов[6].
Часть первая
Последний день обороны Севастополя и каталог западных ценностей
1
На всю жизнь врезался в память странный случай. В возрасте десяти лет с небольшого пригорка наблюдал за спорой работой косарей. Стоял полуденный июльский зной. Казалось, природа застыла, истомилась. Николай устало распластался на спине, закинув за голову руки, блаженно закрыв глаза от жалящего солнца. Вдруг почувствовал чужое прикосновение, вздрогнул от неожиданности и открыл глаза. На груди сидела маленькая полевая мышь. Она внимательно смотрела ему в подбородок. Испугавшись проснувшегося человека, спрыгнула в траву. Вспомнилось слышанное старинное поверье – пробежавшая по человеку мышь означает скорую смерть. Тогда впервые испугался за собственную жизнь, но не растерялся и не доверился судьбе. До самого захода солнца не сходил с места, высматривал, выжидал, когда снова появится предвестник его гибели. Дождался! Поймал и руками задушил. Тельце мышонка, ставшее похожим на хлебный мякиш, закопал на том же самом месте, где лежал. Ему казалось, что так он убил собственную смерть.
Николай Дымов родился в бедной семье солигаличских дворян, в уездном городке, расположенном в сорока километрах от столицы губернии Костромы. С годами истощились запасы природной соли, основного ресурса тех мест[7]. Некогда самодостаточный край хирел. Приходили в упадок и дворянские хозяйства. Дети дворян уже не поступали в юнкерские училища, с выпуском в мичмана или прапорщики. Шли в военно-начальные школы, где получали предофицерское звание унтер-офицера. Определиться в привилегированное учебное заведение тогда было гарантией будущего жизненного успеха. Николай благодаря ходатайству капитан-лейтенанта Геннадия Ивановича Невельского поступил в Морской кадетский корпус, в штурманскую роту, где не требовалось «особого благородства». Выпускники этой роты выходили унтер-офицерами.
После ускоренного выпуска из Корпуса, в июле 1855 года, восемнадцатилетний юноша получил долгожданное назначение в Крымскую армию, в Николаев. На самый юг России, где второй год шла война[8]. А пока завершал последние приготовления к поездке. Сегодня направлялся к соседу по солигаличскому имению, ставшему за время его четырехлетней учебы известным исследователем Амура, контр-адмиралу Невельскому. Земляческий подход тогда почитался, а родственными связями дорожили.
О Невельском в среде гардемаринов[9] ходило множество легенд. Занятна была последняя история о самой головокружительной карьере в истории российского флота. Невельской совершил страшное преступление: нарушил приказ, в своих исследованиях слишком далеко зашел по Амуру. Это могло обозлить китайцев, ссориться с которыми было накладно. Хотя больше боялись англичан, совавших нос в дела чужих государств. Донос и вызов на ковер в Санкт-Петербург. Николай Первый объявил моряку: «За самовольные действия, наносящие ущерб Российской империи, разжаловать капитана 1-го ранга Г.И. Невельского в рядовые матросы». Выдержав долгую паузу, грозным тоном повелителя сообщил: «Поскольку вы, сударь, провели трудную экспедицию и не потеряли в ней ни одного человека, присваивается вам звание капитан-лейтенанта. А поскольку удалось первому составить карту устья Амура, присваивается звание капитана 1-го ранга. Ну а поскольку первый доказал, что Сахалин – остров, присваивается звание контр-адмирала». Таким образом, дистанцию от рядового матроса до контр-адмирала Г. Невельской преодолел в полминуты.
Между тем непредсказуемая питерская погода под вечер окончательно испортилась. Поднялся бодрящий ветерок. От его соприкосновения с теплом уличных фонарей-масленок возникало сияние, похожее на нимб, окружающий голову иконного святого.
– Полукруг туманной границы между теплом и холодом – все равно что мое настоящее и будущее, – рассуждал молоденький унтер-офицер, удивляясь ранее не замечаемому, а на самом деле обыкновенному явлению.
«Фонари работают на газе из китового жира», – вспомнил лекцию по естественным наукам корпусного учителя.
Ветер пропал так же неожиданно, как и появился. Николая удивил очередной сюрприз приморской погоды – в сумраке «белой ночи» небо вспыхнуло множеством разной величины огоньков. Молодой человек задумался о бесконечном горизонте новой, необычной жизни. Неизвестность притягивала, как магнит стрелку корабельного компаса. Звезды между тем приобрели четкость и яркость, что делало их похожими на сочные яблоки к осени. В далекой Костромской усадьбе, в яблоневом саду рос такой сорт. После первого заморозка они были еще слаще.
«Где-то в бездне вселенной есть и моя звезда», – пытался найти небесные знаки своей судьбы Николай.
Неожиданно снова подул сырой ветер. Небо заволокло белыми тучами, похожими на волны бушующего моря. Они поглотили появившиеся звезды.
«Потухли безвременно, не успев осветить небо», – с нескрываемой тревогой рассуждал Николай, наблюдая редкое природное явление, называемое «дьявольскими облаками». Как в далеком детстве принял пробежавшую по груди мышь за предвестника скорой смерти, так и сегодня считал неслучайным небесное предзнаменование. Вдруг испугался преждевременной своей гибели на войне, испугался за свою мечту стать открывателем новых земель. Впервые усомнился в помощи Бога. Нет, не для всех людей, а для одного себя.
Так, в рассуждениях с самим собой, незаметно достиг улицы Воскресенской[10]. Над пригородным кварталом возвышался коричневый купол Таврического дворца, названного в честь крымского полуострова – Таврии[11]. Улица тянулась по набережной канала, и дорога в этом месте круто сворачивала направо, отчего переулок походил на согнутое колено. Сравнение рассмешило, но улыбка быстро пропала от увиденного: возле подъезда коричневого каменного дома стояла девушка. Воздушные кружева длинного платья подчеркивали ее женственную фигуру, а чуть провисшие поля голубой шляпки не закрывали курносого лица. Дымов пытался подыскать слова для начала разговора. В это время девушка степенно наклонилась, чтобы поднять с земли упавший предмет. Для молодого человека не составило труда в секунду оказаться рядом и успеть предупредить желание прекрасной дамы. Передавая белый кружевной платок, вместе с теплом ее рук он ощутил прилив нежности. С восьми лет, как определен на учебу в Петербург, не видел материнской ласки, но природная сущность мужчины-мальчика не могла так просто загрубеть. Как река, пробиваясь сквозь каменное ущелье, находит свое русло, так и его тяга к женщине нашла свое воплощение в случайной прохожей. За чудесами ходят в церковь, а воплощают их люди.
