Гай Валерий Катулл - Album Romanum: коллекция переводов
3. Здесь и далее Малларме рассуждает о французском стихосложении, которое, в отличие от русского силлаботонического, является силлабическим. Если силлабический стих лишить рифмы, он будет неотличим от прозы. Вот почему французы воспринимают верлибр иначе, чем русские. Для них он все еще стих, тогда как для нас — «недостих».
4. Французское слово voler совмещает в себе значения глаголов «летать» и «воровать», поэтому оборот l’abstination de voler можно передать и как «воздержание от воровства», и как «воздержание от полета», при этом слово «летать» входит в парадигму понятий, символизирующих у Малларме литературный труд: «крыло», «перо», «оперение», «птица», «полет». (См. примеч. 10.)
5. Символ яйца развивает «орфическую тему» в творчестве Малларме, соприкасаясь с темой полета. Орфей, согласно мифу, испытывал благоговейный ужас перед яйцом, почитая его как колыбель всего сущего. (См. комментарий к сонету «Звонарь» и примеч. 6.)
6. Разгадка этой странной фразы — в ней самой. Малларме приписывает слову orthographe («орфография») латеральное значение, основываясь на традиции произнесения в древних, а также некоторых современных языках (в словах-заимствованиях) буквосочетания th как звука [Ф]. В результате orthographe в данном контексте можно перевести как «орфическое описание». И действительно, в «Автобиографии» Малларме заявил, что видит своей целью «орфическое объяснение Земли». Тот факт, что Малларме склонен приписывать некоторым словам несвойственные им значения, заставляет внимательнее вчитываться в темные места его текстов. Об этом, похоже, предупреждает и Х. Л. Борхес, творчество которого пронизано реминисценциями из Малларме, если прочесть следующий фрагмент его «Вавилонской библиотеки» как скрытый комментарий к творческому методу, изобретенному французским поэтом: «Число N возможных языков использует один и тот же запас слов, в некоторых слово „библиотека“ допускает верное определение: „всеобъемлющая и постоянная система шестигранных галерей“, но при этом „библиотека“ обозначает „хлеб“ или „пирамиду“ или какой-нибудь другой предмет, и шесть слов, определяющих ее, имеют другое значение. Ты, читающий эти строки, уверен ли ты, что понимаешь мой язык?» 1. (См. комментарий к сонету «Бессонницы числом астрального декора…».)
7. Правдоподобно пропетых трубой — в оригинале этому образу соответствует оборот veridiqument trompetes, при этом в контексте «архитектуры дворца» слову trompetes можно приписать новое значение, основанное на однокорневой омонимии со словом tromper — «обманывать» (о том, что это действительно художественный прием, свидетельствуют другие примеры), а также прочесть его как неологизм, образованный от слова trompe — «арка, возведенная на углу квадратного здания в виде полукруглой стены, над которой надстраивается свод». Переход квадрата в сферу олицетворяет у Малларме идею «квадратуры круга».
8. Здесь и далее Малларме провозглашает принцип безличности творца, по которому «не писатель мыслит свой язык, но язык мыслит в нем. Язык, в сущности, не используется „субъектом“ для самовыражения, он сам есть субъект в онтологическом смысле» (С. Дубровский[3]). Поэт, по Малларме, — это медиум, интеллектуальное орудие Языка.
9. В соответствующем фрагменте оригинала оборот point inee ou partout допускает двойное прочтение. Если point — глагольная форма, то это слово следует передать оборотом «пробиваться наружу» или «показываться». Но слово point можно прочесть и как усиленное отрицание, передаваемое оборотом «абсолютно не». Аналогично слово partout, сохраняя словарное значение «везде», приобретает латеральное значение благодаря фонетической идентичности с сочетанием pare tout — «раздваивает всё».
10. В оригинале слово volume и слово vole («книга» и «летит») стоят рядом. Учитывая склонность поэта к паронимическому переосмыслению самых обычных слов, подобное соседство нельзя считать случайным — случайности Малларме просто не допустил бы. Таким образом, слово volume («книжный том») включается в парадигму понятий, символизирующих писательский труд (см. примеч. 4). Но, с другой стороны, слово vole допустимо перевести не только глаголом «летит», но и глаголом «крадет». Можно, поэтому, предположить, что Книга — это коллекция текстов, которые существовали в языке до того, как автор их «присвоил». Наконец, данный фрагмент является перифразом знаменитого определения поэзии, данного Платоном: «Нечто легкое, летящее и священное».
11. Малларме, похоже, намекает на литеры алфавита в кассе типографской машины, бесконечные комбинации которых виртуально порождают все мыслимые и немыслимые тексты. «Книга — это тотальная экспансия буквы», — провозгласил Малларме в другом месте. Фантасмагорическое развитие этой метафоры мы находим в «Вавилонской библиотеке» Х. Л. Борхеса.
