Анатолий Софронов - Ураган приходит внезапно
Березин понял, что дальше пробираться с машиной опасно. Он вывернул ее лицом к ветру и попытался приоткрыть дверцу. Сначала не получилось, но внезапно ураган как бы замер, остановился, и Березин, легко открыв дверцу, выпрыгнул на песок.
И вдруг снова — будто стотысячный артиллерийский залп обрушился на землю.
Березин невольно втянул голову в плечи и присел.
— А-а-а-а! — раздался из машины душераздирающий вопль Ольги Чернобривцевой.
Лицо у нее было белое, перекошенное ужасом. Она не могла вымолвить пи слова, только протягивала трясущуюся руку в направлении моря.
И Березин увидел, что с моря на берег с нарастающей скоростью надвигается огромный водяной вал. Березин нырнул обратно в машину и захлопнул дверцу.
А в это время, накинув платок, с распущенными волосами, выскочила из дома Евгения Федоровна Березина и с криком «Гриша! Гриша!..» кинулась вон со двора.
Следом выбежала Анюта:
— Мама, мама! — звала она и, не дождавшись ответа, бросилась на улицу. Ее кто-то пытался остановить, но девочка увернулась и побежала дальше.
Дед Чакан первым заметил надвигающийся вал.
— Назад! — крикнул он французской чете, которую только что вытаскивал из воды. — Назад, говорю!
И, не довольствуясь словесной командой, он швырнул обалдевших гостей обратно в лодку, сам прыгнул туда же и уперся ногами и руками в доски, служащие сиденьями. Раймон и Мари последовали его примеру. Взбесившееся море достигло берега, накрыло лодку, с ревом бросило на берег.
Покатилась и исчезла в волнах интуристовская «Волга».
Волна настигла и машину Березина, захлестнув, потащила за собой…
…Море с грохотом ворвалось в рыбацкий поселок. Отчаянно заржали лошади, тоскливо замычали коровы.
На крышах домов появились женщины с детьми и мужчины, успевшие прихватить с собой домашний скарб.
— Быстрей! — неистово прокричал Захар Дудко жене. — Бросай все, жизнь дороже!
Он стоял на лестнице, ведущей на чердак. Рядом жались перепуганные, плачущие дети.
Вода уже хозяйничала в доме, но Клавдия, не обращая внимания на потоп, выдергивала из ящиков комода чулки. Один чулок лопнул, и в водовороте закружились трешки с пятерками.
— Скорей, кому говорят! — заорал Захар.
Клавдия рванулась было от комода за уплывавшими деньгами, но тут новая волна сбила ее с ног и накрыла с головой.
— Клавка, дура, где ты?! — в ярости кричал Захар.
Но вода неумолимо прибывала, и Дудко был вынужден спасаться бегством на чердак вместе с детьми.
Клавдию Дудко в воде уже не было видно, только деньги крутились на поверхности.
Помятую, покореженную машину Березина зацепило за старое дерево, устоявшее от урагана и наводнения. Березин весь в ссадинах и синяках принялся приводить в чувство Ольгу, потерявшую сознание.
— Оленька, Олюшка, я здесь, с тобой…
Чернобривцева наконец открыла глаза, застонала.
— Ушиблась? — рванулся к ней Березин.
— Ничего, Гриша, ничего… Как ты?
— Все в порядке, обошлось.
Но он ошибался. Не обошлось.
Прокатившись по берегу и ударившись о скалистую гряду, подступавшую к морю, волна с ревом бросилась обратно, увлекая в пучину все, что захватило по дороге.
Машина Березина вновь оказалась в ее власти. Вода неудержимо тащила автомобиль в глубину, и только случайность спасла машину с ее пассажирами от верной гибели. Впереди, на небольшом расстоянии от машины Березина, поток нес небольшое рыбацкое суденышко, очевидно, сорванное с якоря. Суденышко внезапно вздрогнуло и остановилось, якорь зацепился за что-то на дне потока. «Волгу» с ходу кинуло на борт судна и тоже остановило.
От удара Березин потерял сознание. Ненадолго очнувшаяся Ольга Чернобривцева снова лежала без чувств…
Несмотря на наступившую темноту, спасательные работы развернулись широким фронтом.
У нового берега, образовавшегося в результате урагана и наводнения, толпились люди
Тех, кого волна настигла уже в конце своего пути, выводили на берег, помогали обсушиться, поили горячим. То и дело подъезжали машины «скорой помощи».
Антон Петрович Хоменко, озабоченный, хмурый, отдавал распоряжения, то и дело поглядывая на понуро сидевшую в стороне Анюту.
— Антон Петрович, приехал секретарь обкома, — подбежал кто-то к Хоменко.
Крепкий седовласый человек вышел из машины. Они обменялись рукопожатиями.
— Жертвы есть? — спросил секретарь обкома.
— Есть, — вздохнул Хоменко. — Боюсь, будут еще. Березин там, — махнул он рукой в сторону моря. — Да иностранцы еще, черт их побери!
Приближались вертолеты. Не приземляясь, они пошли низко над водой, высвечивая прожекторами ее поверхность. Только один вертолет опустился неподалеку от секретаря обкома и Хоменко. На землю спрыгнул молодой стройный военный и пружинистым шагом направился к ним.
— Разрешите мне подняться. Может, обнаружим Березина? — спросил Хоменко секретаря обкома.
— Летите, летите…
Вертолет поднялся в воздух.
Другой вертолет висел над крышей дома, торчащей из воды. По лесенке, сброшенной из люка, в кабину подняли иззябших, продрогших детей и Захара Дудко. Захар трясся в ознобе и все время повторял, оглядываясь вниз:
— Там она… Там…
Солдаты понимающе кивали головами и отводили глаза — спасти Клавдию было уже нельзя.
Деда Чакана и французскую чету утро застало на большом старом ветвистом дереве. Раймон и Мари сидели на ветках, а Чакан устроился в огромном дупле.
Вот он сделал очередной глоток из большой металлической фляги, снятой с пояса, и с сожалением прикрепил ее к петле, сброшенной сверху.
Фляга тотчас уплыла наверх. Мари отхлебнула глоток и передала флягу мужу. Раймон переживал катастрофу с достоинством и даже пытался посасывать пустую трубку. На ветке, где он расположился, висела связка пойманной рыбы — очевидно, единственное, что удалось спасти при потопе.
— Вот, говорят, все зло от водки, — начал свои рассуждения Чакан. — А вы подумайте своим иностранным умом: если бы я из дома не прихватил горилки, была бы нам всем тут хана. Застыли бы и превратились в эти… — Чакан изобразил руками гору.
— Айсберги, — подсказала сверху Мари.
— Точно. Конечно, за долгие годы употребления спиртных напитков и накопил в себе много внутреннего тепла, и мне никакой ураган не страшен, никакой всемирный потоп. Но Европа — другое дело… А помнишь, Маня, — в голосе Чакана вдруг зазвучали нежные потки, — как согревал я тебя своей любовью в одна тысяча сорок втором фронтовом году?
— Тише! — зашипела сверху Мари.
— О чем вы говорите? — заинтересовался Раймон.
— Емеля проголодался, — пояснила ему жена.
А дед, согретый изнутри горилкой и воспоминаниями, расчувствовался и уже почти пел:
— Помнишь, как приходила ты ко мне на сеновал ночами лунными, как таили мы от глаз людских и от ворога наши чувства пламенные…
Мари не выдержала, улыбнулась:
— На тебя наводнение плохо действует, Емеля!
Но деда уже не остановить:
— Как дарила ты мне жар души своей…
— Ну, ты уж не загибай, — рассердилась Мари. — В вечной любви клялся, а как ушел, так и забыл тут же…
— Разошлись наши жизненные пути, Мария… — в голосе деда прозвучал трагический надлом. — Маня…
— Что, Емеля?
— Спусти мне фляжечку, я еще глотну…
— У-у, пьяница! — крикнула Мари, но фляжку все-таки опустила вниз.
Над их головами вдруг загрохотали лопасти винта, разрубающего воздух. К дереву, приютившему потерпевших, приближался вертолет.
Голова Ольги Чернобрнвцевой лежала на руках Березина. Лицо ее было спокойным, она говорила ровным тихим голосом. Березин, в изорванной одежде, в ссадинах и кровоподтеках, был страшен, но, видимо, могучее здоровье уже перенесло его за черту опасности, и теперь, огромный и беспомощный, он прижимал к себе Ольгу. Они сидели на перевернутом баркасе, рядом громоздилась изуродованная «Волга».
— А я не жалею, что поехала с тобой, — шептала Ольга. — И не казни себя… Я была с тобой в минуту опасности, видела, какой ты смелый, сильный…
— Скоро найдут нас, обязательно найдут!
— А я не хочу, чтоб нашли, — слабо улыбнулась Ольга. — Не хочу никого видеть, кроме тебя… Ну, посмотри в глаза, посмотри. Может быть, в последний раз…
— Ольга, ты будешь жить!
— Не сердись… Я так… А помнишь, как мы первый раз увиделись? Я тогда сорта винограда перепутала… Помнишь? Как ты тогда посмотрел на меня, а потом еще раз посмотрел. Но уже иначе…
— Ольга… — голос Березина дрогнул.
— Ты сильный у меня, выдержишь… Жизнь продолжается…
— Я-то выдержу… Я-то выдержу… А что толку с этой выдержки? Когда тебя не было со мной, я все равно знал, что ты где-то рядом… Думал о тебе… Вспоминал, какая ты…
