Валентин Черных - Меценат
— Давайте, — согласился Венька. — Между прочим, в песне я не против, чтобы женщина работала на тракторе. Но женщине надо давать только легкие трактора, скажем, «Беларусь», а на тяжелых им работать нельзя.
— Поймите, — возразила начальница, — песни о тракторах не предмет для искусства.
— А что предмет? — спросил Венька и запел модную в этом сезоне песню: — «Облака, облака, облака, никогда, никогда, никогда, и всегда, всегда, всегда любовь». Это, что ли, предмет?
По-видимому, начальница поняла, что с Венькой ей не справиться.
— Тогда я хочу выслушать мнение секретаря партийной организации, — сказала начальница.
Буянов задумался, полистал блокнот со своими записями и наконец изрек:
— У секретаря партийной организации мнения нет.
— Как это нет? — удивилась начальница.
— Нет, и все, — сказал Буянов. — А почему это у секретаря должно быть мнение по каждому поводу? Это несерьезный подход. Я подумаю, осмыслю, посоветуюсь. Лично мне, например, песни нравятся. Хорошие песни и душевные.
— Значит, ваше мнение, что песни хорошие и душевные? — уточнила начальница.
— Это мнение зоотехника Михаила Петровича Буянова, — подтвердил Буянов. — А мнения секретаря партийной организации Буянова пока нет. Но будет.
— Да, — сказала начальница, — ситуация.
И туг взял слово Тихомиров:
— Мы благодарим комиссию за ценный разбор. Мы учтем все замечания к вашему следующему приезду. А теперь всех прошу к столу пить чай. Когда вы еще доберетесь до дому!
— Чаю я бы выпила, — высказала наконец свое мнение инспектор.
И всем сразу стало легче. И все двинулись к кабинету директора клуба, в котором был накрыт стол. Тихомиров и Венька замыкали шествие.
— С этого надо было начинать, — резюмировал Венька. — Поначалу пропустили бы по рюмашке и были бы сговорчивее.
…Подобревшую комиссию усадили в «газик».
— С удовольствием приедем еще раз, — на прощанье сказала начальница.
— С нетерпением будем ждать, — заверил ее Тихомиров.
— А ты чего им поддался? — начал снова Венька, когда комиссия отъехала.
— А кто тебе сказал, что я поддался? — удивился Тихомиров. — Чуть-чуть подправишь для видимости, приедут во второй раз и примут.
— А если «чуть-чуть» не пройдет? — не унимался Венька.
— Еще раз попросим приехать, — спокойно пояснил Тихомиров. — В конце концов им надоест ездить.
— А если упрутся? — допытывался Венька.
— Тогда попросим область рассудить нас.
— А если область их поддержит?
— Тогда обратимся выше. Кто-то должен не выдержать, устать и сдаться…
Учительницы жили ближе всех к клубу и отошли первыми. Потом ушли Венька и музыканты. У своего дома распрощался Буянов, Тихомиров поколебался, но все-таки пошел с модисткой дальше. Было по-весеннему светло, и они были видны отовсюду: из домов, из дворов, из магазина — стандартной коробки с витриной на всю стену, в которой ничего не выставлено. Модистка будто и пе замечала этих взглядов и шла спокойно и гордо. Тихомиров топал рядом, стараясь не смотреть по сторонам.
— А может, пригласить нам писатели? — вдруг спросил Тихомиров. — Ну, того, что пьесу написал. Пусть бы он выступил, разъяснил.
— А зачем приглашать? — удивилась модистка. — Ничего он нового не скажет. Все, что он хотел сказать, он в пьесе сказал.
— В общем-то, конечно, — согласился Тихомиров. — Но, может, посоветуемся с ним по твоему вопросу с Пеховым?
Модистка махнула рукой:
— Советуй тут, не советуй, не могу я без него. Затмение на меня нашло. Так и тянет к его дому, чтобы только увидеть его. Иногда по три раза за вечер прохожу мимо. Смеются надо мной бабы. Я думаю, его жене однажды надоест, возьмет она ружье и застрелит меня — поверь, есть у меня такое предчувствие. И пусть застрелит.
— Перестань глупости говорить, — оборвал ее Тихомиров. — Безвыходных положений не бывает. Найдем выход.
…Дом Тихомирова оказался закрытым изнутри. Тихомиров дернул посильнее, и крючок соскочил, но дверь из комнаты тоже оказалась запертой и не поддавалась.
— Полина, — попросил Тихомиров, — открой.
— Не открою, — ответила Полина из-за двери. — Иди к своей любовнице.
— Не дури, — просил Тихомиров. — Не ломать же дверь.
— Попробуй только, — пригрозила Полина. — Милицию вызову.
Тихомиров потоптался возле закрытой двери, потом достал с чердака тулуп и пошел на сеновал. Здесь на шестах сидели куры, лениво жевала свою жвачку корова, за стеной в хлеву сонно похрапывала свинья. Тихомиров еще некоторое время посидел во дворе, выкурил папиросу, рассматривая высокие звезды, завернулся в тулуп и закрыл глаза.
На следующий день в мастерских опробовали отремонтированные трактора. Во дворе расставили чурки от городков, и Тихомиров начал выписывать восьмерки среди неустойчивых чурок. Весь сложный путь он проделал, не свалив ни одной. Тракторист он был высочайшего класса. Потом трактора выстроились на «линейку готовности».
Тихомиров медленно подошел к дому. Осторожно дернул за ручку, и, к его удивлению, дверь открылась. Он вошел в кухню. За столом сидели Полипа и дочь Анна.
— Привет, — сказала Апиа отцу. — Садись ужинать. — И она придвинула к столу табурет.
— А меня теперь дома не кормят. — Тихомиров продолжал стоять.
— Опять, значит? — спросила дочь.
— Опять, — подтвердил отец. — Вчера не впустила в дом, забаррикадировалась.
— Да она террористка! — ужаснулась дочь. — Нет, мать, это не метод. Ну что такое закрыться в доме? Так внимание общественности не привлечешь. Ты уж лучше закройся в конторе и заложниками возьми председателя и главного бухгалтера. Тогда работа в колхозе остановится и уж тут у Тихомирова спокойная жизнь закончится.
— Она у него и так закончилась, — сказала Полина. — Пока не перестанет помогать модистке, у нас с ним война. Такое мое условие.
— А как же мне быть? — спросила Анна. — Я материю купила, хотела модистке платье заказать. Как ни крути, лучше ее портнихи в районе нет.
— В область езжай, — сказала Полина.
— Ну что ж, отец, — подвела итог разговора Анна. — Мать явно свихнулась, будем определять ее в психбольницу:
— Неизвестно еще, кто кого определит, — сказала Полина.
— Ну, в этом врачи разберутся. — И Анна, взяв сверток с материей, стала надевать плащ.
— Пойдешь к модистке, — предупредила Полина, — домой, не пущу.
— Попробуй, — спокойно сказала Анна. — Закроешься — все окна побью. Ты меня знаешь, если я пообещала, я сделаю. Я уже не говорю, что позор будет на всю деревню, еще и стекол рублей на двадцать купишь. Я тебе не отец, со мной терроризм не пройдет. — И Анна вышла, хлопнув дверью.
Утром отец и дочь завтракали.
— Она что, бастует? — спросила Анна, кивнув на закрытую дверь.
— Сами разберемся, — сказал Тихомиров и поинтересовался: — Ты скажи лучше, чего Михаил не приезжает. Надо ведь все о свадьбе обговорить.
— А свадьбы не будет, — ответила Анна.
— А чего ты думала, когда заявление в ЗАГС подавали? — спросил Тихомиров.
— Какое это сейчас имеет значение, что я думала тогда?
— Хороший он парень.
— Хороший, — согласилась Анна. — Но я поняла, что не люблю его.
Потом Тихомиров провожал Анну до автобуса. У автобуса уже скопились деревенские с мешками и корзинами. Шофер открыл дверь, и все бросились в автобус, стараясь занять место поудобнее. Последней в автобус вошла модистка.
— Если что, — сказал Тихомиров дочери, — поживи дома. Сейчас автобусы по расписанию ходят, из деревни многие на работу в райцентр ездят.
Анна благодарно ткнулась лицом в отцовский ватник.
— Ничего, ничего, — утешал он ее. — Перемелется — мука будет. — И осторожно погладил волосы дочери. Анна всхлипнула, улыбнулась сквозь слезы отцу и поднялась в автобус.
Тихомирова вызвали в контору к председателю. Здесь же сидел парторг Буянов.
— Собирайся в область, — сказал председатель Тихомирову. — Получишь запчасти в «Сельхозтехнике». — Оглядев замасленный ватник Тихомирова, он добавил: — Оденься по-парадному, по кабинетам начальства будешь ходить.
Затрезвонил телефон. Председатель послушал, чертыхнулся,
— Иду, иду, — сказал он. — Все, выезд через полчаса, — повернулся он к Тихомирову.
— К концу дня только доберемся, — засомневался Тихомиров.
— Что не сделаешь сегодня, закончишь завтра. Командировка на два дня. Все. — И председатель вышел.
— Есть просьба, — сказал Тихомиров.
— Давай, — отозвался Буянов.
— Тот раз мы пьесу смотрели… А писатель наш, местный. Может, пригласим для беседы с народом, вместо лектора по семье и браку? Писатель все-таки!
Буянов задумался.
— А что! — одобрил он. — Мысль дельная. Сколько мы лекторов по семье ни приглашаем, все Клара Цеткин да Клара Цеткин и еще Август Бебель. А он парень молодой, современный. Пьесу серьезную написал. Приглашай. С оплатой не обидим. И если хочешь знать, это может стать лучшим ответом нашей общественности.
