Алексей Балабанов - Брат, Брат-2 и другие фильмы
— А если он вообще не отдаст? — спросил Илья.
— Не знаю я… Не могу я брата бросить, понимаешь… Это как тогда в Грозном возле кинотеатра, помнишь?.. Мы же близнецы. Вместе все время. Я его год не вижу, и уже тоска… — Большой Костя беспомощно опустил кулак на стол.
— А кто такой Аль Капоне? — спросил Данила.
Запищал Костин телефон.
— Это тебя. — Костя передал трубку Даниле.
— Да… Привет. — Данила заулыбался. — Нет, просто увидеться хочу.
— Девчонки! — озорно крикнул Илья.
Данила зажал трубку и сделал Илье глаза. Костя устало улыбнулся.
— Любимов дал, да…
Зашли девушки.
Данила встал и отошел от стола.
— Нет, его щас нет… Хорошо, спасибо… да, я знаю, где это… Пока. — Данила дал отбой и, улыбаясь, вернул трубку. — Ребята, где Большая Полянка?
— Ты же знаешь, — улыбнулся Илья.
Данила проснулся в большой евроквартире от того, что из телевизора грянула музыка.
— Подъем! — крикнула Ирина и, когда он поднял голову, добавила: — Как там у вас в армии говорят. — На ней был обтягивающий костюм для занятий на тренажере.
— Говорили, — сказал Данила и потянулся.
— Давай, абитуриент, пора к экзаменам готовиться, — бросила она и вышла.
Данила сел. На большом экране пела Ирина в одном из своих клипов. Он посмотрел на часы, быстро оделся и крикнул:
— А можно, я позвоню? — и, не дождавшись ответа, набрал номер.
Запищал телефон. Костя дотронулся до пояса, и сигнал прекратился.
В здание банка вошел генеральный директор. Охрана осталась у входа. Директор быстро пошел по коридору.
— Валентин Эдгарович, — Костя пристроился рядом с мощной фигурой шефа, — я Костя Громов, сын Ивана Алексеевича из Тулы…
— Да-да, я помню… Что у вас?
— Два года назад вы помогли моему брату… он в Чикаго в хоккей играет…
— Ну и?.. — явно не вспомнил шеф.
— Так вот, ваш партнер, Меннис из Чикаго, которого вы попросили тогда позаботиться о Дмитрии, моем брате, обманул его и забрал все его деньги себе… — спешил Костя. Они уже подходили к кабинету. Шеф остановился и вопросительно посмотрел на Костю. — Поговорите с ним, пожалуйста… Если он и вас не послушает, тогда уж я сам… — выдохнул Костя.
— Что «сам»? — не понял шеф.
— Ну… поговорю…
— С кем?
— С Меннисом. Он же к вам приехал…
— Хорошо, Константин, я поговорю, — сказал шеф, вошел в офис и задумался.
Костя сделал победный жест и бодро пошел по коридору.
— А ты всегда себя по телевизору смотришь? — спросил Данила, глядя на Ирину.
— А тебе не нравится?
— Да нет, ничего… Только мне «Наутилус» нравится, «ДДТ», там… «Ва-Банк»…
— А чего ты сидишь здесь, если не нравится? — обиделась она. — Давай двигай! Мне к съемкам надо готовиться.
— Ладно, не обижайся. — Данила натягивал ботинки. — Просто там такую музыку не слушают, она не настоящая…
— Где «там»?
— На войне.
— Так здесь не война, дружок… Здесь мир. Здесь другие законы. Здесь такая музыка настоящая. И я ее пою. Понял? — раздраженно сказала она.
Данила внимательно смотрел на нее снизу вверх. Она стояла перед ним и явно нервничала. Данила встал и опустил глаза.
— Ты знаешь, — он взглянул ей прямо в глаза, — ты мне очень понравилась, и не за это… — Он чуть улыбнулся и быстро вышел.
Хлопнула дверь. Ирина растерянно села и посмотрела на себя в телевизоре.
Данила вышел из подъезда в старом районе Москвы. Напротив входа за рулем сидел телохранитель Боря.
— Слышь, Борис, у тебя жетон телефонный есть? — спросил Данила.
Боря молча протянул ему трубку.
— Костя! Ну как? — спросил Данила.
— Как… Гуляем в «Праге». Шеф сказал, поговорит! Заезжайте за мной в шесть. Конец связи!
Данила улыбнулся и вернул трубку Боре:
— Как служба?
Тот непонимающе поднял глаза. Данила дружески хлопнул его по плечу и бодро пошел вниз по узкой и кривой улочке.
— Да, Валентин, давно ты у нас не был… — улыбаясь, сказал Американец.
— Так прогресс, Ричард. Факс, E-mail, интернет, — улыбался шеф в ответ. — Зато ты вот в Москву заехал… Сможешь сам оценить красоту древней столицы… Катенька, чаю нам, пожалуйста… С мятой завари, хорошо? — попросил он уже по-русски через интерком. Они сидели в просторном офисе старого московского особняка.
— Я приехал, Валентин, потому что предложение твое — очень серьезное и непростое. Действительно, несколько лет назад принят федеральный закон о разрешении игорного бизнеса в индейских резервациях, но покупка земельных участков в районах предположительного строительства игорных центров иностранными компаниями и частными лицами — дело незаконное.
— Поэтому я и обратился к тебе, Ричард. Я знаю твой талант обходить закон… — улыбнулся шеф.
— Валентин Эдгарович, чай готов, — доложила секретарь.
— Несите, Катенька.
Секретарь разлила чай и вышла.
— Это очень большие деньги, Валентин, и я знаю, что у тебя их нет, — сказал Американец.
— Это правда, Ричард… — сказал шеф через паузу. — Но у меня есть серьезные партнеры, которых я назвать не могу даже тебе, Ричард… А главное, что все операции будут идти через меня… — Шеф осторожно отпил.
Американец кивнул и тоже отпил.
— Мм… — сказал он и удовлетворенно кивнул шефу.
— Теперь я хочу выслушать твои соображения по технической стороне вопроса, — сказал шеф.
— Он сейчас занят. Что ему передать? — спросила секретарь. — Хорошо. — Она записала и повесила трубку. Напротив скучал охранник.
Внизу в холле беспокойно ходил Костя.
— Да, еще, — отсмеявшись шутке гостя, уже вставая, сказал шеф. — Помнишь, года два назад я просил тебя за одного русского хоккеиста в Чикаго?.. У него там были какие-то неприятности с украинской мафией…
— Если просил, значит, все нормально, Валентин, — весело сказал Американец. — А вообще-то мы затеяли большое дело, Валентин, — серьезно сказал он. — У тебя есть интересы в алмазном бизнесе, у меня есть интересы в НХЛ… Все это не должно касаться нашего нового договора, правда, Валентин? Теперь мы должны заботиться друг о друге. — Он улыбнулся.
В приемной они пожали друг другу руки.
— В шесть я за тобой заеду в «Метрополь», — улыбаясь, сказал шеф. — Проводи господина Менниса до гостиницы, — добавил он по-русски, обращаясь к охраннику, и, когда они вышли, быстро сказал секретарю: — Начальника охраны ко мне! Срочно!
Проснулся Данила дома от телефонного звонка.
— Спишь? Уже пять часов! — Илья звонил из музея. — Я в музее. Ты заезжай за Костей, а я сам подтянусь к семи. Мне тут рядом.
— Конец связи.
Данила повесил трубку, поднялся, отодвинул диван, ножичком отковырнул две паркетины, сунул в отверстие руку и достал худую пачку долларов. Он засунул руку поглубже и пошарил еще раз, но на этот раз безрезультатно. Данила задумался, вынул из пачки две бумажки по сто и бросил пачку в тайник.
— Ногами тормози, а не головой, козел! — Сухой водитель лет шестидесяти с изрезанным морщинами лицом, пригнувшись, нервно вел разбитое дребезжащее такси, то и дело ударяя по отходящему солнцезащитному козырьку. — Наплодили уродов — сначала машину купят, потом права, а то, что надо ездить уметь… Куда! Придурок!.. С твоими мозгами на катке нужно ездить!.. Кретины, где они только деньги берут? Тоже покупают, наверное. — Он в очередной раз ударил по козырьку. — Страна козлов и баранов! В прокладках и памперсах! Голова, чтобы жевать! А последние люди от голода умирают… Голосуешь за худого, через год смотришь — сидит кабан в телевизоре, морда что жопа, и еще меня учит, как жить, гад…
Данила молчал, с интересом поглядывая на необычного водителя.
— Где на Таганке?
— На площадь, а там я покажу.
— Адрес! Покажу…
— Я не помню…
— Не помню… — Водитель нервно ударил по козырьку. — Записывать надо, если дырка в голове. Писать-то умеешь?! — вдруг заорал он. — А то попроси кого-нибудь, мне покажешь, я прочту. В нашем поколении дебилов меньше было…
— Вон за тем домом направо.
— «За тем домом»! Это Театр на Таганке! За тем домом… Бежать надо отсюда! Бежать! Ну что ты ерзаешь, корова! Ты красный от зеленого отличаешь?! — заорал он на нерешительную женщину. — Зеленый — иди, красный — стой! Были же люди как люди, и вдруг все сразу стали кретины… Парадокс…
Когда подъехали к дому, было 17.50.
— Погуди, а… — попросил Данила.
— Это когда на пароходе поплывешь. С вас шестьдесят шесть рублей.
Доставая деньги, Данила краем глаза заметил, как из подъезда вышел парень в кожаной куртке с поднятым воротником и быстро свернул за угол. Что-то екнуло внутри. Данила протянул пятьдесят и две десятки.
