Софи-Од Пикон - Сара Бернар
«Мы не настолько легковерны, чтобы считать искренней грубую лесть, которую мадемуазель Сара Бернар адресует американцам. Мы скорее склонны думать, что эти комплименты сродни стрелам, которые древние парфяне, отступая, ловко направляли на врага. <…> Впрочем, в утешение себе мы говорим, что, если и могли существовать сомнения относительно того удовольствия, с каким мадемуазель Бернар пожинала доллары, а также опасения, что у нее не сохранится надежды вернуться когда-нибудь к нам, чтобы произвести новый сбор, забота, какую она взяла на себя, опубликовав свои благожелательные впечатления о нашей стране и нравах нашего народа, должна была бы полностью успокоить нас. И в таком случае мы обязаны сделать мадемуазель Саре сочувственное заявление: она доставила нам такое удовольствие первым своим визитом, что можно опасаться, как бы второй не навеял на нас только скуку».
Так вот, это первое турне в Америку было лишь началом длинного ряда путешествий, которые приведут Сару на другой конец света. При постоянной нужде в деньгах и необходимости содержать сына Мориса, турне было простым и действенным средством извлечь пользу из своей всемирной известности и пополнить собственную казну. Начиная с 1881 года ее жизнь независимой актрисы строится на чередовании парижских постановок и более или менее длительных турне за границу. Она вошла во вкус своей новой деятельности руководителя труппы и постановки спектаклей и намеревалась теперь найти театр, чтобы показывать свои творения. 15 мая 1881 года Сара высадилась в Гавре, имея около миллиона золотых франков, заработанных за семь месяцев, и огромная толпа пришла встречать ее на набережную — по ее словам, двадцать тысяч человек.
Предстояло вновь завоевать французскую публику, в то время как национальная пресса разочарованно распространяла слухи о ее американских чудачествах, а театральная критика, охладев, продолжала дуться. И тут ей представился счастливый случай: общество спасателей Гавра попросило ее дать благотворительный спектакль. Она обещает им первое представление «Дамы с камелиями» на французской земле. Реклама бесплатная и невероятно действенная, хотя, конечно, надо было оказаться на высоте перед этими многочисленными и очень внимательными зрителями, и ее ждал колоссальный успех. Даже Мари Коломбье, которую нельзя заподозрить в излишней доброжелательности, признавалась, что плакала «как ребенок», когда умирала Маргарита. Спасатели Гавра наградили Сару медалью и вручили весьма почетный диплом. Получая его, она воскликнула: «О! Обещаю вам, я кого-нибудь спасу! Правда, я не умею плавать, но это не важно: я научусь!»
Мемуары Сары заканчиваются ее возвращением во Францию, и если у нее и были планы написать продолжение, то ее новая деятельность не позволила осуществить их.
ЖЕНЩИНА-ПРОТЕЙ[21] И ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. 1882–1890
Все они: леди Макбет, Фруфру, Федора и Федра,
Королева под балдахином, индианка под кедром,
Вечно та, кто была, кто есть и пребудет.
Мифы все: Тоска, Маргарита, Офелия,
Андромаха, Адриенна, Алкмена, Корделия,
Все — она, многоликая Сара, единственная!
Сара вернулась в свой особняк на авеню де Вил-лье, где вскоре ее посетил Викторьен Сарду, предложивший свою новую пьесу «Федора», которую она сразу же согласилась играть. Однако настоящее ее возвращение на парижскую сцену состоится лишь годом позже, ибо она тотчас снова уезжает в Лондон показывать свою «Даму с камелиями». Из-за непрерывных турне она вскоре получает новое прозвище — «Вечная жидовка» (по аналогии с названием романа Эжена Сю «Вечный жид»). Но прежде она, чтобы вновь завоевать сердца парижан, прибегла к не слишком благовидной хитрости, выбрав для своего появления на публике 14 июля 1881 года. В ознаменование десятой годовщины ухода прусских войск Агарь, бывшая партнерша Сары по спектаклю «Прохожий», в присутствии президента Республики должна была декламировать в «Опере» «Марсельезу». Под благовидным предлогом Сара удаляет Агарь при помощи ее костюмерши и, облачившись в длинное белое платье, появляется вместо нее, развернув огромное трехцветное знамя, и со страстью декламирует национальный гимн. Живое воплощение патриотической Франции, она вызывает чуть ли не истерическую реакцию присутствующих, женщины разражаются бурными рыданиями, мужчины кричат и неистово аплодируют, незаметно смахивая слезу.
Перед отъездом в большое европейское турне Сара встречает молодого грека, атташе посольства, наверняка представленного ей сестрой Жанной, морфинисткой, как и он. Аристид Дамала — очень красивый мужчина и желает преуспеть в актерской карьере. Мари Коломбье набросала его портрет:
«Он представляет собой на редкость чистый образец прекрасного восточного типа, однако от своей расы он получил не только большие бархатные глаза с ласковой поволокой, мечтательно нежные или безумно страстные. Не только классические черты, теплую бледность и ярко-красные губы, он унаследовал от нее апатичный характер фаталиста, а главное, поразительное презрение к женщине за пределами гинекея. <…> Естественно, он обладал, причем в высокой степени, тем, что многие актеры безуспешно стараются приобрести. Разумеется, ему недоставало той уверенности, тех познаний, какие даются опытом и консерваторией, однако он заменял это темпераментом, ибо был интуитивным артистом и на сцену приносил свойственные ему сообразительность, огонь, напряженную жизнь. Его талант укреплялся с каждым днем и возрастал на каждом из его дебютов. Он был „личностью“».
Сара победоносно показывает в Европе свою «Даму с камелиями»: успех оглушительный, зрители буквально вырывают билеты из рук в Бельгии, Нидерландах, Скандинавии и Австрии. Те, у кого нет денег на билет, часами поджидают Сару, только чтобы увидеть ее, принцы и короли оспаривают ее благосклонность, осыпая роскошными подарками, в то время как она думает лишь о том, как бы сделать крюк и попасть в Россию, встретить там Дамала и взять его в актеры. Между тем это турне проходит не только под знаком всеобщего энтузиазма и безоговорочного триумфа. Чехов весьма сдержанно отнесся к «всесветной, легендарной диве», к окружающей ее рекламе и сопутствующим ей легендам. Даже бурный прием, уготованный ей в Одессе и Киеве, где актриса становится мишенью антисемитских нападок, превратился в демонстрацию оригинальности. «Сару приняли несколько эксцентрично: обрадовались, крикнули „ура“ и бросили в карету камушком… Неприлично, но зато оригинально…» Чехов, таким образом, откровенно выражал свое разочарование и усматривал в ее игре скорее работу, нежели талант, и скорее позерство, чем естественность:
«Каждый вздох Сары Бернар, ее слезы, ее предсмертные конвульсии, вся ее игра — есть не что иное, как безукоризненно и умно заученный урок. Урок, читатель, и больше ничего! Будучи дамой очень умной, знающей, что эффектно и что не эффектно, дамой с грандиознейшим вкусом, сердцеведкой и всем, чем хотите, она очень верно передает все те фокусы, которые иногда, по воле судеб, совершаются в душе человеческой. Каждый шаг ее — глубоко обдуманный, сто раз подчеркнутый фокус… Из своих героинь она делает таких же необыкновенных женщин, как и она сама… Играя, она гонится не за естественностью, а за необыкновенностью. Цель ее — поразить, удивить, ослепить…»
Затем Сара в сопровождении Дамала едет играть в Италию: в Турине «Даму с камелиями» пришла посмотреть молодая итальянская актриса Элеонора Дузе[22] и была очарована. Через несколько лет она приедет бросить вызов Саре, выступая с ее репертуаром сначала в Париже, а потом и в Нью-Йорке. Но Божественная влюблена: она увозит Дамала, который меж тем бесстыдно изменял ей с молоденькими женщинами труппы, бежит с ним из Италии, чтобы сочетаться браком, в Лондон, где формальности проще, чем во Франции, ибо он православный, а она католичка. Ей предстоит заплатить двадцать пять тысяч франков неустойки за отмененные спектакли. Эта романтическая эскапада становится для нее поистине испытанием физических сил: шестьдесят часов поездом туда и тридцать шесть часов обратно. 4 апреля 1882 года Сара стала госпожой Дамала, снова заполнив хронику парижской прессы, впервые услышавшей о молодом человеке, за которого ей пришла в голову фантазия выйти замуж. Друзья считают, что она сошла с ума, сын, по свидетельству Лизианы, ответил матери, заглянувшей в Париж, чтобы сообщить ему эту новость: «Я знаю, мама, ты сочеталась браком с господином Сара Бернар…» Тем временем турне без всяких помех продолжилось в Испании, затем во французских департаментах.
Замужество Сары Бернар наделало много шума. Журналисты представить себе не могли великую соблазнительницу обреченной на столь «мерзкое воздержание» и верность одному мужчине. Карикатурист Альбер ле Пти изобразил ее домашней хозяйкой, хлопочущей у плиты, подписав рисунок: «Сара-Домоседка». Дамала представляли несчастным мужем, из которого веревки вьет могущественная женщина, превратившая его в марионетку, или еще более резко — пронзенным Сарой-иглой, которая держит в руках его сердце. Ярость и изобилие таких карикатур свидетельствовали о фантастической силе образа актрисы, свободная жизнь которой угрожала признанной сексуальной власти мужчин. И самое удивительное то, что эти изображения бесконечно множились именно в тот момент, когда она, выйдя замуж, приняла условности буржуазного образа жизни.
