Василий Молодяков - Венок Брюсову. Валерий Брюсов в поэзии его современников

Зальдивши тайный зной страстей, Валерий,
Ты назвал сам любимый свой цветок.
Он ал и страстен, нежен и жесток,
Во всем подобен он тебе, Валерий.
И каждый день одну из криптомерий
Небрежно ты роняешь на песок.
Сковавши тайный зной страстей, Валерий,
Ты назвал сам любимый свой цветок.

Как море вольное изменчив
И зыбок, зыбок без конца,
То кроток, робок и застенчив,
То жалишь дерзостью лица.

То нежишь лаской поцелуя
И темным вечером очей,
Звенишь, ласкаешься, чаруя,
Как заколдованный ручей.

То, как не сын родного мира,
С тоской глядишь в чужую даль;
Твои уста – уста вампира,
Глаза – отточенная сталь.

И в час, когда кружит beau Mond'a
Тебя блестящая волна,
Ты взглянешь странно, как Джоконда,
И улыбнешься, как она…

Но в праздный день с семьей покорной
На время собранных друзей
Ты дышишь лаской непритворной,
Ребенка нежного милей.

То светлой речкой разольешься,
Впивая неба чистый свет,
То Мефистофелем смеешься,
Откинув бархатный берет.

В минуты оаск, как раб влюбленный,
Целуешь жадно ноги жен,
Но вечно жаждать обреченный,
Ты бледным сном не утолен.

И скорбным взглядом Люцифера
Взмахнув презрительно кругом,
Ты дня земного саван серый
Прорвешь сверкающим крылом!

Твои стихи? Они жесточе
Всех мук, придуманных тобой;
В них аромат июльской ночи,
И зной, и ужас пред грозой;

Они, как папоротник острый
В тумане топких берегов,
Как орхидеи венчик пестрый,
Как вздохи влажных лепестков.

В них трепет страсти опьяненной
И чары горькой красоты,
Так соловей поет влюбленный,
Так дышат сонные цветы.

Я так тебя люблю, как и мечтать не смела!
Так страстно вешний лист ни разу не дрожал,
Так ласково вода ни разу пеной белой
Не одевала грудь угрюмо-гордых скал!

Так нежно радуга сквозь листья не сквозила,
Так ярко не цвели июньские цветы,
С таким томлением, от века, милый к милой
Еще не припадал в молчаньи темноты!

Быть может, для тебя я – только сон манящий,
Я – только ветерка душистый поцелуй,
Певучий луч луны, приветливо скользящий
По зыбкой тишине бесстрастно-ясных струй,

Но верно знаю я: в твоей душе надменной
Бесследно не пройду, как утренний туман!
В безбрежности твоей пусть я останусь пленной.
Я все ж – волна твоя, мой вольный океан!

Вы хотите, чтоб гунны и готы
На восточных стеклись плоскогорьях,
Чтобы вновь кровавые счеты
С миром свел седой Теодорих.
Нет, не вырастут добрые севы
Под ударами варварской плети,
Короли из металла и гнева
Не размечут курган столетий.
Лучше пусть от урочищ Алтая
До излучин старого Тибра
Пронесутся голодные стаи
Настоящих желтых тигров.
О, какие жуткие ловли
Мы увидим на всех перекрестках,
И как страшно будет на кровле
Слышать тихую чью-то поступь.
В день, когда мы измерим испуги
И на вечные веки задремлем,
Пусть пройдут великие плуги
По удобренными нами землям.

Когда в Поэзии родимой
Букашкой малой ползал я
И был мой лепет нелюдимый,
Как свист стального соловья…

Из всех орлов родного неба,
Из всех прекрасных лебедей,
Лишь ты один мне подал Хлеба,
Когда бросали мне камней…

Ты постигал душой орлиной
Орленка в ползавшем черве…
И звал на Подвиг Лебединый…
Необрученного Молве…

И вот, – с твоих высот, Могучий,
Ты видишь – новой Тверди сын
К тебе, разрезывая тучи,
Несется гордо от низин…

Благослови, Орел Полночи,
Мой неразгаданный полет.
И пусть, как пламя, блещет в очи
Твоих мне песен водомет.

Мы на войне. Вы слышите ли, люди,
Мы на войне, где вся земля в крови,
Где лязг штыков, свист пуль и рев орудий
Рождает гнев возвышенной любви.

Но, Боже правый, милостив нам буди,
И в день, когда все говорит: живи —
Дай позабыть о Каине, Иуде,
И жизнь и смерть равно благослови.

Чтоб в светлых зовах радостного света,
Напомнивших зимою про апрель,
Земля раскрыла сердцу колыбель,

И два безумца, два твоих поэта,
Мы вспомнили, что посланы судьбой
Петь не войну, а мир твой голубой.

Властитель и любовник нежный мира
Далекого и чуждого тебе,
Я, вняв своей загадочной судьбе,
Увы, не гость сегодняшнего пира.

Но будь послушна, о поэта лира,
И в сем послании дай в похвальбе
Воспеть собрата мне по ворожбе
И многих душ пророка и кумира.

А ты, о жрец, меня не осуди
И не почти, поэт, за дерзновенье
Неискушенных рук прикосновенье

К струнам неведомым: в моей груди
Желанье властное мной смеет править
На языке родном тебя восславить.

Вы, чьи стихи как бронзольвы,
Вы поступаете бесславно.
Валерий Яковлевич! Вы —
Завистник, выраженный явно.

Всегда нас разделяла грань:
Мы с вами оба гениальны,
Но разных толков. Ваша брань —
Уже не львы, а просто зайцы…

Различны данные у нас:
Я – вдохновенностью экватор,
И я осоловил Парнас,
Вы – бронзовый версификатор!

И свой у каждого подход
Все к тем же темам мирозданья,
У каждого свой взгляд, свой взлет,
Свои мечты, свои заданья.

Вы – терпеливый эрудит,
И Ваше свойство – всеанализ.
Я – самоучка-интуит, —
Мне непонятна Ваша зависть!

Но чем же, как не ею, чем
Я объясню нападки Ваши
На скудость тем, моих-то тем!
На лейт-мотивность, мая краше!

Не отвечаю никому:
Достойных нет. Но Вам отвечу,
Я Вам отвечу потому,
Что верю в нашу снова встречу.

Я исто смел. Я исто прям.
Вас ненавидят много трусов.
Но я люблю Вас: вот я Вам
И говорю, Валерий Брюсов.

Не Вы ль приветили меня
В те дни, когда еще бутылки
Журчали, весело звеня,
Как Фофанов приветил пылкий?

Я Вам признателен всегда,
Но зависть Вашу не приемлю…
Прояснись, каждая звезда,
Ты, озаряющая землю!

Над жадной бездной исступленности,
Над стрелами враждебных глаз,
Всплывают отклики влюбленности,
Царит властительный экстаз.

Душой уверенной и гибкою
Ты чью-то тайну подстерег
И с равнодушною улыбкою
Венчаешь доблесть и порок.

Безумно-алыми рубинами
Бросая беспощадный стих,
Ты дышишь сказками старинными
В извивах улиц городских.

Равно прекрасному и злому ты
Сплетаешь огненный венок
И смотришь зорко в злые омуты
Страстей, желаний и тревог.

Ты грезишь смутными намеками,
Но в каждом слове – твой экстаз.
Какими злыми и далекими
Ты видишь нас, ты видишь нас!

Изнежен грезами весенними,
Безумец, гений и мудрец —
Ты равнодушными хотеньями
Бросаешь сердце в бой сердец.

И если песни вдохновеннее
Придумает иной поэт —
Ты будешь помнить все мгновения
Твоих уверенных побед.

И все безумия и нежности
Сплетутся в пламенный венец,
Венчая тайной неизбежности
Тебя – восторженный певец!

Ты, – Брюсов, – странный мир, где все необычайно,
Где пластику Афин и чары мастеров
Пронзает гения непознанная тайна,
Несущая земле – вуаль предвечных снов.

Ты, жрец Изид, таинственно-прелестных,
Оракул и певец при храме строгих Фта,
Змеиных страж цветов средь подземелий тесных,
Неопалимый лист горящего куста.