Юрий Карагезов - Верблюжонок
Одна из подружек Биби успевает поднять пару конвертов и передает их Биби. Та внимательно всматривается в буквы на конверте:
— Что-то не по-русски написано. — И всё-таки пытается прочесть: — Ку… кул… ва… Из-за границы, что ли?
— Да, из-за границы, — вырывая из рук Биби конверты, резко говорит Шемшат. Она аккуратно складывает письма внутрь игрушки и идет к своей кровати.
— Подумаешь, — бросает ей вслед Биби и, направляясь к платяному шкафу, на ходу снимает майку. — Из-за границы! Тоже мне!
Шемшат начала собирать свои вещи и укладывать их снова в чемодан. Она чувствовала, что все девочки следят за ней, и понимала, что они ждут от нес объяснений. Она села на кровать и тихо сказала, обращаясь к Тылле:
— Эго письма от мамы и папы. Они у меня… были в Индии, Африке, потом в Афганистане…
Девчонки с любопытством смотрели на новенькую. Биби, уже переодетая, почувствовала, что внимание всех девочек перешло на новенькую. Она не могла стерпеть этого, поэтому решила проявить инициативу: села напротив Шемшат и требовательно спросила:
— Как тебя зовут? И вообще, всё о себе расскажи. У нас так принято здесь. Ты как: брошенная или временная? У нас и без родителей есть. Всякие. Так что не стесняйся. Рассказывай. Мы ждем!
Биби точно поняла настроение девочек, которые тут же окружили Шемшат и приготовились слушать. Шемшат механически взяла свой альбом и начала снова водить карандашом, не зная, как начать разговор.
— Что ты там рисуешь? — Биби протянула руку. — Ну-ка, дай!
Шемшат вырвала лист, но передала его не Биби, а стоящей рядом Тылле.
Тылла, взглянув на рисунок, начинает тихо смеяться. К ней подходят остальные девчонки и, только взглянув на лист, тоже смеются. Биби вскакивает с места и, растолкав девчонок, вырывает из рук Тыллы рисунок.
На рисунке Биби буквально зарылась в чемодан, ее любопытный нос продырявил даже дно, а вокруг остальные девочки — все, кроме Тыллы.
Биби, сузив глаза, зло смотрит на новенькую, делает шаг к ней, но девчонки, зная ее нрав, сжимаются плотным кольцом вокруг Шемшат — такой оборот дела удивляет Биби. Она останавливается и, усмехнувшись, бросает листок на пол.
— Мазюкаешь, значит.
Тылла не дает развиться скандалу.
— Давай знакомиться. — И первая протягивает руку: — Меня зовут Тылла.
— Что означает золотце, — тут же, припав к ее плечу, говорит самая маленькая из девчонок, и видно, что она очень привязана к этой девочке.
Коротышка, не отрываясь от плеча Тыллы, протягивает руку:
— А меня Маришка.
— Мышка-Маришка, — поясняет тут же кто-то из девочек. Маришка, уже привыкшая к этому прозвищу, ничуть не смущается и не обижается.
— Да, девочки меня так зовут. Ты в каком, классе? В пятом?
— Да.
— Значит, будем вместе. Я тоже в пятом.
Шемшат удивленно посмотрела на нее: ведь Маришка такая маленькая.
— Это я ростом маленькая. Я болею. Но врачи говорят, с возрастом пройдет, — тараторит Марпшка н тут же останавливает себя — Он, ты меня останавливал. Все останавливают и ты, ладно?
— А меня Шемшат. — Она ненадолго задумывается, прежде чем сказать второе, уменьшительно имя. — А еще Шатды.
— Шатды — это хорошо, — соглашается с ней Маришка.
Другие девчонки тоже протягивают ей руки.
— Айна.
— Садап.
— Наташа.
Биби, стоя в стороне, недовольно наблюдает за этой церемонией. Новенькую приняли без ее участия. Она снимает с себя гульяку Шемшат и бросает в чемодан.
— Будешь делать стенгазету, — пытаясь обратить на себя внимание и оставить за собой последнее слово, говорит Биби и направляется к двери.
— Если поручат, буду, — спокойно вслед Биби говорит Шемшат.
Ночь. Из окна виден двор детского дома. Застывшие карусели, веселые горки. Над всем ночной покой, только фонтанчики тихо шумят.
В комнате девочек погашен свет. Только в дальнем углу, где стоят кровати Тыллы и Шемшат, горит прикрытая платьицем настольная лампа. Рисунок, что сделала в первый день Шемшат, висит над койкой Тыллаши. Только теперь на нем дорисованы маленькие ушастики.
Тыллаша сидит на койке, подперев ручонкой голову, слушает Шемшат, которая, лежа в постели, шепотом читает письмо:
— «Какие тут дивные места, доченька. Если бы ты видела эти дикие горы. А каньоны похожи на наши, что в Кугитанге.»
Шемшат переворачивает страницу. Тыллаша смотрит на подругу, не отрываясь.
— «Недалеко от нашего лагеря водопад. Сорок метров высоты! Красота! Странная тут природа — одновременно цветут травы я снег рядом. Как бы я хотела, чтоб ты видела это…» Ну, а дальше — целую, привет, жду ответа.
Шемшат складывает письмо и засовывает потрепанный конверт в верблюжонка.
— Здорово! — восхищенно шепчет Тылла.
Она ложится и, заложив руки под голову, смотрит в потолок:
— А почему тебя не берут с собой?
Шемшат устраивается поудобнее, отвечает буднично:
— Они хотели взять меня, ждали каникул. Это было в прошлом году. — И замолкает.
Тылла ждет, но Шемшат молчит. Тогда Тылла нетерпеливо спрашивает, поворачиваясь к подруге, чтоб ее видеть:
— Ну? Почему не взяли?
— Нету их.
— Как это нету? — не понимает Тылла и пересаживается на кровать к подружке.
Шемшат лежит с закрытыми глазами.
— Погибли.
Тылла потрясена не только тем, что сказала Шемшат. Ее потрясло, как просто и обыденно произнесла девочка это страшное слово.
— Как… погибли? Где?
Шемшат открывает глаза, но смотрит не на Тыллу, а куда-то мимо нес.
— Там был какой-то взрыв… в горах, и родители попали в катастрофу. Всё. Я устала. Хочу спать. — Шемшат отворачивается от подруги и закрывает глаза.
Тылла не может успокоиться. Она сидит на постели Шемшат и говорит то ли ей, то ли себе:
— А я своих родителей вообще никогда не видела. Даже не знаю, какие они.
И снова ночь в комнате девочек. Кое-что изменилось: на окнах появились цветы и вьются по ниточкам к потолку. Рисунки теперь висят над каждой кроваткой: смешной, забавный зверек, чем-то похожий на хозяйку койки…
Так же тихо, шепотом, читает Шемшат:
— «Отец купил тебе такое платье — закачаешься! Ты в нем будешь, как фея из сказки. Только не знаю, подойдет ли по размеру. Вот сколько прошло времени…»
Тылла лёжа слушает Шемшат. Высунув только личико из-под одеяла, тихо лежит мышка-Маришка. Айна, повернувшись спиной, чтобы не было видно, что она не спит, тоже лежит с открытыми глазами.
Шемшат раскрывает страницы очередного письма:
— «Здравствуй, Шатды!» — начинает она, но тут же останавливается и, пробежав глазами листки, собирает их и торопливо кладет обратно в конверт. — Злое это письмо. Не буду я его читать.
— Почему? — спрашивает Тыллаша.
— Злое, потому и не буду, — отрезает вдруг Шемшат. Начинает перебирать конверты, не вынимая их из верблюжонка, но, так и не остановившись ни на одном, застегивает молнию.
— Хватит, спать пора.
— Может, всё-таки прочитаешь? — просит Тыллаша.
Шемшат прячет верблюжонка под подушку.
— Шатды, — слышится из другого угла комнаты голос мышки-Маришки.
Шемшат от неожиданности замирает, будто ее застали за чем-то нехорошим.
— Прочитай еще, пожалуйста, — просит Айна.
Шемшат вглядывается в полутьму и видит, что никто в комнате не спит. Кто сидит, укутавшись в одеяло, кто, обхватив подушку, смотрит в ее сторону, кто просто лежит с открытыми глазами. Биби лежит и смотрит в потолок, словно её это не трогает.
— Шатды, ну, пожалуйста, почитай. Знаешь… — И тут голос Наташи вдруг вздрагивает и, сдерживая рыдания, она прячется под одеяло. Шемшат смотрит на Тыллу, которая, хоть и ничего не говорит, но взгляд ее красноречивее всех слов: она тоже просит почитать. И Шемшат сдается.
— Хорошо, я почитаю.
Мышка-Маришка, проворно юркнув под одеяло к Айне, говорит:
— Я с тобой побуду, ладно?
Айна отодвигается, освобождая место для подружки. Наташа выглядывает из-под одеяла, вытирая влажные глаза.
— Ой, я так люблю слушать письма, особенно, когда… — затараторила мышка-Маришка, но Айна ткнула ее в бок:
— Не мешай.
И Маришка тут же успокаивается, устраиваясь поудобнее.
Шемшат раскрывает листки и начинает читать:
— «Зравствуй, доченька! Прости нас, папуля, что так долго молчали. Не было возможности писать. Напиши скорее, как получишь наше письмо. Как ты там? Все ли у тебя в порядке? Мы с папой снова переехали на новый объект. Работа такая», — Шемшат краем глаза смотрит на девочек. Все внимательно слушают ее. Биби так и не шелохнулась — лежит на спине и смотрит в потолок.
— «Потому и не смогли долго писать. Ужасно скучаем. Очень хочется видеть тебя, крохотулька ты наша. Знала бы, как хочется крепко обнять и прижаться к твоему личику, поцеловать тебя. С ума схожу, доченька, оттого, что нету тебя рядом. Вот видишь, какая я слабая. Даже немножко неловко. А за тебя мы рады…»
