Дмитрий Михаловский - Поэты 1880–1890-х годов

Снова, как прежде, один,
Снова объят я тоской.
Смотрится тополь в окно,
Весь озаренный луной.

Смотрится тополь в окно,
Шепчут о чем-то листы.
В звездах горят небеса…
Где теперь, милая, ты?

Всё, что творится со мной,
Я передать не берусь…
Друг! помолись за меня,
Я за тебя уж молюсь.

Душе мечтательной и нежной
                   Отрады нет:
Что может дать ей свет мятежный,
                   Ничтожный свет?

Обрывки чувств, полублаженства,
                   Полупечаль…
И ей среди несовершенства
                   Чего-то жаль.

Покрыта мглою безучастья
                   Скрижаль годов,
И глохнет зов: явись, о счастье! —
                   Напрасный зов!

Светит ли солнце на небе ликующем,
Ярки ли краски весенних картин,
Осень томит ли напевом тоскующим,—
Кто-то мне голосом, душу волнующим,
         Шепчет: «Ты всюду один!»

Грезой душа ль убаюкана нежною,
Скорбь ли порывам ее властелин,
Сердце ль волнуется страстью мятежною,—
Кто-то мне шепчет с тоской безнадежною;
         «Всюду — один!»

Тщетны и призрачны все упования…
В сонме печальных житейских годин
Бродят унылой толпою создания —
Люди-рабы, — но среди мироздания
         Каждый — один!

День погас. В дали туманной
         Сонмы звезд горят.
В ярко блещущем просторе
         Утопает взгляд.

Мы молчим. Волшебным светом
         Озарен твой лик.
В полусне за мигом смутным
         Пролетает миг.

Ты на грудь ко мне склонилась,
         И не спишь, и спишь.
Только сердца стук размерный
         Нарушает тишь.

Только мне чего-то больно
         И чего-то жаль,
Только я стремлюсь невольно
         За мечтами вдаль.

Ночь серебристая. Сад засыпающий
Веет струею в лицо ароматною.
Томные отзвуки песни рыдающей
Грудь наполняют тоской непонятною.

Что-то знакомое, что-то далекое,
Дивно отрадное, но позабытое
Льется могучей струею широкою
В сердце, для вымыслов пылких открытое.

Светлые грезы с тревогой неясною
В море блаженства слилися безбрежное…
Вновь убаюкано сказкой прекрасною
Сердце влюбленное, сердце мятежное.

О минувшем забудь, лишь грядущим дыши, —
Память — сердца палач, злой мучитель души.
Настоящее — сон, настоящее — миг,
В упованиях смутных блаженства родник.

Не ищи же ты дней миновавших следа:
Что прошло, то прошло навсегда, навсегда!
Не тумань безнадежной тоскою свой путь:
Ни печали, ни счастья тебе не вернуть.

Настоящее — сон, а минувшего нет;
Лишь в далеком грядущем заманчивый свет…
Если можешь забыть, позабудь и не плачь:
Память губит покой, память — сердца палач.

Вечность бесстрастно играет минутными снами,
Звуки веселья несутся и тают над нами,
Звуки печали в душе воцарилися властно.
Прошлое в бездну умчалось от нас безучастно.
Тщетно мы вдаль устремляем тоскливые взгляды,
Тщетно мы ждем от грядущего светлой отрады,
Истины мглу озарить мы не в силах мечтами.
Вечность бесстрастно играет минутными снами.

Ночь подплывает тревожно.
Ветер рыдает над садом.
Месяц на желтые листья
Смотрит тоскующим взглядом.

Что-то вдали прозвучало
Жалобно так и уныло,
Что-то в серебряной дымке
По верху сада поплыло.

В темном, тоскующем небе
Море светил необъятно…
Всё это так мне знакомо,
Всё это так непонятно!

Все мы — несчастные, все мы — заблудшие,
Темною ночью без света бродящие.
Грезы, стремленья, желания лучшие —
Всё это призраки, вмиг проходящие.

Нам непонятны веления тайные,
Жизни земной предсказания смутные, —
Мы — только атомы жизни случайные,
Мира печального гости минутные.

Легким ветром колышется штора.
Я не сплю, я томлюсь в полусне.
Беспокойные, бледные тени
Тихо реют по белой стене.

Звуки песен далеких и нежных
Надо мною чуть слышно дрожат,
И цветов незнакомых и чудных
Опьяняет меня аромат.

И звучат и мольбой, и желаньем
Чей-то вздох, чьи-то вопли: «Ко мне!..»
Беспокойные, бледные тени
Тихо реют по белой стене.

Где-то и когда-то,—
Не припомню я,—
По волнам блаженства
Жизнь плыла моя.
Небеса сияли
Радугой лучен,
Дни сменялись днями,—
Не было ночей.
Чудные напевы
Волновали грудь.
Яркими цветами
Был усыпан путь.
Пел о счастье вечном
Где-то скрытый хор,
В душу проникал мне
Чей-то светлый взор,
И звучало нежно:
«Я твоя, твоя!..»
Где-то и когда-то,—
Не припомню я.

Мы одни. День печальный погас,
Льется ночи дыханье тревожное.
В этот тихий, задумчивый час
Вновь обвеяло нас невозможное.
В очарованных, светлых мечтах
Снова видим мы радости вечные,
И уходит томительный страх,
И страданья молчат бесконечные.
Нарушает волшебную тишь
Песня неба туманно-далекая…
Отчего ж ты так грустно глядишь,
Королева моя темноокая?
Отчего ты склоняешь свой лик?
Пусть обвеет нас ночь ароматами,
Бог мечты, бог любви так велик,—
Отдадимся ему без возврата мы!
Мы одни. День печальный погас,
Льется ночи дыханье тревожное.
В этот тихий, задумчивый час
Вновь обвеяло нас невозможное.

Она взошла из темных туч,
Она взошла и грустно бродит,
И свой усталый, бледный луч
Сквозь шторы окон к нам наводит.
В тревожно-смутном полусне
Мы ловим бледные узоры…
И так тоскливо стало мне,
И так твои печальны взоры.
Пусть бред любовных чар могуч,
Но миг один — и он проходит…
Она взошла из темных туч,
Она взошла и грустно бродит.

Умчался день. Огни заката
Померкли грустно за рекой.
И вновь душа моя объята
         Туманной мглой.

Зажглись светильники ночные,
И месяц, бледный царь небес,
Зашел опять, как в дни былые,
         За темный лес.

И ночь пройдет, и день настанет,
И вновь нависнет тот же гнет…
Кто в тайну вечности заглянет?
         Кто жизнь поймет?