Алексей Балабанов - Брат, Брат-2 и другие фильмы
Алеша поднялся, подошел и так же присел на корточки. Авторитеты сидели на войлочных подстилках. В машине трясло.
Главный долго смотрел Алеше в глаза. Тот взгляд выдержал.
— Звать как? — после паузы спросил Главный.
— Болото.
— Чего так?
— Фамилия Болотов.
— Срок?
— Четыре.
— Статья?
— Двести двадцать два. Но это я за другого вписался. Должен был по сто тридцать первой идти.
— Чё, баб не было?
— Да по согласию все было. С однокурсницей… Потом эта сука заяву там… экспертиза… Давай, говорит, пять тонн баксов или посажу. Ну, я ей показал… — Алеша сделал красноречивый жест. — Где мне бабок столько взять?
— А твои что?..
— Мне десять лет было, когда мать умерла. Нас с сестрой бабушка в Норильск забрала, потом сестра в Иркутске в Пед поступила, и мы вернулись. Теперь учительша она…
— А вписался за кого?
— Есть у нас в Иркутске авторитет один местный — Аликпер. Тогда у него в джипе два АКМа нашли. Ну, пришел ко мне пацан знакомый. Скажи, говорит, что это ты их к Али в джип положил, а он твой вопрос с этой сукой решит. Тебе по первоходке больше трешки не дадут, а по сто тридцатой все восемь вдуют. А ты через три года богатым человеком выйдешь.
— Вопрос решил?
— Решил. Она через день заяву забрала.
— С нами в отрыв пойдешь! — как нечто решенное сказал Главный.
Алеша держался уверенно, но здесь смутился.
— Холодно… — слегка растерянно сказал он.
— Испугался? — Главный улыбнулся краем рта, но не глазами. — У нас базы готовы. В Хингуйе пересадка, там уходим.
— Почему я?
— Молодые нужны, здоровые. Если что, вперед пойдешь. У нас лавэ на воле. А ты нас не сдашь. — Главный смотрел в глаза.
21 ноября
New York
Ник положил трубку.
На мониторе напротив надписи «Восточно-Сибирский алюминиевый завод» мигало слово «Bankrupt».
Ник набрал номер.
— Саша, это Ник, — неестественно спокойно сказал он. — Сибирский завод объявил себя банкротом.
— А ты что, купил? — удивился Саша. Он ел. — На какую сумму?.. Круто!.. — Саша аж присвистнул. — Это чьи деньги?
— Есть у меня один солидный клиент из Денвера, Фрэнк Дойл. Он уже три года вкладывает через наш банк. Я вчера посоветовал ему купить. Он дал добро на двадцать миллионов, а сейчас позвонил и требует вернуть деньги. Он от своих слов откажется. А я на сорок купил… Теперь получается, я без его ведома… Еще пятнадцать с половиной из банковского резерва… Я еще деньги тестя и жены вложил…
— А босс знает?.. Погоди, не паникуй! Я все выясню и перезвоню. — Саша нажал красную кнопку и быстро стал набирать номер.
Ник молча опустил руку с телефоном. Бледность выдавала его.
— Ник, кофе стынет! — крикнула жена.
Он не отреагировал.
— Ник!.. — Она вошла. Это была полная мулатка лет сорока с черным пушком на верхней губе.
— Ник… — Она растерялась, увидев его таким.
— Никогда не кричи на меня, — спокойно сказал он.
— Ник… — Она совсем растерялась.
Они завтракали.
Взрослые, достаточно упитанные дочери сидели напротив. Они опаздывали и поэтому поспешно засовывали в рот бутерброды, запивая кофе.
Ник мерно постукивал пальцем по краю тарелки с кукурузными хлопьями. Он не ел. Жена подлила молока, тревожно поглядывая на него. Запищал телефон. Ник схватил трубку.
— Ник! Саша. Я тут узнал кое-что. Мне еще надо сделать пару звонков… Давай часика в два там же. — Саша нервничал.
Ник молча нажал отбой.
Жена снова посмотрела на него.
— Пока! — воскликнули девицы набитыми ртами и сорвались с места.
21 ноября
Хингуй. Восточная Сибирь
Возле стоящих вагонов на снегу полулежали зэки. Часть охранников в десяти метрах от вагонов стреляла поверх голов, заставляя их оставаться на снегу, а часть веером садила по лесу. Рядом с кромкой леса распластались Главный с подельниками и двое охранников без шапок. На снегу стояли свежие розовые разводы.
Тяжело дыша, Алеша и Гирей брели по глубокому снегу среди деревьев. Гирей обернулся и дал короткую очередь по едва видным залегшим на снегу фигурам. Руки Гирея были в крови, на телогрейке выступали красные пятна.
Они прошли еще метров десять. Пули били в деревья. Алеша шел впереди, практически прикрываясь Гиреем. Очередная пуля ударила Гирея в спину, и он упал. Алеша упал рядом.
— Все, Болото, конец! Кинул Крюк, сука!.. — прохрипел он.
— Слышь, Гирей, идти-то куда? — громко прошептал Алеша в самое ухо.
— Все, Болото, конец! — повторил Гирей.
От вагонов продолжали стрелять.
— Все, суки, все! — из последних сил истерически заорал Гирей и зло выругался по-татарски.
— Ааа… — Алеша поднял автомат и сначала пополз, а потом побежал.
Охранники медленно поднимались, продолжая стрелять по лесу короткими очередями.
— Замерзнут в тайге, если не попали, — сказал прапорщик, подходя к капитану.
— Трупы найди и автомат, — коротко приказал тот.
21 ноября
New York
…Он платил за электроэнергию неполную цену! На его завод распространялись только региональные надбавки, а федеральные он не платил, у него друг был губернатор.
— Нет… я не понимаю, — сказал Ник. Они сидели в том же кафе на Брайтоне. Отовсюду доносилась русская речь.
— Да у них в России предприятие платит за электроэнергию у себя в регионе, это как у нас штат, а затем перечисляет в федеральный центр. Так вот, у них существует еще федеральная надбавка. И владелец комбината ее не платил.
— Ну…
— Так он три года не платил. Пришел на выборах новый губернатор… предприятие прибыльное, можно сказать, опорное в регионе… владелец финансировал на выборах прежнего губернатора… Вот новый губернатор и потребовал единовременной выплаты федерального долга, и суд, естественно, признал его претензии законными. Какой арбитражный судья против губернатора пойдет… Еще и денег, наверное, дали… Ну, владелец, естественно, сразу заплатить не смог — там, я думаю, миллионов сорок набралось — предприятие объявило себя банкротом и перешло к другому владельцу, человеку нового губернатора, который этот долг заплатил или сделал вид, что заплатил. Это в России в порядке вещей.
— И что теперь? — спросил Ник.
— Я разговаривал с одним адвокатом в Москве. Он говорит, что можно апелляцию в Верховный суд подать, и если судья признает, что на него было оказано давление со стороны губернатора, то положительное решение вполне вероятно.
— А кто апелляцию подаст… и как это все вообще… — ничего толком не поняв, спросил Ник.
— Ехать тебе надо, — после небольшой паузы спокойно сказал Саша.
— Как это? — не понял Ник.
— Апелляцию должен подавать бывший владелец, но он пока не подал. Тебе надо с ним встретиться, дать судье взятку, а это не меньше миллиона долларов. Или пообещать из денег, что в акциях, но это, пожалуй, не пройдет… Если она взятку возьмет и даст показания против губернатора, а бывший владелец вступит в свои права и объявит банкротство недействительным, тогда… В крайнем случае, ты за акции возьмешь что-нибудь. Но для этого надо ехать, чтобы понять все на месте и что-то сделать!
— Как же я поеду… — растерялся Ник. — Я русского не знаю. Я вообще ничего про… про Россию… Саша, а может, ты?! Это твоя страна, и ты…
— Вот этого не надо! Не надо, — перебил его Саша. — Моя страна Америка, Ник. Я в зоопарке родился, но я вовремя убежал. И больше я в клетку ни ногой. Я думаю, ты слышал про КГБ. Они меня вмиг в бараний рог скрутят. Это же звери, Ник! — разошелся Саша.
— А я-то куда… Как я… Там же визы…
— Я знаю, есть туры на озеро Байкал. Моя знакомая, «зеленая» из Бруклина, летом летала. Покупаешь тур, и они за день все оформляют. Это-то ерунда… Вот как владельца найти, тем более бывшего… Может, он вообще в Москве. Ладно, я найду кого-нибудь у нас из Иркутска. А ты пока турфирмы обзвони. — Саша уже давно перешел на деловой тон.
Ник сидел за столом, понурив голову.
— А почему это ты решил, что я поеду? — вдруг агрессивно спросил он.
Саша удивленно посмотрел на него.
24 ноября
Тайга. Восточная Сибирь
Старый тофалар вез обмороженного Алешу. Он перекинул его через теплого оленя, а сверху накрыл шкурой. Тофалар брел по еще неглубокому снегу и рассказывал Алеше что-то длинное и назидательное на своем языке, потом напевал.
Молодой тофалар шел по другую сторону оленя и придерживал Алешу за ноги. Алеша без сознания болтался на оленьей спине.
Вдалеке показалась большая поляна с наскоро поставленным чумом. Рядом паслись олени. В поисках пищи они разрывали копытом снег.
