Патрикей Бобун-Борода - Стихи 1997-2008

Веками по свету Евреи
Ходят, стопами шурша.
Русских они хитрее,
Негров они хитрее,
Даже китайцев хитрее, –
Только татар – ни шиша.

Боги Евреев выбрали,
Чтобы к концу времён
Евреи Антихриста выебли,
Плотски Антихриста выебли,
Метафизически выебли, –
В рот и с других сторон.

А знаете, это так странно,
Так, между прочим, дико:
Зачем им, нехристианам,
И даже – не магометанам,
Спешить за Даджжалем по странам,
С тем, чтобы вставить пику?

Лишь чтоб поставить пред фактом,
И ста сорока четырьмя
Тыщами выебать в сраку?
(Пред фактом – читайте раком,
подробности: ass_hole/fuck.com).
Минуй, сия чаша, мя!

Вот же какой я толковый,
Какой эрудит – не охай!
Совсем как сын Иеговы,
Адама, Давида, Иова,
Как круто владею Словом.
Но я не Еврей.
И похуй.

* * * Я мечтаю паки и паки,
наипаче мечтаю прочего,
чтобы звёзды построились в знаки
провозвестия снайперски-точного.
Провозвестия, провозвестия,
возвещающего, возвещающего,
что душа моя, протобестия, –
суть поэта душа величайшего.
Ан чего-то не строятся, пробляди,
Хоть глаза ты до дыр про–
гля–
ди.

…а поэта обидеть, назвав мудаком – велика ли задача? –
он порой говорит языком, что не каждому впору понять,
он по жизни бредёт как в бреду, то размером, то рифмою плача,
вы поймите, он видит и слышит, и любит иначе.
да пошли все в пизду и к хуям; и чего там ещё объяснять…

* * * Кто-то там, на правом фланге,
Возвышается как бог.
Ну а я, всосав полбанки,
Под собой не чую ног.
Я лежу на фланге левом.
Сер и твёрд бетон плаца.
Девы, девы, где вы, где вы?
Поднимите подлеца!
И тогда, в хмельном угаре,
Без роптанья на судьбу.
Я высокой этой твари
Прям по нимбу уебу.

Я давеча парил в потоках тёплых над родным селеньем,
Крыла мои перебирал Зефир, он трели мне из сердца извлекал.
О, как я лёгок был! С каким неодолимым упоеньем
Парил и пел. Парил и пел. И пел! И – изредка – порхал.

Внизу паслась коза, козлёнок – белый-белый, и коровка.
Её рога как арфа, очи – сливы. Вымя – перси Грации самой.
Она губами нежными травинки обрывала трепетно и ловко,
Копытца ставила легко, вальсируя. Как видно, возвращалася домой.

И тут… (я вскрикнул бы, но в горле пересохшем только слабый клёкот!)
И тут… из-за избы махнул намётом серый и матёрый Волк!
Бесшумный точно тень. На цыпочках. Клыки – что сабли, с локоть!
И со спины, злодей, к коровке смертоносный свой направил скок.

Она задумалась, как видно. О поэзии, цветах… Вздыхала томно.
А Волк уж улыбался жаркой пастью. Ус топорщил. Предвкушал обед.
Остановить! Но как? Одно осталось мне – прослыть засранцем вероломным.
Прав Карамзин. «Я сам виновник всех своих злосчастных бед».

Когда светило рдяным задом
К горам Кавказа повернёт,
Чеченец с чёрным автоматом
Из бурки ногу достаёт.
В чувяке мягком та конечность,
Со шпорой острой золотой.
Она длинна, как бесконечность.
И пахнет… полно, не пиздой,
А ваксой жирной, ваксой вязкой –
Из магазина «Военторг».
Чечен нахмурит лоб с повязкой
(и это, право, не восторг), –
Возьмёт кинжал, взглянёт на ногу
И скажет с клёкотом орла:
«Ты заебала мне, ей-богу!» –
И, вскрикнув дико «иншалла!»
Он занесёт булат над членом,
И яростно направит вниз.
И дэв, парящий над чеченом
Услышит стали жуткий свист.
Вонзится острие глубоко,
Свирепым током хлынет кровь, –
И вдруг заголосит высоко
Шамиль: «No war! Make love! Любовь!»
И эхо скатится к Тереку.
А дэв, напившись допьяна
Той крови, повелит абреку:
«No love! No peace! Make war! Война!»
И с хохотом, подобным лаю,
Оставит дэв чеченский стан,
И весть умчит к Шайтан-бабаю
В промозглый лондонский туман, –
О том, что дикий лузер горный
Вновь остроумно наебён,
Кавказ в огне, любовь на порно,
«Спартак» уже не чемпион…

Тем часом наш чеченец кроткий
С тоскою воет на звезду,
А Путин, скушав двести водки,
В Кремле. Имеет всех в виду.
А я, заканчивая повесть,
Где йок волшебная нога,
Скажу: «Друзья, имейте совесть
Судить не свыше сапога!»

* * * Хвалить себя – напрасная забава,
Пустой трезвон, не стоящий труда.
Как это мелко и эгоистично, право!
Бессмыслица. Абсурд и ерунда.

Иной дурак, бывает, грудь раздует,
Отставит ножку, выпятит живот –
И хамски и бесстыдно затокует,
Какой он гений парадоксов и острот.

Смешно! Да и, пожалуй, тошнотворно, –
Примерно, как увидеть за едой
В окне бомжа, бездумно и упорно
Дрочащегося с бледною елдой.

Я не таков. Я с прямотой самокритичной
И несгибаемою, точно коленвал,
Признаюсь: я – не то чтоб бог античный,
Но как мужчина, безусловно, идеал!

* * * Молодой дровосек на пороге таёжной избушки
Дышит воздухом вольным, сверкает очами,
Хохочет как гром.
Его тело сильно, и его не волнуют прогнозы кукушки.
Днями сосны валил дровосек, но готов и ночами
Махать топором.

В дровосековых мышцах бушует напалмовый пламень.
В лесорубовых чреслах вздувается трубная медь
И звенит.
Торс – торос у него, голова – циклопический камень.
Зубы – жемчуг, дыхание – вихрь, власы – натуральная камедь,
Глаза – селенит.

Он закончит сейчас хохотать, он наполнит свой зоб кислородом,
И махорным куреньем укрепит структуру костей,
Что зовутся ребром.
Его гости заждались, и водка. И мясо, что зреет под печевым сводом.
Он моргнёт и в избушку войдёт непоспешно, чтоб гостей
Зарубить топором.

* * * …Не ссыте, други, я не болен!
Я красен, твёрд и прям как медь,
Я до сих пор силён. И волен
Болезнь на пенисе вертеть:
Скрутить заразу в рог бараний,
В улитку, в вервие, в спираль,
В позёмку – ту, что ночью ранней
Свивает на снегу февраль.

Ведь для меня болезнь – не жупел,
Не страх, не немочь и не враг,
Не зверь, рыкающий из дупел,
А просто так…
Ну, просто как
Смешная глупая безделка,
Воздушный шарик надувной.
Да полно! – разве ж эта целка
Сумеет справиться со мной?

Напротив! – Я её достану
Как гуттаперчевую блядь
Из коробка. И тотчас стану
В анальный ниппель надувать.

Она расправит грудь и члены,
Прострётся нимфою нагой…

Чтоб я неспешно и степенно
Большой бестрепетной рукой
Забрал её, забрал за пряди,
Другой – за стопы ухватил,
И крепкого здоровья ради
На хуй
Нещадно
Накрутил.

Она (болезнь) бессильно пискнет,
Увидит свой недужный рай
И тихо, мертвенно обвиснет.
Прощай, зараза! Не хворай…

…Но главное отличие бесспорно заключается,
Заметьте, не во внешности, а в сфере половой.
Продвинутые юзеры в веб-сайты погружаются
Не глазками, не ручками, да и не головой.
«А чем же? – любознательно нас спросит любознательный, –
Скажите и признайтеся, откройте в тайну дверь!»
А мы ответим: миленький, конечно, обязательно
Расскажем и поведаем, но только не теперь.
Теперь нам сильно некогда, теперь мы озабочены, –
У нас буквально чешется, чтоб не сказать зудит.
Экраны нас влекут к себе мерцающими точками,
Ах, почта электронная! Ах, нежный паразит!
И вот мы погружаемся ритмично, скоро, трепетно,
В Мальстрём инета сладостный, оставив позади
Реальность многоцветную. В устах какой-то лепет, но –
Не люди. Виртуальные
Любовники
Сети.

О мой Господь!
Избавь вперёд других напастей
От деятельных и прилежных дураков.
Суха их плоть,
Слова, звучащие из пастей,
Язвят страшней железа и грехов.
Великий Боже, о великий Боже!
Ослобони, прошу, от дурачья
И отврати чудовищные рожи.
И да пребудет с нами власть Твоя.