Софи-Од Пикон - Сара Бернар
Врачи предрекают Саре недолгую жизнь, с самого раннего детства заявляя, что здоровье у нее слабое, и такой диагноз, подтверждавшийся из года в год, превратил ее в чудом спасшуюся малышку, без конца ускользавшую от неминуемой смерти. Это, безусловно, вполне объясняет болезненную зачарованность молодой женщины смертью и ее символами, а также ее пристрастие к сценам агонии, которые ей так нравилось изображать на подмостках. Этот первый отчаянный поступок девочки, будь он реальным или вымышленным, свидетельствует о необузданном, решительном характере и предвосхищает ее женское упорство и волю. Она добивается всего, чего хочет, например места у семейного очага, но какой непомерно высокой ценой. Если верить ее мемуарам, то ей пришлось рисковать жизнью, чтобы обрести мать и некое подобие семьи.
К физической слабости добавлялось полное отсутствие образования: в семь лет Сара не умела ни читать, ни писать. Мать, наверняка по совету одного из своих любовников, пораженного невежеством девочки, решает дать ей хоть какое-то воспитание и помещает ее в пансион мадемуазель Фрессар, находившийся в Отёе, в доме 18 по улице Буало. Там Сара проведет два года. У Юл в это время появилась вторая дочка, Жанна, родившаяся 22 марта 1851 года, которая всегда будет ее любимицей. В пансионе Сара научилась читать, писать и вышивать, немного приручилась и получила прозвище, первое в длинном ряду — Белокурая негритянка — из-за своей пышной шевелюры. И именно там Сара в первый раз услышала молодую актрису Стеллу Кола, игравшую тогда в «Комеди Франсез»: она читала маленьким девочкам пансиона в Отёе знаменитый сон Гофолии из трагедии Жана Расина. Обращаясь к прошлому, Сара Бернар вспоминает о том впечатлении, какое произвели на нее эти стихи, предполагая, что это было первым проявлением призвания, ибо она пробовала читать стихи Расина в дортуаре пансиона, но ее упражнения тотчас вызывали насмешки маленьких подруг.
А чуть позже она играла королеву в пьесе для детей под названием «Клотильда». Ей надлежало упасть замертво, услышав страшные слова от героини, маленькой реалистки, с апломбом заявившей, что волшебных сказок не существует. Эта первая роль представляется весьма показательной: она подарила Саре первую сцену смерти, ставшую годы спустя отличительной чертой ее игры. Жизнь в пансионе для Сары, безусловно, была не так проста: родные редко навещали девочку, импульсивная и вспыльчивая, без настоящих подруг, она с трудом покорялась воспитанию. Тем не менее в Отёе она стала понемногу приживаться, когда в один прекрасный день 1853 года тетя Розина без предупреждения приехала за ней, чтобы увезти оттуда. Сара тотчас бежит в сад, взбирается на дерево и бросается в маленький пруд. Но порывы девочки и ее отчаянные попытки быть услышанной напрасны, ей снова угрожает смерть: охватившая маленькую Сару нервная лихорадка внушает опасение за ее жизнь. Позвали врачей, они вновь повторили свои малоутешительные прогнозы относительно жизненных надежд девочки, обреченной прибегать к крайним средствам, чтобы вести диалоге родными. И все-таки, проведя несколько месяцев у матери, она выздоравливает.
Затем, по распоряжению отца, как пишет Сара, ее отвозят в роялистский монастырь Граншан в Версале, которым руководят монахини Нотр-Дам-де-Сион, и на этот раз она останется там на шесть лет. К этому времени Сара более или менее умеет читать и писать, но не получила никакого религиозного воспитания, необходимого для заключения достойного брака. Поначалу девочка с трудным характером вносит смуту в привычную жизнь монастыря, она отхлестала по щекам одну монахиню, безуспешно пытавшуюся распутать ее волосы, отругала другую, имея в своем распоряжении запас отборных слов, почерпнутых в доме матери. Она наводила такой страх на монахинь, занимавшихся воспитанием девочек, что некоторые считали ее одержимой дьяволом и даже пытались изгнать его.
Между тем в монастыре Сара встретила женщину, заменившую ей мать, — матушку Сент-Софи, которой удалось приручить ее лаской и добротой и к которой она вскоре прониклась благоговейным почитанием. Эта монахиня, наверняка более чуткая, чем другие, за буйством и необузданностью девочки угадала ее одиночество и заброшенность. Она поручила ей возделывать маленький уголок сада и одобряла ее увлечение разного рода насекомыми и зверюшками, за которыми девочка наблюдала и ухаживала, это пристрастие сохранится у нее на всю жизнь, причем по отношению к животным все более и более внушительных размеров. Сара заводит себе подружек, покоренных ее страстью к приключениям, она становится их главарем и увлекает за собой на героический побег из монастыря при помощи связанных простынь или, взобравшись на крышу, имитирует, на радость зрителям, благословение версальского епископа. Наделенная способностями к рисованию и географии, она терпеть не может музыку и сама признает, что была далеко не блестящей ученицей. Одинокая и покинутая, она часто проводила каникулы одна в монастыре, в то время как ее подружки разъезжались по своим семьям. Теперь у нее были две младшие сестры: Жанна и маленькая Режина, которая родилась в 1855 году и которую мать любила еще меньше, чем ее.
Религиозная жизнь наделила девочку экзальтированностью, она мечтала о муках, о жертвах и агонии, грезила о судьбе, исполненной отречений и самопожертвования. За приступами ярости и буйства следовало столь же неуемное раскаяние. В интервью Жюлю Уре в 1898 году она вспоминает о тех годах, подчеркивая свою набожность, но и лукавый нрав тоже:
«Я стала очень набожной. Я горячо почитала Пресвятую Деву, я поклонялась Марии, поклонялась с необычайной страстью. Долгое время я даже держала при себе маленькую золотую статуэтку Пресвятой Девы, которую мне подарили. Однажды у меня ее украли, и я очень сильно горевала.
Я была печальной и в то же время строптивой. Мать не слишком любила меня, она предпочитала двух моих сестер. Меня редко куда-нибудь брали, иногда на каникулы я оставалась в монастыре. Я грустила, ощущая себя такой покинутой. Но, насытившись всласть собственной грустью, я давала волю своей склонной к проказам натуре и откалывала такие шутки!»
Театр снова подал ей знак, когда монастырь собрался посетить парижский архиепископ монсеньор Сибур. По такому случаю одна из монахинь написала библейскую пьесу «Товий, обретающий зрение». Сначала Саре не дали никакой роли — из-за ее робости, утверждает она, что кажется маловероятным, — однако она с увлечением присутствовала на всех репетициях, и на генеральной, когда ее подружка Луиза Бюге, игравшая ангела Рафаила, разразилась слезами, не в силах произнести свой текст, Сара тут же, без всякой подготовки заменила ее: она знала наизусть всю роль. Сара спасла пьесу и добилась маленького триумфа. Несколько одобрительных слов, произнесенных парижским архиепископом, вдохновляют ее, и она тотчас просит, чтобы ее крестили, хочет пройти обряд пострижения и стать монахиней. Впрочем, через несколько месяцев всех трех дочерей Бернар будут крестить вместе в присутствии их матери и тети, которых сопровождал, к величайшему стыду девочки, кое-кто из поклонников. Однако пребыванию Сары в монастыре внезапно был положен конец после нового акта неповиновения, более серьезного, чем другие, и вынудившего матушку Сент-Софи отправить девочку домой. Какой-то солдат перебросил свой кивер через монастырскую стену, и Сара, схватив его, взобралась на дерево и до самой ночи не соглашалась спуститься. Бунт перед лицом власти — еще одна отличительная черта ее характера, ясно обозначившаяся с самого детства. В результате этого волнительного эпизода Сара со своим хрупким здоровьем получила плеврит, который снова держал ее несколько недель между жизнью и смертью, потом, поправившись, в июне 1859 года она была отправлена к матери в дом 265 по улице Сент-Оноре, чтобы уже никогда не вернуться в монастырь.
Ей исполнилось четырнадцать лет. Это была очень худая девочка, наделенная неистовым эгоцентризмом, невероятной чувствительностью в сочетании с величайшей нервозностью, исполненная необыкновенной энергии, неспособная контролировать приступы ярости, граничившие с истерикой, и все еще, по ее собственному признанию, глубоко невежественная. Чтобы завершить ее воспитание, мать решила нанять гувернантку. Усатая старая дева мадемуазель де Брабанде была в свое время наставницей великой княгини при царском дворе России. Сара, покоренная ласковой твердостью этой женщины, решает наконец учиться, намереваясь вернуться в Граншан уже воспитательницей: это было единственное место, где ее хоть немного понимали и любили.
В ту пору на страницах «Моей двойной жизни» появляется еще одно лицо, заменяющее ей мать, речь идет о госпоже Герар, тридцатишестилетней соседке, жившей этажом выше, которую Сара сразу же окрестила «моей милочкой». Эта взрослая женщина обожала свою маленькую соседку, а та находила у нее любовь, в которой ей отказывала мать, целиком отдававшая ее младшей сестре Жанне. Дружба, связывавшая Сару с госпожой Герар, продлится вплоть до смерти последней в 1900 году. Она помогала ей сносить весьма фривольную атмосферу родительского дома. Мари Коломбье, одна из подруг Сары по Парижской консерватории[6], в 1883 году в своей нашумевшей книге рассказала о визитах к Саре Барнум — прозрачный псевдоним для любого сведущего читателя того времени; она говорила о двусмысленных взглядах и касаниях мужчин, приходивших к матери, но не пренебрегавших мимоходом дотронуться до ее дочерей.
