Иоганн Гете - Собрание сочинений в десяти томах. Том второй. Фауст

Зачем они к лобному месту летят?

Не знаю, что с ними со всеми.

И мечутся стаей вперед и назад.

Такое уж ведьмино племя.

Кадят перед плахой, кропят эшафот.

Вперед без оглядки! Вперед!

Сжимается от боли сердце,
Грудь скорбью мира стеснена.
За этою железной дверцей,
Ни в чем невинная, она.
Ты медлишь, ты войти не смеешь,
С ней встретиться лицом к лицу?
Живей! Пока ты цепенеешь,
Ты близишь жизнь ее к концу!

               Чтоб вольнее гулять,
               Извела меня мать,
               И отец-людоед
               Обглодал мой скелет,
               И меня у бугра
               Закопала сестра
               Головою к ключу.
               Я вспорхнула весной
               Серой птичкой лесной
               И лечу.

Ей невдомек, что я сломал засов
И слышу песнь ее и шум шагов.

Идут за мною! Скоро под топор!

Молчи, мы увезем тебя и спрячем.

Будь милостив! Смягчи свой приговор!

Ты спящих сторожей разбудишь плачем.

Кто дал тебе, мучитель мой,
Власть надо мною, бесталанной?
Дай до утра дожить! Постой!
Казнь завтра ведь! Что ж ты так рано
За мной врываешься сюда?

Я молода, я молода
И умираю так нежданно!
То был моей красы расцвет,
Она меня и погубила.
Со мной был милый, ныне нет.
Опал венок, увял букет.
Не жми меня с такою силой,
А лучше б от могилы спас!
Я зла тебе не причинила,
Тебя я вижу в первый раз.

Как эту боль мне превозмочь?

Сейчас пойду, лишь миг отсрочь!
Я б грудью покормила дочь.
Мне дали ночь проплакать с нею,
А утром отняли, злодеи,
И говорят, — мои дела,
Сама-де в лес ее снесла,
Как в сказке есть про двух малюток.
Я вся дрожу от этих шуток
И оттого невесела.

Твой милый рядом и мгновенно
Освободит тебя из плена.

                Скорей вдвоем
                На колени станем
                И к небу взовем
                Пред святым изваяньем!
                Смотри, под стенами
                Этой темницы
                Всеми огнями
                Ад дымится,
                И смеха раскаты
                Его, супостата!

Гретхен! Гретхен!

То голос друга, как когда-то!
Спасенье! Наше место свято!

Не страшно ничего ничуть!
Ушам поверить я не смею,
Где он? Скорей к нему на шею!
Скорей, скорей к нему на грудь!
Сквозь мрак темницы неутешный,
Сквозь пламя адской тьмы кромешной
И улюлюканье и вой
Он крикнул «Гретхен!», милый мой!

Я тут.

           Ты тут? О, повтори!

Он тут! Он тут! Он все исправит!
Где ужас завтрашней зари?
Где смерть? Меня не обезглавят!
Я спасена!
Я в мыслях у того угла,
Где встретила тебя впервые.
Вот сад и деревца кривые,
Где с Мартой я тебя ждала.

Идем! Идем!

                       Давай в покое
Побуду миг один с тобою!

Спеши!
Кругом ни души.
Мы дорого заплатим
За то, что время тратим.

Разлуки срок был невелик,
А ты от ласк совсем отвык
И холоден к моим объятьям!
Что мне с тобой такая жуть?
Ты разучился целоваться!
Бывало, станем обниматься,
И страшно, — разорвется грудь,
И вдруг — какой-то холод, муть!
Целуй меня! Ах, ты так вял,
Тебя сама я поцелую!

Какой ты равнодушный стал!
Где растерял ты страсть былую?
Ты мой был. Кто тебя украл?

Мой друг, теперь одно: в дорогу!
Во имя наших жарких нег
Решись скорее на побег!
Скорей со мною из острога!

Но это правда ты? Ей-богу?

Да, да!

            И ты взломал засов
И подошел к моей постели?
Тебе не страшно в подземелье
С такой, как я? И неужели
Ты выпустить меня готов?

Спеши! Уж начало светать.

Усыпила я до смерти мать,
Дочь свою утопила в пруду.
Бог думал ее нам на счастье дать,
А дал нам на беду.
Ты здесь? И это не во сне?
Все время я в бреду.
Ты не ушел? Дай руку мне.
О милая рука!
Но в чем она? Ах, узнаю.
Она в крови слегка.
Вину твою мы скрыть должны,
Ах, шпагу убери свою,
Вложи ее в ножны.

Что было — поросло быльем.
Спеши! Мы пропадем.

Останься в живых, желанный,
Из всех нас только ты
И соблюдай сохранно
Могильные цветы.
Ты выкопай лопатой
Три ямы на склоне дня:
Для матери, для брата
И третью для меня.
Мою копай сторонкой,
Невдалеке клади
И приложи ребенка
Тесней к моей груди.
Я с дочкою глубоко
Засну, прижавшись к ней,
Жаль, не с тобою сбоку,
С отрадою моей!
Но все теперь иначе.
Хоть то же все на вид,
Мне нет с тобой удачи,
И холод твой страшит.

Идем! Доверься, не тяни!

На волю?

                Вон из западни!

Там смерть моя настороже
Стоит средь поля на меже.
Там спать без просыпу я лягу
И больше не ступлю ни шагу.
Но как же, Генрих? Ты — домой,
Мой свет?
О, если бы мне за тобой
Вослед!

Дверь настежь! Только захоти!

Нельзя и некуда идти,
Да если даже уйти от стражи,
Что хуже участи бродяжьей?
С сумою по чужим одной
Шататься с совестью больной,
Всегда с оглядкой, нет ли сзади
Врагов и сыщиков в засаде!

Тогда я остаюсь с тобой.

Скорей! Скорей!
Спаси свою бедную дочь!
Прочь,
Вдоль по обочине рощ,
Через ручей, и оттуда
Влево с гнилого мостка,
К месту, где из пру́да
Высунулась доска.
Дрожащего ребенка,
Когда всплывет голова,
Хватай скорей за ручонку.
Она жива, жива!

Опомнись! Только лишь шаг,
И прочь неволя и страх!
Но каждый миг нам дорог.

О, только б пройти пригорок!
На камушке том моя мать
(Мороз подирает по коже!),
На камушке том моя мать
Сидит у придорожья.

Она кивает головой,
Болтающейся, неживой,
Тяжелою от сна.
Ей никогда не встать. Она
Старательно усыплена
Для нашего веселья.
Тогда у нас была весна.
Где вы теперь, те времена?
Куда вы улетели?

Раз не добром, — тебя, мой ангел милый,
Придется унести отсюда силой.

Нет, принужденья я не потерплю.
Не стискивай меня ты так ужасно!
Я чересчур была всегда безгласна.

Уж брезжит день. Любимая, молю!

Да, это день. День смерти наступил.
Я думала, что будет он днем свадьбы.
О, если бы все это раньше знать бы!
Не говори, что ты у Гретхен был.
             Цветы с моей косынки
             Сорвут, и, хоть плясать
             Нельзя на вечеринке,
             Мы свидимся опять.
На улице толпа и гомон,
И площади их не вместить.
Вот стали в колокол звонить,
И вот уж жезл судейский сломан.
Мне крутят руки на спине
И тащат силою на плаху.
Все содрогаются от страха
И ждут, со мною наравне,
Мне предназначенного взмаха
В последней, смертной тишине!

Зачем я дожил до такой печали!

Бегите, или вы пропали.
Все эти пререканья невпопад!
Уж светится полоска небосклона,
И кони вороные под попоной
Озябли, застоялись и дрожат.

Кто это вырос там из-под земли?
Он за моей душой пришел, презренный!
Но стены божьего суда священны!
Скорее прочь уйти ему вели!

Ты будешь жить! Живи! Ты жить должна!

Я покоряюсь божьему суду.

Иди за мною, или я уйду.
Мое ведь дело, знаешь, сторона.

Спаси меня, отец мой в вышине!
Вы ангелы, вокруг меня, забытой,
Святой стеной мне станьте на защиту!
Ты, Генрих, страх внушаешь мне.

                                                          Она
Осуждена на муки!

                                  Спасена!

Скорей за мною!

                              Генрих! Генрих!