Автор неизвестен - Европейская поэзия XVII века

Днесь преисподней миру быть,
Днесь огненному пиру быть,
Убиту командиру быть,
Солдату злу и сиру быть,
Песку от крови сыру быть,
В моленьях тщетных клиру быть —
И лишь назавтра миру быть.

Нам сумму знаний хочется постигнуть!
Увы! В самих себя никак не вникнуть.
В пучинах ищем мы и на вершинах,
А ближнее — подчас недостижимо.
Во всей природе разобраться разом
Пытается, презрев себя, наш разум.
Вперед и ввысь стремятся человеки —
До сердца не дойдет черед вовеки.
Мы внемлем, зрим, мнем, нюхаем, вкушаем,
Читаем, пишем, голову ломаем —
Познанья всеобъемлющего ради.
Но все равно со смертью мы не сладим.
В последний миг на ум приходит всем
Вопрос один-единственный: зачем?
В неведенье, ничтожном и премногом,
Любой из нас предстанет перед богом.

Мир! как ты летуч!
Беглое виденье!
Словно зыбких туч
Видоизмененье!
Как туман морской!
Как беседы с эхом!
Счастье сменится тоской,
Слезы — смехом.
Есть в покое страх — и лютый,
В наслаждении — покой;
И мгновенья и минуты
Одержимы суетой!

Вот цветет цветок
И пчелу дурманит,
Но его росток
Вскорости завянет.
Вот лиса в лесу
Носится беспечно;
Но затравят и лису
Бессердечно.
Нам отсчитанное счастье
Быстротечно, как свеча:
Угасает в одночасье
Все, что вспыхнет сгоряча.

Вот земная власть.
Как она державна!
Суждено ей пасть
Низко и бесславно.
Тот, кто был велик,
Станет жалким нищим;
Усыпальницы владык —
Пепелищем.
Те, кто шли путем дерзаний
Ради счастья всех вокруг,
Ожидают приказаний
От своих недавних слуг!

Ах! Душа глупа —
Не хитра, вернее.
И стоит толпа
Злобная над нею.
Сердце хочет мук
И высокой боли.
Мне на раны враг и друг
Сыплют соли:
«Если неблагополучъе —
Твой священный идеал,
Получай венец колючий
О котором ты мечтал!»

Я брожу сейчас
Брошен и оставлен,
Но на этот раз
От забот избавлен!
Не принадлежит
Мне ничто на свете;
Пусть другой посторожит
Клады эти.
Суету сует отринув
И томление земли,
Я господних паладинов
Вижу, веруя, вдали.

Боже! Моего
Зренья врачеватель!
Мира торжество
Ты явил, Создатель!

В вихрях суеты
И всемирной фальши
Показал, Спаситель, ты,
Как жить дальше.
Слышу ангельские хоры!
Вижу горний свет в раю!
Но увы! потупя взоры,
Вижу родину мою.

И в день седьмой Самсон сказал своей жене:
Я вижу, что открыть загадку должно мне,
Хотя упреками и плачем непрестанным
Ты вред несешь себе и всем филистимлянам.
Я жалобам твоим внимать уже устал:
«Ядущий стал ядом, и сладок сильный стал».

Вблизи Фимнафы лев, чудовищный и дикий.
Уже давно блуждал, и вред чинил великий,
Живущих иль губя, иль ужасом гоня —
Но довелось ему наткнуться на меня.
Возрыкал грозно он окровавленной пастью —
Но безоружен я в ту пору был, к несчастью.
Мне истребить Господь велел сию чуму —
Я льва узрел — и вот противостал ему.
Тогда взъярился лев, познав мою отвагу,
Тогда постиг, что я не уступлю ни шагу,
Победа — он считал — за ним наверняка,
Он распаленно стал хлестать хвостом бока,
Он поднял голову — надменно, горделиво,—
Натужился хребет, восстала дыбом грива.
Порой бывает так: несильный древодел
Согнул тяжелый прут, однако не сумел
Скрепить его концы — и тотчас прут упругий
Со свистом прочь летит, презревши все потуги.
Так точно взвился лев, себе же на беду
Признавши плоть мою за добрую еду.

Я шуйцей плащ ему, летящему, подставил,
Десницу я вознес, я свой удар направил
Промеж его ушей, и лев, силен, свиреп,
Стал на мгновенье глух, а купно с этим — слеп.
Никак не чаявший приветствия такого,
Он снова поднялся, и он возрыкал снова,
Не столь, как прежде, нагл, не столь, как прежде, яр:
Не много сил ему оставил мой удар.
Он прыгнуть вновь хотел, воспомня свой обычай,
Но тотчас же моей содеялся добычей:
Я на него упал, чтоб он воспрять не мог,
Всей тяжестью своей я вмял его в песок,
Я был безмерно рад подобной схватке доброй!
Трещал его хребет, хрустя, ломались ребра,
Я знаю, был в тот час со мной Господень дух!
Я льва убил! Порой так юноша-пастух,
Когда его нутро тяжелый голод гложет,
Козленка разорвать двумя руками может.

Немного дней прошло, — я, шедши налегке,
Нашел пчелиный рой во львином костяке,
Я соты преломил, разъяв костяк блестящий,
И ел чудесный мед, — а что бывает слаще?
Теперь, ты видишь, я загадку разгадал:
«Ядущий стал ядом, и сладок сильный стал».

Беса ме, беса, моя плутовка!
Поберегись красотка моя!
Смелее в бой! Экипировка
Готова — от шомпола до ружья.
В поход, в поход супротив мужичья!
Фортуна вновь показала зад…
Хоть гранде вино — горька судьбина,
Но лос эспаньолес от страсти горят!

О белла донна, моя дорожетта!
Нет на свете равной тебе ни одной!
Что вижу я? Ты еще одета?
Займись-ка, прелесть, любовью со мной!
Нужно развлечься перед войной!
Бене винетто мы тоже не прочь!
Соблюдем для приличий итальянский обычай
Призовем поселянок в эту славную ночь!

Бон выпивон! Шансон горланить!
Наливай, мон шер, и пей до дна!
Будем топать и хлопать, вопить и буянить!
Вив ля гер! Наступает война!
Эй, веселее! Еще вина!
Пьем! На войне, так уж как на войне!
Мужичье отлупим, выпивки купим —
Никто помешать не посмеет мне!

Благородные инглиш джентльмены!
Каждому — леди, энд вери вел!
Ваши услуги весьма бесценны
В веденье голландских военных дел!
Берись за дело, коли умел —
Энд кис ее, кис — лови момент!
Смелее тыкай тяжелою пикой!
Не оставляй ржаветь инструмент!

Моя сокровищ, давай не груститься!
Война имеет начаться ведь!
Шорт побери! Мушичьё поучиться
От меня имеет порядок иметь!
Долшен и деньги в карман звенеть!
Я никогда не упустит моё!
Выдершим стойко добрый попойка!
За всё имеет платить мушичьё!

Вы, нидерландские матросы,
Бойцы на земле и в стихии морской!
Вам надоели пашни, покосы —
Вы берете оружье крепкой рукой —
Началась война — кончен покой!
Поскольку исхода мирного нет,
Испанские орды получат твердый
И недвусмысленный ответ!

Проасти, невеста, проасти, милоашка,
Жениться, увы, никак не моагу.
Печальноа, грустноа, скорбноа, тяжкоа.
А будешь плоакать — проасто сбегу.
Милоашка, да где ж я воазьму деньгу?
Воайна! Вербоавщики — с разных стороан!
Хвоативши лишку, бегу вприпрыжку —
Мне оабещали тысячу кроан!

Вос, студиозис, народ особый,
Вы, что привыкли с давних пор
Деньгибус тратить не для учебы,
А на танцыбус эт случайный амор,
Продавайте книги, бросайте вздор,
Чем пер платеас шляться, вконец охмелев,
Кончайте драки, ступайте, вояки,
На мужикибус выместить гнев!

Сколько я не спал ночей
В тщетной, пламенной надежде!
Пусть мольбы все горячей —
Ты безжалостна, как прежде!
В мире нет страшней суда!
Полюби сейчас же, полюби сейчас же, полюби сейчас же
Или никогда.

Встретил я твой нежный лик,
Белоснежный, безгреховный,
И в груди моей возник,
Воспылал пожар любовный!
Сколь горька моя беда!
Полюби сейчас же, полюби сейчас же, полюби сейчас же
Или никогда.

Повели мне умереть,
Коль тебе сие приятно —
Я возьмусь за дело впредь,
И умру, неоднократно,
Не жалеючи труда!
Полюби сейчас же, полюби сейчас же, полюби сейчас же
Или никогда.

Сколь давно тебе служу —
Счет годам утрачу вскоре!
Места я не нахожу
Для себя в подобном горе!
Тягостна моя нужда —
Полюби сейчас же, полюби сейчас же, полюби сейчас же
Или никогда.

О Богиня, я вполне
Изучил твои повадки,—
Что ж, прикажешь сгинуть мне
От любовной лихорадки?
Хоть зардейся со стыда!
Полюби сейчас же, полюби сейчас же, полюби сейчас же
Или никогда.

День, или месяц, иль, может быть, год
Счастье давалось нам полною чашей —
Час или два у Фортуны уйдет
На истребление радости нашей!

Юность, красота и власть
Нас должны покинуть,
Все обречено пропасть,
Неприметно сгинуть.
Как вода, в никуда
Исчезает слава,
Тяжек рок, близок срок,
Коротка расправа.

Скуден итог от работы дневной,
Счастье, придя, удалиться готово.
Горькой заплатите, люди, ценой
За предпочтенье блаженства земного!

В океан мирских забот
Струйка счастья канет,
Юность нынче зацветет,
А назавтра — свянет.
И не рад, кто богат
В золотом жилище,
Искони числя дни,
Как монетки — нищий.

Новое время больно слепотой,
Высшим кумиром поставя богатство.
Как не воспомнить мне век золотой,
Век отдаленный свободы н братства!

Не велик, но и не мал
Был в доходах каждый,
И никто не голодал,
Не страдал от жажды.
Процвело всюду зло,
Подло все и лживо —
Не к добру, что в миру
Царствует нажива!