Семен Цвигун - Возмездие
Штаб отряда «За Родину» занимал домик лесника. Высокий встретил Млынского перед домом.
Алик представил:
— Командир отряда Высокий… Полковник Млынский.
Козырнув, они обменялись рукопожатием, глянув при этом прямо друг другу в глаза.
Высокий облегченно вздохнул и радостно улыбнулся.
— Я искренне рад нашей встрече, товарищ полковник. Вы с дороги, и поэтому предлагаю сначала пообедать, после этого приступить к делам. Вашего вестового и старшину накормят отдельно. Не возражаете?
— Не возражаю, — ответил Млынский и взглядом приказал Полищуку подчиниться.
В просторной комнате за накрытым столом сидело несколько человек. Когда вошли Млынский, Высокий и Горшков, они поднялись. Зрелище было довольно живописным: богатый натюрморт на столе с бутылкой московской водки и графином мутноватого самогона, а за столом— партизанские командиры, увешанные оружием, а один — даже с пулеметными лентами крест-накрест.
— С лейтенантом Григорьевым вы знакомы, товарищ полковник, — сказал Высокий.
Занге широко улыбнулся, пожимая Млынскому руку.
Высокий представил детину с пулеметными лентами:
— Командир первой роты Колосов, — и остальных, — командир второй роты Рукосуев, комиссар отряда Амелин и товарищ Шмиль.
— Охрим? — узнал его Млынский. — Здравствуй…
— Рад снова видеть вас живым и здоровым, товарищ полковник, — сказал Охрим.
— Какими судьбами?
— Долгая история, — улыбнулся Охрим. — А вообще-то по заданию штаба партизанского движения.
— Ну молодец, — кивнул Млынский и, обращаясь ко всем, сказал: — Что же мы стоим, товарищи командиры, прошу садиться…
Ему предложили место в середине стола, между Высоким и Занге. Горшкова, который со всеми здоровался следом за Млынским, усадили между Колосовым, молодцем с пулеметными лентами, и Амелиным. Когда все уселись и Рукосуев разлил по стаканам водку, Высокий поднялся.
— Первый тост предлагаю за нашего гостя, знаменитого товарища Млынского, с которым у нас сегодня долгожданная встреча. Ваше здоровье, товарищ полковник!
Млынский чокнулся с теми, кто до него дотянулся, и опустил свой стакан. Высокий удивленно спросил:
— Не хотите пить за свое здоровье?
— Я не пью, — коротко ответил Млынский.
— Обижаете нас, товарищ полковник, — сказал Высокий.
А Занге добавил:
— Это не по-русски.
Млынский усмехнулся, посмотрев на него, и ответил:
—: Не обижайтесь, товарищи, я не пью.
— Вы и за победу не выпьете? — спросил его Колосов.
— Есть русская поговорка: сделал дело — гуляй смело. Разобьем врага, вот тогда и я за победу выпью. А сейчас у нас мало времени. — Млынский, согнав с лица улыбку, продолжил: — Я хотел бы обсудить с вами вопросы первостепенной важности на совершенно трезвую голову. — И он достал из планшета карту.
— Это другое дело, — сказал Высокий и широким жестом сдвинул посуду на край стола.
Из всех присутствующих один Горшков невозмутимо закусывал… Все остальные следили за Млынским с напряженным вниманием.
Развернув перед всеми карту, Млынский встретился взглядом с Охримом. Они как бы хотели предупредить о чем-то друг друга, но оба были вынуждены молчать.
— У меня приказ, — сказал Млынский, — поставить перед каждым отрядом, который действует в полосе предстоящего наступления, конкретную задачу. Вам, товарищи, поручено ударом диверсионных групп накануне наступления закрыть дорогу на юг. — Он показал дорогу на карте. — Мы сейчас обсудим ваши возможности и степень готовности к взрыву мостов и железнодорожного полотна…
— Извините, товарищ полковник, — спросил Занге, — мы должны закрыть дорогу на юг? Это важно…
— Конечно, — прервал его Млынский, — желательно перекрыть движение в обоих направлениях, но главная ваша задача — не. пропустить эшелоны с войсками на юг. Вы ближе других к этой стратегической магистрали. Помощь взрывчаткой и специалистами-подрывниками вам окажут на месте люди из моего отряда…
— Каждый солдат должен понимать свой маневр, учил Суворов, — сказал Занге. — Мы предполагали, что главные события развернутся на центральном участке фронта. Перед нашим отрядом, вероятно, ставят второстепенную задачу…
— Могу вас заверить, — ответил Млынский, — что делу, которое поручено вам, в штабе фронта придается большое значение. Я думаю, главные события назревают как раз на юге, а не в центре, где противник нам готовит ловушку…
Высокий и Занге переглянулись.
В домик вошел лжепартизан и попросил выйти Занге.
Адъютант майор Крюгер пошел в кабинет командующего не вовремя: фон Хорн был без кителя, с закатанным рукавом рубашки. Около него стоял врач со шприцем.
— В чем дело, Крюгер? — сердито спросил фон Хорн.
— Прошу прощения, господин командующий, бригаденфюрер Вольф просит срочно принять его.
— Вы же видите, Крюгер…
— Я предупреждал, однако бригаденфюрер настаивает на немедленной аудиенции.
Фон Хорн кивнул врачу, чтобы тот поскорее сделал укол, и, слегка поморщившись от боли, когда иголка пошла под дряблую кожу, сказал:
— Пусть войдет. И вызовите ко мне начальника разведуправления.
— Слушаюсь, господин командующий!
Вольф вошел сразу же, как только Крюгер скрылся за дверью.
— Хайль Гитлер!
— Хайль, — вяло ответил фон Хорн, опуская рукав рубашки.
Врач поспешно собрал свои инструменты и бесшумно вышел.
— Мышеловка сработала, господин командующий! — сказал торжественно Вольф.
— Что? — взглянул на него фон Хорн.
— Полковник Млынский у нас в руках.
— Полковник?
— Так точно. С недавнего времени он полковник. А в настоящее время — в отряде Кляйна.
— Поздравляю, вы так долго охотились, что он успел стать полковником. Прошу вас, Кемпе, — пригласил он появившегося в дверях моложавого генерала в пенсне и снова обратился к Вольфу: — У нас есть тоже немаловажные новости… Вот, полюбуйтесь. — Он взял из рук Кемпе папку и раскрыл ее.
Это были фотографии эшелонов с техникой, людьми и горючим, фото воинских подразделений на марше, снимки танковых и автоколонн, снимки аэрофоторазведки с воздуха.
— По данным разведки, — продолжал фон Хорн, — русские перебрасывают и сосредоточивают войска на южном фланге нашего фронта, готовя удар в подбрюшье.
— По последним данным, — добавил, высокомерно глядя на Вольфа, Кемпе, — они заканчивают перегруппировку и наступления следует ожидать со дня на день.
— Что это значит, Вольф? — спросил фон Хорн. — Если эти данные соответствуют истине, значит, наша дезинформация с планом «Бисмарк» провалилась, а донесение СД о том, что ни один советский разведчик живым не вышел из зоны Б, просто ложь!.. Но хуже всего, что я не уверен ни в том, ни в другом…
Вольф улыбнулся.
— Господин командующий, судьба нам послала Млынского в самый нужный момент. Занге только что сообщил, что Млынский привез приказ отряду Кляйна помешать переброске наших резервов на юг.
— На юг? Вы уверены, Вольф?
— И кроме того, — продолжал бригаденфюрер, бравируя своей осведомленностью перед Кемпе, — в частной беседе с Кляйном Млынский высказал мнение, что именно на юге развернутся основные события.
— Вольф! — Фон Хорн застегнул последнюю пуговицу кителя. — Это очень серьезно! Вы понимаете, что сейчас нельзя ошибиться?.. — Он подтянул к себе папку с фотографиями. — Трудно поверить в такую удачу…
— Игра, как видите, стоила свеч, — сказал, улыбаясь, Вольф. — Личное присутствие Млынского в отряде Кляйна исключает любые сомнения. Господин командующий, русские готовят главный удар на юге…
— Подождите. Надо во всем как следует разобраться. — Фон Хорн обратился к Кемпе: — Давайте снова проверим ваши данные, Кемпе… Допустим, мы знаем, где они собираются наступать, но мы не знаем когда…
В домик вошел боец отряда Высокого и, обращаясь к Млынскому, сказал:
— Товарищ полковник! Лейтенант Григорьев приказал доложить, что, по сообщению передовых застав, к нашему лагерю двигаются части карателей.
Высокий тут же поднялся.
— Разрешите отдать распоряжение, товарищ полковник. — И продолжал, когда Млынский кивнул: — Колосов и Рукосуев! Немедленно поднимите ваши роты и выведите их на рубежи обороны.
Млынский сказал:
— Я думаю, вы не должны сейчас ввязываться в бой. Приступайте к выполнению задачи, которая поставлена штабом фронта. До сигнала к перекрытию дороги осталось мало времени, дня два…
— Мы примем лишь необходимые меры предосторожности, — ответил Высокий.
А в кабинете фон Хорна бригаденфюрер Вольф только что положил телефонную трубку.
— У нас есть два дня до начала русского наступления, — сказал он командующему.
