Александр Дольский - Стихотворения
И не было у меня
ни Родины, ни Родни,
ни набора портретов членов,
ни трезвости, ни покоя.
Женщина с именем Ночь
была умна и светла,
а то, что принял я за Порок,
была Красота, мой друг.
С отроков нас приучали
к красе мундира, штыка и ствола.
Поэтому вид автобана, Венеции,
Маргарет Тэтчер и биржи у нас вызывает испуг.
Это Россия. Леса здесь и женщины
так же прекрасны,
как гнусны законы, вожди и дороги.
Кроме того, такие, как я, к строительству
нового мира, увы, непричастны...
Но мне повезло - в дурдоме врачи
были не слишком умны, но не строги.
В чем Россия виновата?!
Повторяются века...
Помнишь дяденьку Сократа
отравили демократы,
как Максимыча ЧеКа?
Это, как правило - если и сердце,
и разум в порядке,
то попадешь в сумасшедший,
в казенный, а то и туда, и туда...
Женщина с именем Ночь обладала
весьма благородной повадкой,
и Армия Пьяниц с сержантом своим
распрощалась, дай Бог, навсегда.
Где же тут радость, деяния рук
или разума и продвиженье вперед?
Нет ничего. Не ищите.
Бессмысленно век мой пропал.
Дети мои (сыновья) преумножат
ленивый и глупый народ.
Наш паровоз не летит
по причине отсутствия шпал.
Правда, с другой стороны,
кое в чем подфартило и мне:
вижу, к примеру, комичный раздел
незаконно нажитого векапебе,
я не уехал, не стар, не алкаш,
я не в партии и не в тюрьме,
и ожидаю свободу на жительство
здесь, в Петербурге, в российской судьбе.
Я скажу - на белом свете
ничего я не боюсь...
Были бы свободны дети...
И молюсь я о предмете,
называющемся Русь,
1969
СТАРЫЕ ПАРУСА
Как небосвод мое сознанье
над бытием судьбы земной,
все катаклизмы мирозданья
произошли уже со мной.
И память так смела и прочна,
что быть пророчеству пора.
И жизнь, короткая, как строчка,
бессмертной кажется с утра.
Так много слез сушил мне ветер,
так много старых парусов
лежит на дне, летит по свету
под звуки юных голосов,
так мимолетны состраданья,
так много грустных стариков,
так поэтичны оправданья
измен, соблазнов и грехов,
так много злости и отравы
я через сердце пропустил,
что быть жестоким и неправым
нет ни желания ни сил,
так хороши людские лица,
когда в них свет и вера есть!
И я попробовал молиться -
молитва обратилась в песнь.
1969
В РИТМЕ БОССА-НОВЫ
Не знают умники таких
прекрасных снов...
Ш.Бодлер
Я глуп и потому невзгоды, неудачи
прощаю сам себе, как выигранный бой,
не стану я кроить судьбу свою иначе,
я не скучаю ни в толпе, ни сам с собой.
Я глуп и потому молчу, не возражаю,
когда меня винят и вешают ярлык,
за почести и чин не дал бы ни гроша я,
люблю я только то, к чему давно привык.
Я глуп и потому не вижу в наслажденьях
ни цели жизни и ни забытья,
и не меняю я ни жен, ни убеждений,
я глуп и потому, наверно, честен я.
Я глуп и потому я многим непонятен.
Наш век к стереотипам так привык,
а в логике моей так много белых пятен,
что умники со мной становятся в тупик.
Я глуп и потому по лужам допозна я
брожу, не замечая улиц и дворов.
Что вижу я во сне, как объяснить, не знаю,
Не видят умники таких прекрасных снов.
1969
ПЕСЕНКА ПЕССИМИСТА (ВОРЫ)
Там, где надо и не надо
ходят черти знает кто.
Ловят души, роют клады,
могут своровать пальто.
Все, что могут сделать руки
и придумать голова -
все воруют - мысли, брюки
и хорошие слова.
Одурачат и обманут,
на других свалив вину,
все обчистят - и карманы,
и квартиру, и страну.
Все, чего достигли люди
вдохновеньем и трудом,
поднеси им, как на блюде
и плати за них потом.
Переловят в водах мутных
всех белуг и осетров,
украдут прозренье мудрых,
ум последних дураков.
В дом чужой войдут злодеи
ясным днем, не в тишине,
свистнут музыку, идеи
и любовь к родной стране.
И чем мельче вор убогий,
тем его заметней грех.
Кто и так имеет много,
тот ворует больше всех.
Как мне хочется поверить,
что исчезнет этот сор,
но покуда есть тетеря -
на него найдется вор.
Хоть порода их нетленна,
есть одна отрада нам -
энтропию во Вселенной
не прибрать пока к рукам!
На минуту прекратите разговоры,
оглянитесь - и какой бы ни был час,
вы увидите, что воры, воры, воры
окружают, окружают тихо вас.
1969
ХЕЛЛО, ЛУИС!
1
Как будто истины простые -
отдельно классика и джаз
живут и увлекают нас,
и там, и тут свои святые,
и там, и тут свои секреты,
свои гармония и лад,
и нет для музыки преград,
она звучит везде по свету,
и нет запретов и законов ...
Но только джаз у нас в загоне -
об этом многие скорбят.
А потому эрзацы рока
так изучаются глубоко
и преподносятся любя.
2
И преподносятся любя,
и сочиняются с охотой
такие пьесы, что тебя
отталкивали, как болото.
Набор аккордов и секвенций,
и все один и тот же септ
и штатно преданный адепт
наврет сто раз на пять каденций.
По-англомански все мотивы
так рассопливит в переливах,
что не в ушах, в носу свербят.
Не за свое берутся дяди ...
Прости, прости их, Бога ради,
прости незнающих себя!
3
Прости незнающих себя,
своих истоков и напевов -
они глупы или неспелы
и, в музыке себя губя,
они ей отдают все соки,
так ты когда-то в хонки-тонке
не ведая идеи высоких,
пел хрипло и играл так звонко,
что даже Дейзи-маргаритка
почуяла, что сыплешь слитки
ты неграм в головы пустые.
Там было ясно каждой девке,
что ты играл СВОИ попевки,
не огорчайся и прости их.
4
Не огорчайся и прости их ...
и нас прости — для нас галопы
и те сложны, хотя синкопы
в них доморощенно простые.
Тем более — писатель главный,
превозносивший альбатроса,
печаль голодных блюзов славных
охаял музыкой для толстых.
Его великих заблуждений
не разделил народа гений -
ты, как Шаляпин, здешний житель,
и здесь у нас в краях суровых
поешь теперь под каждым кровом,
ты - контрапункта тормошитель.
5
Ах, контрапункта тормошитель,
как обалдел король Оливер,
когда ты юный и счастливый
играл с ним, зодчий-разрушитель!
Да, у тебя и герцог Бейси,
и Майкл и Стиви, и Рей Чарльз
учились — это как ни бейся -
играть, и мыслить, и рычать.
Твоя нелегкая фортуна
влекла Колтрейна, Пэта Буна,
японских юношей «Дак-Дакс».
А Элла - гений, свет поэтов
не раз тебя помянет в скэтах.
О консерватор и левак!
6
Ты, консерватор и левак, -
вокал в басах, труба до писка,
а интонация так близко
подходит к ноте, но никак
не завершится попаданьем,
и этот свинг, и этот кач,
и этот хрип, и этот плач -
грань вознесенья и страданья.
Холодный джаз, би-боп, джаз-рок
вели потом свон бов,
но был всегда над ними бог,
по имени Армстронг Луи, -
горячей музыки вершитель,
страны Мажор великий житель.
7
Страны Мажор великий житель,
пройдя дороги нищеты,
достиг вершины! Не просты
пути в парнасскую обитель.
И негритянка, джине латая,
вздохнет, лоскутик теребя:
— У Сачмо глотка золотая
и золотистая труба!
Ты джазоманов знал ораву,
ты видел и плевки, и славу,
прошел ты сотни передряг.
Как всякий истинный художник,
ты - бог в работе и сапожник -
счастливейший из всех бродяг.
8
Счастливейший из всех бродяг,
почтивший клан миллионеров,
ты на перо Аполлинера
не мог попасть, увы, бедняк!
Уж он бы втиснул в «Алкоголи»
душ безглагольные мозоли
