Фидель Кастро - В горячих сердцах сохраняя (сборник. Рассказы и стихотворения)
Чтобы сократить расстояние, бежим прямо по траве. На горизонте виднеется небольшой кусочек багряного солнца. Тростник колышется волнами. Порыв ветра пригибает цветистые метелки и даже сами стебли.
На полосе несколько человек в военной форме. Они суетятся возле двух грузовиков. Туда же подъезжают еще несколько машин. Они вытягиваются в колонну. Шоферы остаются на местах. Слышно лишь урчание моторов.
Мимо нас проносится джип. В нем капитан. Машина спешит в сторону штаба батальона. Наконец мы достигаем полосы и останавливаемся возле грузовиков.
— Приготовиться к погрузке!
Первое отделение забирается в кузов. Некоторые мешкают, вскарабкиваясь наверх, потому что им мешают винтовки. А снизу нажимают:
— Вперед, ребята, вперед!
— Куда это мы? — спрашивает какой—то милисьяно, ставя ногу на заднее колесо, чтобы оттолкнуться и перелезть в кузов.
— Лезь, лезь, спрашивать потом будешь.
— Везет же нам, парень, — обращается он ко мне, перемахнув через борт кузова.
— Везет, — отвечаю.
Как только все забираются в кузов, грузовик трогается. Весь наш взвод — двадцать два человека вместе с сержантом — умещается в одной машине, даже остается немного свободного пространства.
— Сержант, можно узнать, куда нас везут? — спрашивает Кинкалья.
— Можно.
Все смотрят на сержанта. Раньше он работал в Санта—Кларе конторщиком в отделении американского кредитного банка «Интернейшнл Харвестер компани». Теперь он сержант и командует нами. Это крепкий, мускулистый парень. Зовут его Бенито Ортега.
— Значит, дело такое: надо окружить и поймать тех, кто прячется в тростнике, — объясняет он.
— И это все?
— Конечно. А тебе что, мало этого?
— Эх, заарканить бы их, ребята!
— А если они уже ушли оттуда? — спрашиваю я сержанта.
— Так быстро все поле они проскочить не могли.
— Но это же было полчаса назад, сержант. И они уже поле проскочили, точно говорю, проскочили, — уверяет кто—то.
— А может, они и не пошли через тростник, а сразу вышли на шоссе, что ведет в Сенфуэгос…
— Нет, там бы их перехватили. На дороге патрулирует джип, — возражает Бенито.
— Ну и что, что патруль? — подает голос Болита.
— Патруль патрулирует, тебе говорят. И обязательно зацапает их, если они решатся выйти. Уловил? — спрашивает Кинкалья.
Подъезжаем к полю с противоположной стороны. Проехав еще несколько метров, грузовики останавливаются.
— Выгружайся, ребята! — командует сержант. Спрыгиваем на землю. В этот момент к нам подъезжает джип.
— Следуйте за первым, сержант, — поступает оттуда приказ.
— А где первый?
— Вон там… — показывает офицер.
— Слушаюсь!
— Дистанция пятнадцать метров, — добавляет офицер.
— Внимание! Слышали приказ? Дистанция пятнадцать метров. Первому отделению расположиться здесь, остальные рядом. Выполняй команду! — приказывает сержант Бенито.
Надвигается темнота, а вместе с ней и холод. Что ж, придется, видно, нам постучать зубами. Еще одна машина движется по окраине поля. Трава здесь скошена под самый корень, и даже лежа на земле можно осматривать местность. Недалеко за нами растут гуайябо. В воздухе разносится аромат спелых фруктов. На двух грузовиках только что подвезли третий и четвертый взводы. Они быстро рассредоточиваются, образуя вместе с нами единую цепь. Кто—то ползком приближается к нам с тыла. Это сержант.
— Винтовки не заряжать, — шепчет он. — Не курить, не разговаривать. Будьте начеку, они могут показаться в любую секунду. — И он ползет дальше по цепи.
Устав опираться на локти, я опускаюсь на живот, чтобы немного передохнуть. Начинает болеть грудь и затылок, оттого что все время приходится вытягивать шею. Ноги сводит судорогой. Поворачиваюсь на бок, чтобы дать отдых затекшим мускулам. В это время возвращается сержант.
— Сержант, а что мы будем делать, когда настанет ночь?
— Ждать.
— А смены не будет?
— Нет.
— А если кто—то вдруг заснет?
— Я его пристрелю.
— Что же, так сразу и расстрел?
— Да, так сразу, — говорит сержант, поправляя фуражку. — Если кто—то из нас заснет, они смогут улизнуть. Подойдут без шума и попытаются проскочить.
— А может, они знают, что мы здесь?
— Может, и знают.
— И потому—то они до сих пор не показываются, а?
— Может, и так.
— Нет, так оно и есть, ведь мы залегли здесь давно. По времени они должны были уже пересечь поле.
— С ними две женщины, и быстро идти они не смогут.
— А сколько их, сержант?
— Пассажиры самолета сказали, человек пять—шесть.
— Да—а–а…
Постепенно все вокруг теряет конкретные очертания, расплывается. Замирают стебли сахарного тростника и высокой травы, растущей вдоль узкой тропинки. Просыпаются сверчки, оглашая округу своим стрекотанием. И вот уже начинается лягушачий концерт.
Совсем стемнело. Появились первые звезды. Вижу, как одна из них скользит вниз по небосклону и исчезает за колышущейся чертой горизонта, образуемой тростником и полоской неба. Вдруг из зарослей доносится настораживающий шорох — скорее всего, треск придавливаемой соломы. Я ложусь на живот и подтягиваю к себе винтовку. Приклад упирается мне в плечо. Моя левая рука вытянута и удерживает винтовку за ложе, правая — на затворе. Я сдерживаю дыхание и пытаюсь что—нибудь разглядеть в кромешной темноте, но уже в двух шагах ничего не видно. Вот шорох прекратился. Я перевожу дыхание, правой рукой нащупываю подсумок. Порыв ветра проносится над зарослями и приводит их в движение, отчего они издают звук, похожий на шум дождя.
И снова слышится шорох соломы. В зарослях тростника что—то шевелится. Я готов выстрелить, но сдерживаюсь: щелчок затвора может меня выдать. Сильно бьется сердце. Каждой клеточкой тела я чувствую твердую, шероховатую поверхность земли.
А шорох соломы слышится все ближе. Вот он внезапно прекращается. Впереди перешептываются. Звуки стелются по земле. Я приподнимаюсь, но ничего не вижу. Прекратился и шепот.
Сухой щелчок заряжаемой винтовки заставляет меня повернуть голову направо. И в тот же миг прямо передо мной возникает какой—то шум, возня.
— Стой! — слышится справа. — Стой!
Огромные тени надвигаются на меня. Я заряжаю винтовку и кричу:
— Стой, кому говорят, стой!
Я стреляю один раз, другой. Трассирующая пуля прочерчивает отсвечивающую желтым прямую линию. Различаю несколько похожих на кули силуэтов, мелькающих впереди. Справа от меня тоже стреляет милисьяно. Кто—то вскрикивает и падает. Теперь огонь открывают все милисьянос. А в отсвете трассирующих пуль четко различимы согнувшиеся фигуры бегущих. Внезапно на них падают два ярких луча, и они замирают как вкопанные. Опять раздается крик и просьба прекратить огонь.
— Не стреляйте, не стреляйте!
Никто уже не стреляет. Мы смотрим, как к нам подъезжает джип с включенными фарами. Две женщины прикрывают глаза руками, а двое мужчин стоят в угрожающей позе с пистолетами, нацеленными на фары джипа.
— Бросай оружие! Слышишь, бросай оружие! Вы окружены, сдавайтесь!
Мужчины бросают пистолеты.
— У нас одного ранили, а может, и убили. Он там, — говорит один и указывает рукой направление.
Женщина делает несколько шагов, наклоняется, потом вдруг выпрямляется и кричит:
— А—а–а! Убили Фела!
— Пропади он пропадом! — кричит другая. — Туда ему и дорога!
— Фела—а–а!
— Да пропади он пропадом! Видишь ли, самолет захотел угнать. Кто нас подбил на это? Кто нам все уши прожужжал? И ведь все—таки уговорил! Ах, лучше прибыть на самолете, чем с пустыми руками. Вот и смотри на него, радуйся! Доигрался… Теперь из—за него всю жизнь не отмоешься!
— Фела—а–а!!!
— Туда ему и дорога!
— Ирене, брось ты этого негодяя, не убивайся, — говорит один из мужчин и берет плачущую женщину за руку.
— Прикидывалась смелой, а на деле оказалась слюнтяйкой.
— Брось, не слюнтяйка она, это все нервы, — говорит второй мужчина. — Она поплачет и придет в себя…
На лице Ирене появляется улыбка. Она принимается хохотать и хохочет все время, пока мужчина ведет ее к одному из джипов.
— Раймундо, слушай… — говорит другой.
— Да идите вы все! — кричит первый. — Ну что, угнали самолет? А? Получили? Вот чем закончилась ваша идиотская оперетта — твоя и Диего!
— Отстань от него, Саул, отстань, — сквозь истерический смех произносит Ирене.
Кинкалья, Болита и Макарио с винтовками наперевес идут впереди по направлению к огням. Кинкалья отходит на несколько шагов влево, туда, где лежит убитый. Нагибается над ним, прикладывает ухо к груди:
— Мертв.
Болита и Макарио идут к преступникам. Макарио подбирает пистолеты.
