Нина Полякова - Фридрих Людвиг Шрёдер
В последние годы, болея, доживая свой век в Реллингене, в кругу семьи, Шрёдер нередко думал о строках Пролога к «Валленштейну», копию которого получил от Гёте на исходе ушедшего столетия. Он охотно вспоминал Пролог потому, что фразы его, казалось, написаны не об особенностях жизни и смерти спектаклей, актеров и образов их героев, но и о его, Шрёдера, быстро промелькнувшей сценической судьбе. Кто мог узнать сейчас в немолодом, высоком человеке, платье которого очень походило на одежду сельского жителя, того недавнего чародея, чье искусство способно было завоевывать признательность самых мудрых и утонченных умов Европы. Кафтан и сапоги, стрижка в кружок — вот нынешний вид некогда элегантного царедворца Маринелли и надменного короля Филиппа, стильные, богатые костюмы которых в прежнюю пору были неотделимы от аристократического облика и безукоризненных манер, которыми наделил их актер-плебей Шрёдер. Случалось, вечерами, когда десятки далеких городских сцен поднимали занавесы и начиналось лицедейство, старый артист думал обо всей своей театральной семье — матери, отчиме, жене и двух сестрах, их жизни, посвященной подмосткам. Теперь, когда тяжелые ступени театральной жизни остались в прошлом, Шрёдер нередко вспоминал свое артистическое детство, ранние, как и его, дебюты сестер. Но стоило подумать об этом, и сердце Шрёдера наполнялось глубокой признательностью матери. Ведь именно Софи Аккерман была первым, прекрасным наставником, обучившим своих детей осмысленной декламации, сценической пластике и многим другим слагаемым актерского ремесла. Не только в раннюю пору директорства Шрёдера, но и много позднее, до конца ее семидесятивосьмилетней жизни, мать оставалась мудрым, надежным советчиком сына.
Шрёдер много думал сейчас о своих постановках и особенно о некоторых сыгранных ролях. И здесь мысли его часто обращались к «Гамлету». Он помнил нетерпение публики, хотевшей познакомиться с этим первым шекспировским спектаклем, и удивление, которое вызвали выбранные им тогда для себя роли Призрака и могильщика. Прошла премьера. И Гамлет Брокмана стал центром внимания публики. Но было и другое: некоторые знатоки театра и литературы не менее высоко ставили созданный Шрёдером образ Призрака. И словно это общее их мнение вместили в себя фразы, сказанные о спектакле 1776 года одним из друзей Лессинга, Реймарусом: «Что вы все говорите только о Брокмане? Смотрите на Призрака! Он изумителен. И стоит больше, чем все остальные, взятые вместе».
Вспоминал Шрёдер и о последнем спектакле, последнем для него и Анны Шрёдер. В тот вечер оба они играли в «Браке несчастливом из-за деликатесов». Он — графа Клингсберга, а она — майоршу. Но тут же в памяти его возникала другая картина — дебют Анны на Гамбургской сцене зимой 1773 года. С той поры прошло почти сорок лет, но и теперь он мысленно видел ее танцующей с партнером Танти лирическое па-де-де.
Театральная династия Аккерман — Шрёдер… Талантов, волею судьбы собранных в одно фамильное созвездие, хватило бы не на одну хорошую труппу. Как-то говоря о том со Шмидтом, Шрёдер сказал: «Жаль только, что они не созрели и не проявили себя совместно в одно и то же время. Я бы охотно посмотрел на это». О, случись чудо — появись Шрёдер, его мать, жена и Аккерман с Доротеей и Шарлоттой в одном спектакле, — любая постановка стала бы событием. Ансамбль этих актеров остался бы непревзойденным. Сидя в кресле, окруженный книгами и тишиной, Шрёдер не спеша перебирал в памяти десятки ролей давно покинувших мир Софи, Конрада и Шарлотты Аккерман, пьесы, где доводилось ему играть с ними. Тогда навеки исчезнувшее, растворившееся в вечности становилось вдруг реальным и осязаемым. Тем, чему все они — и умершие и живые, но покинувшие сейчас сцену — щедро отдали себя без остатка. Но весь этот театр — теперь траурный театр теней — продолжал свою призрачную жизнь только в его сознании, в его благодарной, но стареющей памяти. Грустно, думал Шрёдер, что театральный мир этот, мир, некогда действительно существовавший, останется неведомым потомкам. Увы, прав Шиллер:
«Ведь исчезает сразу, без следа
Чудесное творение актера.
В то время как скульптура или песнь
На сотни лет творцов переживают».
И уж совсем не радостно, хоть для комедианта и не тайна, что
«С актером вместе труд его умрет,
Подобно звуку, ускользнет мгновенье,
В котором он являл нам гений свой…».
Но так ли скорбна, надрывна актерская лебединая песнь? Да, если в лучшие свои годы лицедей не поймет, что
«…должен дорожить
Минутою, ему принадлежащей».
Ведь именно служа людям, художник обязан
«Всем существом проникнуть в современность,
Сродниться с ней…».
Лишь такая связь жизни с театром станет плодотворной почвой, опираясь на которую актер сделается Антеем, способным
«…в благородных душах
Создать при жизни памятник себе.
Тем самым он в грядущее войдет…»
В 1781 году Клопшток написал в альбом знаменитого уже тогда актера: «Шрёдер не сыграл хорошо ни одной роли, так как он всегда был человеком». Поэт подчеркнул здесь главное, ценнейшее в искусстве своего славного современника — тот был естествен, правдив, лишен любого намека на театральщину и на сцене не играл роль, а жил ею, жил словно мгновениями реального бытия. Потому и представал не лицедействующим, но подлинным человеком. Эта высшая похвала и сохранена в короткой строке Клопштока, не только вводившей актера в круг бессмертных, но оставившей портрет Шрёдера-реалиста для грядущего.
Недуги, с годами одолевавшие Шрёдера, становились все более упорными. Добрые заботы жены, внимание сестры Доротеи и ее дочери, постоянно живших тогда в Реллингене, несколько помогали переносить болезни, которые, к несчастью, все неохотнее отступали. Размеренная жизнь семьи, отлично налаженная Анной Шрёдер, текла в домашнем русле тихо и спокойно. Впрочем, ее членам редко удавалось побыть одним — Реллинген давно сделался местом паломничества друзей и почитателей старого актера. Все они находили радушный прием в уютном доме.
Со временем поездки Шрёдера в Гамбург стали редкими. Однако он и теперь знал подробности нынешней общественной и культурной жизни города, знал не только из газет и журналов, но из рассказов навещавших его друзей. Чаще других бывал в Реллингене Мейер. Беседуя со Шрёдером, он нередко записывал мысли друга и не уставал напоминать, что ждет от него новых фрагментов книги воспоминаний. Работа эта, не один год занимавшая обоих, двигалась небыстро. И оборвалась неоконченной…
3 сентября 1816 года Шрёдера не стало. 9-го утром гроб с его телом перевезли из Реллингена в Гамбург. На всем пути до города траурную процессию встречали люди, пришедшие последний раз поклониться великому актеру. Днем была очень торжественная панихида. В зале, затянутом черным крепом, гроб окружали родственники, друзья покойного и около ста его «братьев» — масонов.
Когда отзвучали полные скорби прощальные речи и смолкло пение прекрасного хора, траурная процессия тронулась к кладбищу. Самые близкие Шрёдера медленно шли за гробом. За ними следовало более шестидесяти карет, а далее — необозримые толпы глубоко опечаленных гамбургцев. Все они проводили Шрёдера до могилы…
Вскоре на ней стоял памятник. Он был прямоугольным, сложенным из песчаника. На трех его сторонах ваятель изобразил сцены из жизни Шрёдера. На четвертой стояли слова эпитафии:
«Другу правды и справедливости,
Тому, кто радел о счастье людей,
Непревзойденному художнику,
Доброму супругу —
И над могилой, словно неутешные плакальщицы, низко склонили головы две стройные, густые ивы.
Рассказ о большом артисте подошел к концу. Славная, многотрудная судьба Шрёдера предстала перед нами.
Он шел, зорко смотря вдаль, стремительно опережая время. Искусство правды жизни, утвержденное театром Шекспира, стало его стягом.
Компас реализма указал надежный путь шагавшим вслед потомкам. Благодарные щедрому дару, полоненные титанизмом Шрёдера-художника, они нарекли его великим.
Минуло почти два столетия. Но разве Шрёдер, как Гораций, не мог бы сказать:
«Я знак бессмертия себе воздвигнул,
Превыше пирамид и крепче меди,
Что бурный Аквилон сотреть не может,
Ни множества веков, ни едка древность…»
ИЛЛЮСТРАЦИИ
Фридрих Людвиг Шрёдер. 1790 Гансвурст Шарлатан на ярмарке. 1785 Иоганн Христоф Готшед Генрих Готфрид Кох Иоганн Фридрих Шёнеман Барбарина Каролина Нейбер Осветительная техника немецкого театра на рубеже XVIII–XIX веков За кулисами перед спектаклем. 1784 Театр на Генземаркт План квартала Гамбурга, где находился Театр на Генземаркт (место его помечено буквой «С») Список труппы Ф.-Л. Шрёдера. 1777 Афиша спектакля «Тартюф». Гамбург. Труппа К. Аккермана Готхольд Эфраим Лессинг «Гамбургская драматургия» Г.-Э. Лессинга. Титульный лист первого издания Ф.-Л. Шрёдер в роли Одоардо Галотти. «Эмилия Галотти» Г.-Э. Лессинга «Гамбургский театр». Титульный лист сборника, издававшегося Ф.-Л. Шрёдером Франц Брокман С.-Ф. Гензель-Зейлер в роли Меропы. «Меропа» Вольтера Сусанна Мёкур Фридрих Людвиг Шрёдер. 1782 Доротея Аккерман И.-Г. Брюкнер в роли Гёца фон Берлихингена. «Гёц фон Берлихинген» И.-В. Гёте. Берлин. Труппа Г.-Г. Коха «Гёц фон Берлихинген» И.-В. Гёте. Титульный лист первого издания драмы Конрад Экгоф Шарлотта Аккерман Фридрих Максимилиан Клингер Йозеф Феликс Курц (Бернардон) «Буря и натиск» Ф.-М. Клингера. Титульный лист первого издания драмы Якоб Михаэль Ленц Иоганн Иоахим Боде Иоганн Готфрид Гердер Христоф Мартин Виланд «Гамлет» В. Шекспира в переводе Х.-М. Виланда. Фронтиспис и титульный лист книги. На фронтисписе — Ф. Брокман в роли Гамлета «ГАМЛЕТ» В. ШЕКСПИРА Первый монолог Гамлета. Гамлет — Ф. Брокман Встреча Гамлета с Призраком. Гамлет — Ф. Брокман Встреча Гамлета с Призраком. Гамлет — Ф.-Л. Шрёдер Финал спектакля «Гамлет» Ф. Брокман после окончания спектакля «Гамлет» в Берлине. Рисунок Д. Ходовецкого. Внизу — дарственная надпись художника актеру. 1778 Ф.-Л. Шрёдер в роли Лира. «Король Лир» В. Шекспира Ф.-Л. Шрёдер в роли Лира. «Король Лир» В. Шекспира Ф.-Л. Шрёдер в роли Фальстафа. «Генрих IV» В. Шекспира Афиша труппы Г.-Г. Коха. Театр на Жандарменмаркт. Берлин Театр на Беренштрассе. Берлин. 1775 Фридрих Шиллер Венский Бургтеатр Мангеймский национальный театр Зрительный зал венского Бургтеатра Иоганна Сакко Иоганн Генрих Мюллер Йозеф Ланге в роли Гамлета. «Гамлет» В. Шекспира (в переработке Ф.-Л. Шрёдера). Венский Бургтеатр Фридрих Людвиг Шрёдер. Начало 1780-х годов Веймарский театр во времена Гёте. Акварель 1907 года Вид Веймара. 1810 Фридрих Людвиг Шрёдер. 1791 Иоганн Вольфганг Гёте. 1791 Иоганн Якоб Графф — исполнитель роли Валленштейна в первой постановке «Лагеря Валленштейна» Ф. Шиллера. Веймарский театр Сцена из спектакля «Лагерь Валленштейна» Ф. Шиллера (первая постановка). Веймарский театр В рекрутном присутствии. Рисунок И.-В. Гёте. 1779 Август Вильгельм Иффланд Берлинский национальный театр. 1802 Фридрих Людвиг Шрёдер. 1778
Примечания
