Владимир Кунин - Свадебное путешествие
— Забирайся в койку, малыш, — сказал Карцев Лене. — Поспи.
Лена виновато улыбнулась, не ответила.
— Скоро встанем. Как совсем рассветет, отдохнем…
Тишина. Яркое синее небо.
Лежат неподвижно в зеленой траве Карцев и Серега Пушкарев.
Стоят неподалеку две «шкоды» с настежь распахнутыми дверцами.
Подошла Лена. Поставила небольшой чемоданчик «на попа», на чемоданчик кружку с горячей водой, помазок, безопасную бритву. Сереге на живот положила механическую бритву «Спутник».
— Через десять минут позову на завтрак, — сказала она и ушла.
Карцев приподнялся, стал намыливать физиономию. Серега, лежа, завел бритву.
— Женись, Витек, — сказал Серега, глядя в синее небо.
Карцев молчал, окунал кисточку в горячую воду.
— Неужели доедем до московского шестьдесят пятого километра — и она снова выйдет?.. А ты потом до следующего рейса будешь дергаться, как Буратино на веревочке…
— Двадцать лет разницы… — глухо сказал Карцев, разглядывая себя в зеркальце. — Ты об этом подумал?
— А сколько нам жить осталось? Ну, десять, пятнадцать лет. Зато какие это были бы у тебя десять лет!..
Карцев молчал, брился. Скребся Серега жужжащим «Спутником».
— Кто тебя еще так любить будет? — грустно спросил Серега.
К Рязани Карцев подъезжал один. У аншлага «Рязань» стоял щит: «До поста ГАИ — 500 м».
Под аншлагом стоял Иван из Закарпатья и с ним двое.
Карцев остановился. Выпрыгнул из машины:
— Как долетели?
— Нормально, — ответил Иван. — Как доехали?
— Три ночки, и мы — тут, — ответил Карцев. — Куда ехать?
— Съезжай с трассы и налево по грунтовке метров восемьсот. Там потребсоюзовские машины ждут.
…В перелеске, около проселочной дороги, ящики с яблоками перегружались из карцевского фургона в продуктовые машины, на которых было написано: «Потребсоюз».
Иван и Карцев стояли в стороне.
— Где Сергей и Леночка? — спросил Иван.
— Да тут, километрах в десяти… — поморщился Карцев. — Чинится… Трубка высокого давления полетела. А руки не тем концом вставлены. Ни черта в ремонте не смыслит!..
Кто-то из грузчиков уронил ящик, и тридцать два килограмма ярко-красных яблок разлетелись по траве, закатываясь под колеса грузовиков. Началась перепалка.
Председатель потребсоюза подошел к Ивану и Карцеву, нервно сказал:
— Я же говорил, что надо прямо к потребсоюзу ехать! Дело совершенно законное, какого черта! У нас недавно пришла машина, тоже из Закарпатья, сухофрукты привезла, частным грузом. Через весь город, прямо на склады. И никакой лишней перегрузки! И водитель совсем молодой…
— Это потому, что он молодой, — зло ответил ему Карцев. — А нам это ни к чему. Мы старые.
И отвернулся. И увидел, как из перелеска выехала еще одна грузовая машина с фургоном и пристроилась к потребсоюзовским.
Из фургона выскочили четверо и остановились в ожидании.
— Это еще кто? — спросил Карцев у Ивана. — Чего им тут?
— Это, Виктор, понимаешь ли… Ну, клиент, одним словом…
— Какой еще «клиент»?!
— Ну, ты погоди… Ну, ты сколько привез?
— Двенадцать тонн я тебе привез!
— Ну, правильно… А потребсоюз может взять только девять. Вот мне и пришлось… Три тонны.
— На рынок, что ли? — задохнулся Карцев. — Вот этим блатнягам?!
— Ну, не везти же обратно три тонны, — оправдывался Иван.
— Ах ты ж, сволочь старая!!! — Карцев схватил Ивана за грудки, тряхнул его и прямо в лицо тихо проговорил: — Ты во что же меня втравил, сукин ты кот?! Это же перекупщики!
— Погоди, Витя, не ними… Ситуация такая получилась…
Машина Сереги стояла на эстакаде, в так называемой «зоне отдыха».
Грязный Серега в старом, грязном рваном берете кричал из-под машины Лене, которая сидела в кабине на водительском кресле:
— Ну-ка, нажми эту педаль еще раз, Ленок!..
Перепачканная Лена нажимала педаль, кричала вниз:
— Ну как?
— А черт его знает, — бормотал Сере-га. — Ни хрена не могу разобраться. Витек бы, тот сразу сообразил…
Подкатил разъяренный Карцев. Попытался сразу развернуться па выезд и вдруг провалился задними колесами тягача в неглубокую канаву. И забуксовал…
Вертелись в грязи ведущие колеса «шкоды», летели комья жидкой грязи, валил дым из глушителя, но машина не трогалась с места.
— Не газуй, Витек! — крикнул ему Серега. — Я тебя потом вытащу.
Взбешенный Карцев выскочил из кабины и закричал:
— До сих пор чухаетесь?!
Серега понуро вылез из-под машины.
— Я никак эту трубку чертову снять не могу…
— Что ты вообще можешь?! — резко спросил его Карцев. — Тут любой мальчишка-слесарь за пятнадцать. минут справится! Тридцать лет за баранкой — шплинта от гайки не отличишь!
— Ну ладно, Витек, не ругайся… Я же тебя ждал, — Серега совсем сник. — Я же думал…
— Ты что-нибудь сам когда-нибудь сможешь сделать?! Или ты всегда будешь ждать меня? Может, я должен еще нос тебе вытирать и штаны тебе застегивать?!
— Прекрати сейчас же! — вдруг потребовала Лена из кабины. — Как ты смеешь!
Но Карцев не обратил внимания на Лену.
— Нам еще до Москвы пилить и пилить, а мы уже на сутки опаздываем! А ведь в парке не с тебя спросят, а с меня! С тобой никто и разговаривать не будет, мешок с дерьмом!
Лена выпрыгнула из кабины, подошла к Карцеву и сказала:
— Если бы ты знал, как ты сейчас отвратителен!
Но совершенно раздавленный Серега тронул ее за плечо…
— Не надо, Леночка… Витя, конечно, прав…
— Он знает, что я прав! А ты не суйся не в свое дело!
— Если ты еще раз посмеешь, я!.. — закричала Лена.
— Что ты? Что ты? Что ты сделаешь? — издевательски спросил Карцев. — В другую машину пересядешь? Может, к нему?!
— Витек! — голос у Сереги вдруг окреп. — Не надо так с Леночкой…
— Ах так?! — Карцев уже себя не помнил от ярости. — Не надо? А ты знаешь, как надо?
— Витенька!.. — взмолилась Лена. — Опомнись! Что ты говоришь?!
— Витька! — крикнул Серега.
— Да я таких, как ты… — повернулся Карцев к Лене.
И тогда Серега ударил Карцева в лицо.
Он ударил его сильно и страшно. Карцев отлетел к своему фургону, впечатался в него спиной и стал сползать на землю. Изо рта побежала струйка крови.
Карцев провел рукой по лицу, увидел кровь на ладони и нащупал около себя большой разводной ключ из Серегиных инструментов.
— Ах ты ж, друг-приятель… — сказал он и поднял мутные глаза на Серегу.
Серега стоял, ловил ртом воздух, покачивался и смотрел широко открытыми, испуганными глазами куда-то мимо Карцева, мимо Лены… Слабеющими руками он пытался разорвать себе воротник.
— Серега!.. — в ужасе закричал Карцев.
— Витек… Леночка… — прошептал Серега, широко расставил руки, словно хотел нащупать какую-нибудь опору… И упал.
Сначала на колени, а потом и всем телом,
— Сереженька!.. Сережа! Сережа! — кричала Лена.
Она хотела перевернуть Серегу на спину, лицом вверх. Но он был тяжел и уже неподвижен.
— Ленка! Спаси его… Спаси, миленькая!.. Что ты смотришь?! Ну, говори!.. Говори что-нибудь! Серега! Прости! Прости меня, Серый!..
Карцев перевернул Серегу на спину и стал делать ему искусственное дыхание.
И в такт усилиям Карцева моталась голова Сереги с неживыми глазами.
Лена рванула рубашку на Серегиной груди, стала массировать ему сердце, а потом обхватила его руками, припала к его груди и закричала:
— А-а-а-а!
Карцев вскочил на ноги:
— Погоди, Сережа!.. Погоди!..
Он метнулся к своей машине и прыгнул за руль. Взревел двигатель, забуксовали с визгом колеса в жидкой грязи, в невероятном напряжении затряслась «шкода», но не двинулась с места.
Не выключая мотора, Карцев выскочил из кабины и, спотыкаясь, побежал на шоссе, на ходу вытаскивая из кармана пачку денег.
— Стой!.. Стой!.. Сволочи!.. Стой!..
Карцев пытался остановить редкие машины, но они пролетали мимо, потому что Карцев — окровавленный, с безумным перекошенным лицом, нелепо сующийся под колеса, размахивающий деньгами, был так похож на обычного пьянчугу, что водители шарахались от него, объезжали, как зачумленного, и неслись дальше.
— Стой!.. — плача, кричал Карцев и протягивал вслед уходящим машинам пачку денег, которую он только что получил от Ивана…
— Остановитесь же!.. Ну, погодите кто-нибудь…
И в это время, метрах в двухстах, на трассу из придорожной «посадки» выползла старая лядащая лошаденка, запряженная в ветхую телегу, и потрусила в направлении Карцева.
— Стой!.. — закричал Карцев вознице — старику в ватнике и теплой шапке — и, шатаясь, побежал навстречу телеге.
Старик в испуге осадил лошаденку.
— Помоги, помоги, родненький!.. — умолял его Карцев.
