Лариса Рубальская - Танго утраченных грез

Я на тебя держу обиду
И не могу никак уснуть.
Ну что ты ходишь с умным видом,
Решил бы лучше что-нибудь!

Вокруг насмешливые взгляды,
Да разговоры там и тут:
Давно уж замуж девке надо,
Да расхватали – не берут.

Ты скажи наконец —
Ну когда ж под венец?
Надоели твои заморочки.
«Ох, – вздыхает отец, —
Что он тянет, подлец?
Что-то в девках застряла ты, дочка».

Давно не девка я, папаша,
Я – неформальная жена.
Мне как-то ночью стало страшно,
И я с тех пор не сплю одна.

Не понимает искуситель,
Мой легкомысленный герой,
Что хочет грозный мой родитель
Нас видеть мужем и женой.

Ты скажи наконец —
Ну когда ж под венец?
Надоели твои заморочки.
«Ох, – вздыхает отец, —
Что он тянет, подлец?
Что-то в девках застряла ты, дочка».

С подругой я совет держала,
Она сказала мне, смеясь:
«Да он не женится, пожалуй,
Уж слишком быстро ты сдалась».

Нахмурит брови папка строго:
«Ой, девка, Господи прости!»
А я считаю дни с тревогой,
Чтоб в подоле не принести…

Великий царь с утра капризно топал ножкой,
И, вся в слезах, махала веером царица.
Медовой браги в кружку царь плеснул немножко
И уж не злится, а с народом веселится.

И катились времена,
И летели времена,
И другие времена наступали.
Пили рюмочку до дна,
Пили чарочку до дна,
А потом еще вина наливали.
Как бы лихо ни жилось,
Как бы горько ни пилось,
Есть спасенье от тоски и печали:
Выпьем рюмочку до дна,
Выпьем чарочку до дна,
Выпьем так, чтоб дно увидеть в бокале.

Какие были прежде дни, какие ночи!
Переливались струны звонкие гитары.
И, в погребочках откупоривая бочки,
Всю ночь гуляли развеселые гусары.

И катились времена,
И летели времена,
И другие времена наступали.
Пили рюмочку до дна,
Пили чарочку до дна,

А потом еще вина наливали.
Как бы лихо ни жилось,
Как бы горько ни пилось,
Есть спасенье от тоски и печали:
Выпьем рюмочку до дна,
Выпьем чарочку до дна,
Выпьем так, чтоб дно увидеть в бокале.

Мы все себя порою чувствуем царями
И по-гусарски улыбаемся безбедно.
Собравшись вечером на кухоньке с друзьями,
По рюмке чаю иногда принять невредно.

Я блондинов совсем не любила,
А к брюнетам лежала душа.
Но, увидев тебя, все забыла
И смотрю на тебя, не дыша.
Но сказал ты однажды мне сонно,
Что у нас отношенья не те.
И под свадебный марш Мендельсона
Не шагать мне в венчальной фате.

Блондин, ты один виноват,
Сбил влет меня серый твой взгляд.
Но если меня ты не любишь, блондин,
Тогда оставайся один.

Объяснить я подругам пытаюсь,
Почему я попала в твой плен.
Всем же ясно, что ты не красавец,
Не Делон, извини, не Ален.
У меня были люди покруче,
Дав отставку им, я не права.
Ой, блондин, ты подумай получше,
Говоря мне такие слова.

Блондин, ты один виноват,
Сбил влет меня серый твой взгляд.
Но если меня ты не любишь, блондин,
Тогда оставайся один.

Ой, блондин, торопись, опоздаешь,
Ведь такие, как я, нарасхват.
Пожалеешь потом, пострадаешь,
Загрустит твой пронзительный взгляд.
Жизнь свои нам диктует законы,
Вспыхнет солнце в холодной воде.
И с брюнетом под марш Мендельсона
Я застыну в венчальной фате.

Александр – мужчина просто классный,
Все у нас завидуют ему.
Он однажды с женщиной прекрасной
Как-то скрылся осенью в Крыму.

Там цвели магнолии, ночами
Источая душный аромат.
Чайки утомленные кричали,
И горел прекрасный чей-то взгляд.

Он был гусар заправский,
Кто б что б ни говорил,
Из жизни делал сказки
И женщинам дарил.
Обласканный судьбою,
Все в жизни по плечу.
Но… сравнивать с собою
Его я не хочу.

Ресторан приморский переполнен,
Здесь сегодня джаз играет блюз.
Александр с детства джазом болен,
У него вообще отменный вкус.

Шоколадка плавает в шампанском,
Александр умеет стол накрыть.
И блондинка слева строит глазки,
Намекая – выйдем покурить!

Он был гусар заправский,
Кто б что б ни говорил,
Из жизни делал сказки
И женщинам дарил.
Обласканный судьбою,
Все в жизни по плечу.
Но… сравнивать с собою
Его я не хочу.

Александр парень был не промах,
Он лицом красив, в плечах широк,
И сгорали женщины, как порох,
Но на всех жениться он не мог.

В потолок плывут колечки дыма,
Быстро все прошло, увы и ах!..
Он с прекрасной женщиной из Крыма
Возвращался в разных поездах.

Над полем птицы пели песни,
Душистый клевер расцветал.
А гармонист – красавец местный
В колхозном клубе мяч кидал.
Он полюбил доярку Зину,
Но недоступная она.
Спортсмен Сабонис – вот причина,
В него доярка влюблена.

Мяч в корзину, мяч об пол,
Раз подбросит, двести, триста.
Зина любит баскетбол,
Но не любит гармониста.
Мяч в корзину, мяч об пол,
Мяч, как заяц, в поле скачет.
У колхозника – прокол.
У Сабониса – удача.

Но гармонист упрямый парень,
Нажмет на кнопках он аккорд,
И по мячу он так ударит,
Что вмиг побьет любой рекорд.
Раз двести мяч он свой подбросил
И раз чуть было не попал.
За летом вслед промчалась осень,
А гармонист не ел, не спал.

Мяч в корзину, мяч об пол,
Раз подбросит, двести, триста.
Зина любит баскетбол,
Но не любит гармониста.
Мяч в корзину, мяч об пол,
Мяч, как заяц, в поле скачет.
У колхозника – прокол.
У Сабониса – удача.

Над полем белые снежинки,
А гармонист в ладах с мячом.
Послушный мяч летит в корзинку,
И вот Сабонис нипочем.
С гармонью он на танцы входит,
Там негде яблоку упасть.
И Зина глаз с него не сводит,
А у него другая страсть.

Устав от знойных прерий,
Ковбой вернулся к Мери,
Когда его красотка не ждала.
В окошко постучал он,
И как бы для начала
Спросил он у красотки: как дела?

Как раз спускался вечер,
Она прикрыла плечи,
Два солнышка пылали на щеках.
Ковбой, тебе я рада,
Но понял он по взгляду,
Что солнышко потонет в облаках.

У ковбоя не было отбоя,
Не было отбоя от подруг,
Ведь ковбой был так хорош собою,
Что его любили все вокруг.

Сказал ковбой: О, Мери!
Тебе я слепо верил,
Не вовремя явился, извини.
Прощай, моя красотка,
Забудь мою походку,
И все, что прежде было, зачеркни.

Он выпил пепси-колы
И голосом веселым
Сказал ей – нам с тобой не по пути.
С тех пор он где-то скачет,
А Мери ждет и плачет,
Ведь ей такого парня не найти.

Мы родились вместе с братом
В день один, в час один.
Почему же, непонятно,
Он брюнет, я блондин,

Я близнец, и брат мой тоже,
Так считалось до сих пор.
Друг на друга мы похожи,
Как банан на помидор.

Все мне было маловато,
А ему велико.
Разгадать нам тайну с братом
Было так нелегко.

Я близнец, и брат мой тоже,
Так считалось до сих пор.
Друг на друга мы похожи,
Как банан на помидор.

Мы до правды докопались,
Ясен стал результат.
В дом меня доставил аист.
Был в капусте найден брат.

Там, где пальмы в небо стрелами,
Птицы райские звенят.
Там девчонка загорелая,
Ты с ума свела меня.
Мы с тобой – два разных полюса —
Стылый север, жаркий юг.
О любви я сразу понял все,
Лишь тебя увидел вдруг.

Моя мулатка, мулатка-шоколадка,
Ребенок милый солнца и волны.
Но почему мне так в твоих объятьях сладко
В лучах банановой страны.
Но жизнь моя – капризная лошадка,
Опять в снега, домой меня умчит.
Моя мулатка, ты, как шоколадка,
А шоколад всегда горчит.

На песке следы сливаются
И теряются в волне.
Шоколадная красавица,
Что ты знаешь обо мне?
Ты мне что-то шепчешь ласково
На полночном берегу.
Я навек бы здесь остался бы,
Но без снега не могу.

Господа, подруги, братцы,
Надо срочно разобраться.
В наш народ вселился бес
Под названьем страшным – секс.
Ночью темной и бессонной
Секс придумали масоны,
План составили и вот
Оболванили народ.

Дадим мы сексу бой,
Дадим мы сексу бой,
Нет к сексу никакого интереса,
Но, прочитав журнал
С названием «Плейбой»,
Мы скажем дружно: руки прочь от секса!

И в журналах, и в газетах
Возникает тема эта.
По ночам, а также днем
Вечно думаем о нем.
Словно щупальцами спрута,
Секс сковал нас и опутал.
Буржуазный этот секс
Будит пагубный рефлекс.

Дадим мы сексу бой,
Дадим мы сексу бой,
Нет к сексу никакого интереса,

Но, прочитав журнал
С названием «Плейбой»,
Мы скажем дружно: руки прочь от секса!

Господа, подруги, братцы,
Если честно вам признаться,
Секс – не главный в жизни враг,
Это знает и дурак.
Пусть ругают секс злодеи,
С каждым годом молодея,
Он шагает по стране,
Повышается в цене.