Светлана Бестужева-Лада - Невыносимая легкость бытия

Письмо свое прощальное храню,
Как ампулу — на самый крайний случай…
Да, если может быть змея колючей
И ядовитым — еж, то признаю,
Что это — я. А что со мной не скучно —
Давным-давно известно. Что уж лучше?

Ирония — избранников занятье,
Моя защита и мое проклятье!
Я не люблю иронии своей,
Она со мной срослась прочней, чем кожа,
Меняться? Ни к чему и слишком сложно.
Терпеть? Терплю. Но с каждым днем больней
Растягивать в заученной улыбке
Не высохший, а пересохший рот.
Ирония… Она мне не дает
Ни сил, ни счастья. Третья лишь попытка
Не растопить — хотя бы тронуть лед.
Занятие для избранных? О, да!
Лишь избранным доступная беда.

Хранить — храню, но не пошлю письма,
Я — первая — уйти не в состоянье.
Так, чуточку притворства — по призванью,
Ажурная, ненужная тесьма
Вкруг полотна сурового реалий…
Такое лишь крестами расшивали —

А ревность — вздор. Холодная нервозность,
Причуда слишком острого ума
И — просто по характеру — стервозность…
Ах, о себе все знаю я сама,
Но все-таки, как грустно знать такое.
И больно. И опять мне нет покоя.
Еще один отрывок из судьбы.
Кусочек жизни. Слабость или сила?
Но ревности — себе — я не просила
Твоей с избытком хватит для борьбы.
Моя? Каприз, очередная блажь.
В любой пустыне должен быть мираж.

Писать стихи, не ведая кому?
Не видя? Наугад? Пути не зная?
Опять игра? Игра. Еще какая!
Во что играю только, не пойму.
Точней — в кого? Романтики туман
Укроет и смягчит любой обман.
Туман, туман… Нелетная погода.
В тумане лишь фантазия парит,
Но вряд ли вдохновеньем осенит,
К сухим губам приблизит вряд ли воду.
От жажды умираю у ручья,
Для всех, со всеми и всегда — ничья…
И, как вода в песок, уходят годы.

Начать с начала. С самого утра
До вечера все разнести по графам.
От сих до сих. Давно пришла пора
Освободится от ненужных страхов.
Начать сначала. Круто и сплеча
Переменить привычные маршруты
Привычных мыслей. Да, с плеча и круто,
Но — Боже упаси! — не сгоряча.
Хо-лод-но-кров-но. Так и только так.
Поменьше слов — любых! — и больше дела…
Как мало я за жизнь свою успела,
А время жестко отбивает такт.
Тик-так — глядишь, и юность промелькнула.
Тик-так — глядишь, и молодость прошла.
Тик-так — и лезут перья из крыла,
Которым вдруг и невпопад махнула…
Начать с начала? С самого начала?
Но где оно? Когда б я это знала!

Апофеозом собственности — мой!
Мой год, мой месяц и мой день рожденья.
Тройной залог — победы? пораженья?
Иль просто — пустоты? Какой ценой
Заплачено за простоту такую?
Какой ценой? Словесной шелухой!
Рифмую, плачу и опять рифмую,
Короче, остаюсь сама собой.
Нет дела. Есть всего лишь только слово.
Пустая форма существа пустого.
Так и живу: до первого «нельзя»,
В которое, как в стену, лбом врезаюсь —
И каюсь. Так самозабвенно каюсь,
Так навсегда и свято зарекаюсь,
Что в оторопь впадают все друзья…
До следующего моего «нельзя».

Поставить дату. Вспомнить давний год.
Какой был день? Какое счастье было?
Куда оно ушло? Куда уплыло?
И кто меня, не осудив, поймет?
Кто потерял меня — и не заметил,
Что потерял? Одна на целом свете
Была — такая. Поищи теперь.
Как ветра в поле. Как пушинку — в мае.
Не упрекала и не упрекаю.
Понятно, что без смысла нет потерь.

Но просится ненужная слеза,
Но копятся ненужные обиды…
О Боже, с полувзгляда было видно:
Так продолжать нелепо. И нельзя.
Но просится проклятая слеза…
Глаза б мои на это не глядели!
Но все сильнее качались те качели —
Не маятником, просто маятой…
Да это солнце слезы выжимало
И не от боли сердце замирало —
От высоты, от высоты одной.
Но просится ненужная слеза…

Наверное, мне надо проще быть.
Хотя бы там, где рифмы неуместны.
Хотя бы в тот момент, когда забыть
Все можно. Или — нужно? Неизвестно,
Что хуже: проще быть иль быть сложней.
Летать приятно — падать неохота,
А есть предел у каждого полета,
Как есть предел наивности моей.
Уже упала… Жестко и жестоко
Холодное касание камней
К останкам крыльев… Проще иль сложней
Вдвоем? А не вдвойне ли одиноко?
Что натворила, что я натворила!
Сама себя — и как! перехитрила…

Ведь думала изысканно, на «Вы»
Писать, мечтать… Но жизнь внесла поправки.
И вместо арабесковой заставки
Пишу пролог очередной главы —
Причем на «ты». Забавное смещенье
Привычных понятийных упрощений:
«Вам» было много проще, чем «тебе».
Обычно все наоборот бывает,
Но мною жизнь как мячиком играет,
И повороты резкие в судьбе
Лишь ироничней делают усмешку…
Жила себе, бездумно и безгрешно,
Плела из слов привычных кружева…
Ах, эти романтичные слова!
Ах, этот романтизм почти нездешний!
Проснулась? С добрым утром, милый друг!
Века прошли — все новое вокруг,
А ты так старомодно-безутешна.

Так и живем: все шутим да острим,
От встречи до другой перемогаясь.
Но, может быть, я снова ошибаюсь:
Один из нас не любит — лишь любим?
Мой вечный скепсис, что мне делать с ним?
Да, обожанья бедствие огромно,
Слепого обожания — вдвойне
Огромно. Просто не по силам мне.
От этого и строки так неровны,
И безусловность истины условна,
И впору закричать. Но, как во сне,
Нейдет ни слова с губ полуоткрытых.
Нет больше слов — и эта карта бита.
Но, слава Богу, боли больше нет.
Похоже, я — за болевым порогом,
Похоже, что очнулась я немного,
Раз снова различаю тьму и свет
И не сужу о прошлом слишком строго.
А скорбная мечтательность не нова
Для тех, кому все дело — только слово.

Попробуй-ка меня на нем поймать —
Скользну сквозь пальцы, вывернусь змеею,
Еще ужалю. Весело со мною?
На благо ли — такая благодать?
Слова, мечты, иллюзии — химеры,
Без времени, без места и без меры.
Меня на слове мудрено поймать,
Но просто — слишком! — подловить на слово
И словом же, не целясь, добивать…
Уже добил, не начинать же снова!
Да, знаю, не к лицу и не по летам,
Но что же делать, если правда это?

Как я люблю предчувствие стихов.
Когда ещё — ни шороха, ни звука,
Но кажется: протянешь только руку
И гроздь в ладонь — гроздь долгожданных слов.
Пока не начато привычное движенье
Руки — к перу, так сладко ощущать
Строк новых неизбежное рожденье,
На миг его — дыханье — удержать,
И — полной грудью — глубочайшим стоном —
На выдохе — со сказочного трона
Фантазии — как птицу отпустить
На волю стих. И сразу все простить.
И все забыть. И все припомнить снова.

Сказать всю правду? Или — подождать?
Успею. Все успею я сказать.

И ошибок пора отошла,
И всеведенье — не за горами.
Что утратила я, что нашла
Неприкаянными вечерами?
Научилась — хоть изредка — жить
Просто, мудро: как вечно хотела.
Можно помнить, а можно забыть,
Только опыт копить надоело.
И не кара, и не благодать,
Просто-напросто суетность будней…
Может, счастья тебе пожелать?
Ну, а если и счастья не будет?

Вы мне звезду готовы с неба снять,
Все подарить — и океан, и сушу,
Восход, закат — все мне одной отдать…
А мне… Мне нужно только вашу душу.
Вы мне твердите нежные слова —
Благодарю. Надежнейшее средство
Упрочить ваши надо мной права.
Но мне… Мне нужно только ваше сердце.
Вы за меня готовы умереть,
Пойти на плаху, на костер, на муки.
А мне бы на мгновенье замереть,
Прижав к губам родные ваши руки.
Но именно минуты и вдвоем
Никак найти вы для меня не в силах:
Нет времени! Вот если б попросила
Я солнце… Ну а прочее — потом.
Успеется и завтра, правда, милый?

Полюбить — разлюбить не наука.
Хорошо бы все знать наперед!
А пока — бабье лето и скука
От великих столичных щедрот.
И продолжатся редкие встречи.
Бабье дето. Дела и дела.
Разлюби — на слабо! — будет легче.
Будь, что будет. Была не была.
Разлюби просто так, без причины,
Оттого, что дождит во дворе…
Он достойный, шикарный мужчина.
Как Вергилий с гравюры Доре.
С ним кругами бульварного ада
Колесили недаром вдвоем…
Ничего мне, мой милый, не надо,
Погуляю одна под дождем.
Что же, деточка, все-то ты знаешь
Про любовь и про жизнь — наперед.
И себя до конца понимаешь…
Только делаешь — наоборот.