Марина Цветаева - Хочу у зеркала, где муть… (сборник)

Не самозванка – я пришла домой,
И не служанка – мне не надо хлеба.
Я – страсть твоя, воскресный отдых твой,
Твой день седьмой, твое седьмое небо.

Там, на Земле, мне подавали грош
И жерновов навешали на шею.
– Возлюбленный! Ужель не узнаешь?
Я ласточка твоя – Психея!

На тебе, ласковый мой, лохмотья,
Бывшие некогда нежной плотью.
Всё истрепала, изорвала, —
Только осталось, что два крыла.

Одень меня в свое великолепье,
Помилуй и спаси.
А бедные истлевшие отрепья —
Ты в ризницу снеси.

Полюбил богатый – бедную,
Полюбил ученый – глупую,
Полюбил румяный – бледную,
Полюбил хороший – вредную:
Золотой – полушку медную.

– Где, купец, твое роскошество?
«Во дырявом во лукошечке!»

– Где, гордец, твои учености?
«Под подушкой у девчоночки!»

– Где, красавец, щеки алые?
«За ночь черную – растаяли».

– Крест серебряный с цепочкою?
«У девчонки под сапожками!»

Не люби, богатый – бедную,
Не люби, ученый – глупую,
Не люби, румяный – бледную,
Не люби, хороший – вредную:
Золотой – полушку медную!

Умирая, не скажу: была.
И не жаль, и не ищу виновных.
Есть на свете поважней дела
Страстных бурь и подвигов любовных.

Ты – крылом стучавший в эту грудь,
Молодой виновник вдохновенья —
Я тебе повелеваю: – будь!
Я – не выйду из повиновенья.

Я – страница твоему перу.
Всё приму. Я – белая страница.
Я – хранитель твоему добру:
Возвращу, и возвращу сторицей.

Я – деревня, черная земля.
Ты мне – луч и дождевая влага.
Ты – Господь и Господин, а я —
Чернозем – и белая бумага!

Как правая и левая рука —
Твоя душа моей душе близка.

Мы смежены, блаженно и тепло,
Как правое и левое крыло.

Но вихрь встает – и бездна пролегла
От правого – до левого крыла!

Рыцарь ангелоподобный —
Долг! – Небесный часовой!
Белый памятник надгробный
На моей груди живой.

За моей спиной крылатой
Вырастающий ключарь,
Еженощный соглядатай,
Ежеутренний звонарь…

Страсть, и юность, и гордыня —
Всё сдалось без мятежа,
Оттого что ты рабыне
Первый молвил: – Госпожа!

Пусть не помнят юные
О согбенной старости.
Пусть не помнят старые
О блаженной юности.

Всё уносят волны.
Море – не твое.
На людские головы
Лейся, забытье!

Пешеход морщинистый,
Не любуйся парусом!
Ах, не надо юностью
Любоваться – старости!

Кто в песок, кто – в школу.
Каждому – свое.
На людские головы
Лейся, забытье!

Не учись у старости,
Юность златорунная!
Старость – дело темное,
Темное безумное.

…На людские головы
Лейся, забытье!

Стихи растут, как звезды и как розы,
Как красота – ненужная в семье.
А на венцы и на апофеозы —
Один ответ: – Откуда мне сие?

Мы спим – и вот, сквозь каменные плиты,
Небесный гость в четыре лепестка.
О мир, пойми! Певцом – во сне – открыты
Закон звезды и формула цветка.

Если душа родилась крылатой —
Что ей хоромы и что ей хаты!
Что Чингисхан ей и что – Орда!
Два на миру у меня врага,
Два близнеца – неразрывно-слитых:
Голод голодных – и сытость сытых!

Что другим не нужно – несите мне!
Всё должно сгореть на моем огне!
Я и жизнь маню, я и смерть маню
В легкий дар моему огню.

Пламень любит – легкие вещества:
Прошлогодний хворост – венки – слова.
Пламень – пышет с подобной пищи!
Вы ж восстанете – пепла чище!

Птица – Феникс я, только в огне пою!
Поддержите высокую жизнь мою!
Высоко горю – и горю дотла!
И да будет вам ночь – светла!

Ледяной костер – огневой фонтан!
Высоко несу свой высокий стан,
Высоко несу свой высокий сан —
Собеседницы и Наследницы!

Привычные к степям – глаза,
Привычные к слезам – глаза,
Зеленые – соленые —
Крестьянские глаза!

Была бы бабою простой —
Всегда б платили за постой —
Всё эти же – веселые —
Зеленые глаза.

Была бы бабою простой —
От солнца б застилась рукой,
Качала бы – молчала бы, —
Потупивши глаза.

Шел мимо паренек с лотком…
Спят под монашеским платком
Смиренные – степенные —
Крестьянские глаза.

Привычные к степям – глаза,
Привычные к слезам – глаза…
Что видели – не выдадут
Крестьянские глаза!

Я Вас люблю всю жизнь и каждый день.
Вы надо мною как большая тень,
Как древний дым полярных деревень.

Я Вас люблю всю жизнь и каждый час.
Но мне не надо Ваших губ и глаз.
Все началось и кончилось – без Вас.

Я что-то помню: звонкая дуга,
Огромный ворот, чистые снега,
Унизанные звездами рога…

И от рогов – в полнебосвода – тень…
И древний дым полярных деревень…
– Я поняла: Вы северный олень.

Дорожкою простонародною,
Смиренною, богоугодною,
Идем – свободные, немодные,
Душой и телом – благородные.

Сбылися древние пророчества:
Где вы – Величества? Высочества?

Мать с дочерью идем – две странницы.
Чернь черная навстречу чванится.
Быть может – вздох от нас останется,
А может – Бог на нас оглянется…

Пусть будет – как Ему захочется:
Мы не Величества, Высочества.

Так, скромные, богоугодные,
Душой и телом – благородные,
Дорожкою простонародною —
Так, доченька, к себе на родину:

В страну Мечты и Одиночества —
Где мы – Величества, Высочества.

Когда-нибудь, прелестное созданье,
Я стану для тебя воспоминаньем,

Там, в памяти твоей голубоокой,
Затерянным – так далеко-далёко.

Забудешь ты мой профиль горбоносый,
И лоб в апофеозе папиросы,

И вечный смех мой, коим всех морочу,
И сотню – на руке моей рабочей —

Серебряных перстней, – чердак-каюту,
Моих бумаг божественную смуту…

Как в страшный год, возвышены Бедою,
Ты – маленькой была, я – молодою.

Маленький домашний дух,
Мой домашний гений!
Вот она, разлука двух
Сродных вдохновений!

Жалко мне, когда в печи
Жар, – а ты не видишь!
В дверь – звезда в моей ночи! —
Не взойдешь, не выйдешь!

Платьица твои висят,
Точно плод запретный.
На окне чердачном – сад
Расцветает – тщетно.

Голуби в окно стучат, —
Скучно с голубями!
Мне ветра привет кричат, —
Бог с ними, с ветрами!

Не сказать ветрам седым,
Стаям голубиным —
Чудодейственным твоим
Голосом: – Марина!

Та же молодость, и те же дыры,
И те же ночи у костра…
Моя божественная лира
С твоей гитарою – сестра.

Нам дар один на долю выпал:
Кружить по душам, как метель.
– Грабительница душ! – Сей титул
И мне опущен в колыбель!

В тоске заламывая руки,
Знай: не одна в тумане дней
Цыганским варевом разлуки
Дурманишь молодых князей.

Знай: не одна на ножик вострый
Глядишь с томлением в крови, —
Знай, что еще одна… – Что сестры
В великой низости любви.

Две руки, легко опущенные
На младенческую голову!
Были – по одной на каждую —
Две головки мне дарованы.

Но обеими – зажатыми —
Яростными – как могла! —
Старшую у тьмы выхватывая —
Младшей не уберегла.

Две руки – ласкать-разглаживать
Нежные головки пышные.
Две руки – и вот одна из них
За ночь оказалась лишняя.

Светлая – на шейке тоненькой —
Одуванчик на стебле!
Мной еще совсем не понято,
Что дитя мое в земле.