Семен Цвигун - Возмездие
Некоторое время Млынский молча смотрит на замок, потом, подхватив автомат, срывается с места и бежит к залегшим около рва бойцам. За ним — Ерофеев.
Вокруг свищут пули, взрывают песок.
Млынский, добежав, упал рядом с Ивановым и Радкевичем.
— Почему остановились?
— Огонь…
— Вперед! — И Млынский одним из первых поднимается в атаку.
Несколько бойцов закидывают веревки с «кошками» и взбираются по ним на стену. Оттуда прыгают вниз, во двор. Уничтожают в рукопашной схватке солдат охраны и через боковую дверь врываются в замок.
Схватки завязываются в кухне, продолжаются в столовой…
в коридорах…
в спортивном зале…
в спальных комнатах…
Летчики — кто успел натянуть мундир, кто нет — отчаянно отстреливаются, дерутся врукопашную.
Занге в бункере продолжает наблюдение в перископ. Он видит, как советские бойцы залегли под огнем минометов и артиллерии вокруг стартовой площадки, как падает от близкого взрыва одна из ракет… Докладывает по телефону:
— Операция по уничтожению отряда Млынского началась, группенфюрер!..
Вольф за столом.
— Отлично, Занге, — говорит он в трубку.
В это время звонит другой телефон. Адъютант Крюгер передает трубку Вольфу. Тот мрачно выслушивает новое сообщение, наконец холодно произносит:
— Я требую принять все меры и отразить нападение. Скоро я сам буду у вас… Алло! Алло!.. — Он швыряет трубку Крюгеру и продолжает разговор с Занге, но уже суровым тоном: — Поздравляю. Атакован объект «Хайделагер». Только что с ним прервана связь. — Торопливо бросает адъютанту: — Соедини меня с фон Хорном!.. Да, я слушаю, Занге! Я же приказал тебе не начинать, пока Млынский не втянет все свои силы! Все! Увяз не Млынский, а ты! — Вольф бросает трубку и берет другую, у Крюгера. — Генерал? Операция началась… Благодарю. Я требую еще один полк… Да поймите же наконец, что это дело государственной важности!..
Бойцы отряда Млынского — в коридорах замка. Иванов, Мгеладзе, а следом за ними Млынский и Ерофеев с боем пробиваются по лестницам наверх, взламывают высокие двери и неожиданно оказываются в просторном рыцарском зале, переоборудованном в класс, где тренировали летчиков-смертников. Здесь стоят тренажеры с самолетами-ракетами Фау-1 в натуральную величину. Перед каждым — объемные макеты Москвы, Ленинграда, Куйбышева, Челябинска, Свердловска, Горького с основными ориентирами. На стенах — плакаты и схемы наведения ракет, запускаемых с бомбардировщиков.
Все остановились на секунду, пораженные этим парадом смертоносной техники.
— Что ж это за хреновина? — спросил Ерофеев. — Бомба или самолет?
— И то и другое, Ерофеич. Что-то вроде торпеды, только крылатой, — поясняет Иванов, который, не теряя времени, снимает приборы наведения с ракеты-тренажера.
— А кабинка зачем?
— По спецзаказу. Человека в нее сажают, он наводит бомбу на цель…
— А сам?
— А сам погибает, — подтверждает Млынский. — Поторопитесь с разборкой, старший лейтенант.
Млынский с Ерофеевым выходят в коридор. Навстречу солдаты тащат опечатанные сургучом железные ящики.
— Осторожней с приборами, — предупредил их Млынский.
Лейтенант Ковалев и несколько сержантов в комнате со взорванной железной дверью потрошили сейфы и, мельком проглядев бумаги, набивали ими вещмешки.
— Секретные документы, товарищ полковник! — доложил Ковалев.
На лестнице Млынскому и Ерофееву встретился Радкевич. На голове его белела повязка.
— Товарищ полковник! Остатки гарнизона и летчики-смертники заперлись в подвалах замка.
— Так…
— Предложили сдаться — отказались. Разрешите рассчитаться с ними?.. За Варшаву…
Млынский кивнул.
Ерофеев — в дверях, на которых нарисованы два нуля.
— И что за нули? Тоже небось секретная часть…
Ударом сапога вышибает двери, и оттуда тотчас раздается выстрел. Пуля бьет в стену над головой полковника…
Ерофеев бросается в туалетную комнату, подминает под себя стрелявшего, выбивает у него из рук пистолет и хватает за ворот… генерала. Он одет в голубой мундир, выражение лица растерянное и злое.
— Вот это птица! Сидишь в дерьме, так не чирикай.
— Кто вы такой? — спросил по-немецки Млынский.
— Прикажите вашему солдату отпустить мой воротник, — отвечает генерал. — Я — начальник учебного центра генерал-лейтенант Форет.
Млынский, а следом за ним Ковалев и Ерофеев с генералом выходят во двор замка.
На трофейном мотоцикле с ревом подкатывает связной автоматчик.
— Товарищ полковник! Старший лейтенант Бондаренко просит передать: на аэродроме свирепый огонь из дотов. Треба подкрепления и пушчонку какую-нибудь.
— Пушчонку… — Млынский оглядывается вокруг. — Ковалев!
— Я!
— Возьмите комендантский взвод, гранатометчиков, ездовых — и немедленно к Бондаренко! Аэродром должен быть взят через двадцать минут!
— Есть!
По шоссе, ведущему к аэродрому объекта «Хайделагер», на предельной скорости мчится колонна бронетранспортеров. По обочине движутся танки.
Обгоняя их, в сопровождении эскорта мотоциклистов несется машина Вольфа…
А на аэродроме люди приветственно машут заходящему на посадку транспортному самолету «ЛИ-2».
— Какое дело сделали, а? Товарищ полковник, какое дело! — восторженно кричал Ерофеев.
Млынский, улыбаясь, посмотрел на часы.
— Погоди еще. Не кажи «гоп»…
Самолет касается полосы и катится по ней к лесу.
Истребители сопровождения продолжают кружить над аэродромом.
Дверца самолета открывается, и из него, не дожидаясь, пока опустят трап, прыгает на землю офицер. Широко улыбаясь, докладывает Млынскому:
— Товарищ полковник! По приказу командующего 4-м Украинским фронтом прибыли с грузом медикаментов и боеприпасами. В обратный рейс заберем раненых и трофеи.
— Благодарю, капитан, с прибытием. — Млынский пожал офицеру руку и кивнул в сторону генерала. — Этого тоже захватите с собой.
— Есть!
— Ковалев, грузите документы и раненых! Иванов, все готово?
— Так точно, товарищ полковник!
Иванов и сержант Косых подгоняют к самолету тележку, на которой уложены приборы, ящики и мешки с документами.
— Товарищ полковник, — окликает Млынского Катя Ярцева, — есть связь с Алиевым!
— Катя, передавай: мы заканчиваем работу и через полчаса отходим. Пусть пробиваются к нам навстречу.
— Есть!.. Товарищ полковник, у аппарата — капитан Озеров. Майор Алиев ранен…
И тут снаряды и мины с грохотом неожиданно обрушились на аэродром.
Лошади в упряжках вскинулись на дыбы… Только что прибывший офицер упал на бетон, обливаясь кровью. От прямого попадания брызнул стеклами и загорелся домик диспетчерской службы…
— Вот и до нас добрались, — сказал Ерофеев.
Самолет был цел, и винты его крутились. Только плоскости и фюзеляж кое-где порвали осколки.
— Раненых в самолет! Быстро! — приказал Млынский.
— Иван Петрович! — Ерофеев показал на дальний конец аэродрома, там уже были видны немецкие бронетранспортеры.
— Вижу… Катя! Что отвечает Озеров?
— Сейчас. У меня что-то с рацией. Видно, задело…
— Исправляй!
Истребители прошлись на бреющем, поливая из пушек и пулеметов ползущие по бетону бронетранспортеры.
Люди под обстрелом продолжали работать, загружая в самолет трофеи и раненых.
Погрузка окончена. Взревели винты самолета. Но дверца еще была открыта…
— Товарищ полковник! — снова появился связной от Бондаренко в окровавленной гимнастерке. — Лейтенант просил передать: эсэсовцы нас обходят с флангов.
— Спасибо, солдат. Ты ранен — до самолета сам дойдешь, или помочь?
— Дошел бы сам, товарищ полковник, если бы сначала вы в него сели…
— Отставить разговоры! Марш в самолет!
Раненый повернулся, вышел из-за укрытия на бетон и вдруг закричал, замахав руками, пилоту:
— А ну убирайся отсюда к чертовой матери! Вали, пока цел!
Истребители снова прошли над аэродромом, заставив бронетранспортеры попятиться к лесу…
«ЛИ-2» покатился сначала медленно, потом быстрее, быстрее и оторвался наконец от земли…
— Ура! — раздалось над аэродромом.
Раненый солдат покачнулся и упал. Ерофеев и Млынский подбежали к нему.
— Извиняйте, товарищ полковник, — тихо сказал солдат. — Только я не раненый. Я уже убитый… — И сник на руках Ерофеева.
— Прости, солдат. — Млынский снял фуражку.
Подбежал Радкевич.
— Самолеты ушли. Пора и нам уходить, Иван Петрович…
Истребители снова промчались, покачав на прощание крыльями — видимо, расстреляли весь боезапас.
