Владимир Высоцкий - Сочинения

Всю Россию до границы
Царь наш кровью затопил,
А жену свою — царицу
Колька Гришке уступил.

За нескладуху-неладуху —
Сочинителю по уху!
Сочинитель — это я,
А часового бить нельзя!

Мне ребята сказали
про такую наколку! —
На окраине, где даже нет фонарей.
Если выгорит дело —
обеспечусь надолго, —
Обеспечу себя я и лучших друзей.

Но в двенадцать часов
Людям хочется спать —
Им назавтра вставать
На работу, —
Не могу им мешать —
Не пойду воровать, —
Мне их сон нарушать
Неохота!

Мне ребята сказали,
что живет там артистка,
Что у ей — бриллианты, золотишко, деньга, —
И что все будет тихо,
без малейшего риска, —
Ну а после, конечно, мы рванем на бега.

Но в двенадцать часов
Людям хочется спать —
И артистке вставать
На работу, —
Не могу ей мешать —
Не пойду воровать, —
Мне ей сон нарушать
Неохота!

Говорил мне друг Мишка,
что у ей есть сберкнижка, —
Быть не может, не может — наш артист не богат!
"Но у ей — подполковник,
он — ей-ей — ей любовник!" —
Этим доводом Мишка убедил меня, гад.

Но в двенадцать часов
Людям хочется спать —
Им назавтра вставать
На работу, —
Ничего, не поспят! —
Я иду — сам не рад:
Мне их сон нарушать
Неохота!

…Говорил я ребятам,
что она не богата:
Бриллианты — подделка, подполковник сбежал.
Ну а эта артистка —
лет примерно под триста, —
Не прощу себе в жизни, что ей спать помешал!

Но в двенадцать часов
Людям хочется спать —
Им назавтра вставать
На работу, —
Не могу им мешать —
Не пойду воровать, —
Мне их сон нарушать
Неохота!

Катерина, Катя, Катерина!
Все в тебе, ну все в тебе по мне!
Ты как елка: стоишь рупь с полтиной,
Нарядить — поднимешься в цене.

Я тебя одену в пан и бархат,
В пух и прах и богу душу, вот, —
Будешь ты не хуже, чем Тамарка,
Что лишил я жизни в прошлый год.

Ты не бойся, Катя, Катерина, —
Наша жизнь как речка потечет!
Что там жизнь! Не жизнь наша — малина!
Я ведь режу баб не каждый год.

Катерина, хватит сомневаться, —
Разорву рубаху на груди!
Вот им всем! Поехали кататься!
Панихида будет впереди…

Побудьте день вы в милицейской шкуре —
Вам жизнь покажется наоборот.
Давайте выпьем за тех, кто в МУРе, —
За тех, кто в МУРе никто не пьет.

А за соседним столом — компания,
А за соседним столом — веселие, —
А она на меня — ноль внимания,
Ей сосед ее шпарит Есенина.

Побудьте день вы в милицейской шкуре —
Вам жизнь покажется наоборот.
Давайте выпьем за тех, кто в МУРе, —
За тех, кто в МУРе никто не пьет.

Понимаю я, что в Тамаре — ум,
Что у ей — диплом и стремления, —
И я вылил водку в аквариум:
Пейте, рыбы, за мой день рождения!

Побудьте день вы в милицейской шкуре —
Вам жизнь покажется наоборот.
Давайте ж выпьем за тех, кто в МУРе, —
За тех, кто в МУРе никто не пьет…

На границе с Турцией или с Пакистаном —
Полоса нейтральная; справа, где кусты, —
Наши пограничники с нашим капитаном, —
А на ихней стороне — ихние посты,

А на нейтральной полосе — цветы
Необычайной красоты!

Капитанова невеста жить решила вместе —
Прикатила, говорит, «Милый!..» — то да се.
Надо ж хоть букет цветов подарить невесте:
Что за свадьба без цветов! — пьянка, да и все.

А на нейтральной полосе — цветы
Необычайной красоты!

К ихнему начальнику, точно по повестке,
Тоже баба прикатила — налетела блажь, —
Тоже «Милый» говорит, только по-турецки,
Будет свадьба, говорит, свадьба — и шабаш!

А на нейтральной полосе — цветы
Необычайной красоты!

Наши пограничники — храбрые ребята, —
Трое вызвались идти, а с ними капитан, —
Разве ж знать они могли про то, что азиаты
Порешили в эту ночь вдарить по цветам!

А на нейтральной полосе — цветы
Необычайной красоты!

Пьян от запаха цветов капитан мертвецки,
Ну и ихний капитан тоже в доску пьян, —
Повалился он в цветы, охнув по-турецки,
И, по-русски крикнув: «…мать!», рухнул капитан.

А на нейтральной полосе — цветы
Необычайной красоты!

Спит капитан — и ему снится,
Что открыли границу как ворота в Кремле, —
Ему и на фиг не нужна была чужая заграница —
Он пройтиться хотел по ничейной земле.
Почему же нельзя? Ведь земля-то — ничья,
Ведь она — нейтральная!

А на нейтральной полосе — цветы
Необычайной красоты!

А ну-ка пей-ка,
Кому не лень!
Вам жизнь — копейка,
А мне — мишень.
Который в фетрах,
Давай на спор:
Я — на сто метров,
А ты — в упор.

Не та раскладка,
Но я не трус.
Итак, десятка —
Бубновый туз…
Ведь ты же на спор
Стрелял в упор, —
Но я ведь — снайпер,
А ты — тапер.

Куда вам деться!
Мой выстрел — хлоп!
Девятка в сердце,
Десятка — в лоб…
И черной точкой
На белый лист —
Легла та ночка
На мою жисть!

У нас — у всех, у всех, у всех,
У всех наземных жителей,
На небе есть — и смех и грех —
Ангелы-хранители.

И ты, когда спился и сник,
И если головой поник,
Бежишь за отпущеньем, —
Твой ангел просит в этот миг
У Господа прощенье.

Есть у всех, у дураков
И у прочих жителей
Средь небес и облаков
Ангелы-хранители.

То же имя, что и вам,
Ангелам присвоено:
Если, скажем, я — Иван,
Значит, он — Святой Иван.

У меня есть друг, мозгуем
Мы с Николкой все вдвоем,
Мы на пару с ним воруем
И на пару водку пьем.

Я дрожал, а он ходил,
Не дрожа нисколечко —
Видно, очень бог любил
Николай Угодничка.

После дела тяжкого
Ох, завидовал я как…
Вот святой Никола — во!
Ну, а мой Иван — дурак.

Я задумал ход такой,
Чтоб заране причитать:
Мне ж до бога далеко,
А ему — рукой подать.

А недавно снилось мне,
И теперь мне кажется:
Николай Угодник — не-,
А Иван мой — пьяница.

Но вчера патруль накрыл
И меня, и Коленьку —
Видно, мой-то соблазнил
Николай Угодника.

Вот в тюрьме и ожидай —
Вдруг вы протрезвеете.
Хоть пошли бы к Богу в Рай,
Это ж вы умеете.

Нет, надежды нет на вас!
Сами уж отвертимся!
На похмелку пьете квас —
Мы на вас не сердимся.

Дайте собакам мяса —
Может, они подерутся.
Дайте похмельным кваса —
Авось они перебьются.

Чтоб не жиреть воронам
Ставьте побольше пугал.
Чтобы любить, влюбленным
Дайте укромный угол.

В землю бросайте зерна —
Может, появятся всходы.
Ладно, я буду покорным —
Дайте же мне свободу!

Псам мясные ошметки
Дали — а псы не подрались.
Дали пьяницам водки —
А они отказались.

Люди ворон пугают —
Но воронье не боится.
Пары соединяют —
А им бы разъединиться.

Лили на землю воду —
Нету колосьев, — чудо!
Мне вчера дали свободу —
Что я с ней делать буду?!

То была не интрижка, —
Ты была на ладошке,
Как прекрасная книжка
В грубой суперобложке.

Я влюблен был как мальчик —
С тихим трепетом тайным
Я читал наш романчик
С неприличным названьем.

Были слезы, угрозы —
Все одни и все те же, —
В основном была проза,
А стихи были реже.

Твои бурные ласки
И все прочие средства —
Это страшно, как в сказке
Очень раннего детства.

Я надеялся втайне,
Что тебя не листали,-
Но тебя, как в читальне,
Очень многие брали.

Не дождаться мне мига,
Когда я с опозданьем
Сдам с рук на руки книгу
С неприличным названьем.

Она на двор — он со двора, —
Такая уж любовь у них.
А он работает с утра,
Всегда с утра работает.

Ее никто и знать не знал,
А он считал пропащею,
А он носился и страдал
Идеею навязчивой:

У ней отец — полковником,
А у него — пожарником, —
Он, в общем, ей не ровня был,
Но вел себя охальником.

Роман случился просто так,
Роман так странно начался:
Он предложил ей четвертак —
Она давай артачиться…

А черный дым все шел и шел,
А черный дым взвивался вверх…
И так им было хорошо —
Любить ее он клялся век.

А клены длинные росли —
Считались колокольнями, —
А люди шли, а люди шли,
Путями шли окольными…

Какие странные дела
У нас в России лепятся!
А как она ему дала,
Расскажут — не поверится…

А после дела темного,
А после дела крупного
Искал места укромные,
Искал места уютные.

А если б наша власть была
Для нас для всех понятная,
То счастие б она нашла, —
А нынче жизнь — проклятая!..