Людмила Кулагина - Радость и грусть бытия
Открытка с видом лагуны
Я искала на карте этот сказочный город,
Где так счастлива дочка и несчастна была,
Там, где сосны и море, где молочные горы, –
Я искала тот город, но найти не смогла.
Видно, карты масштабы так малы – не вместили
Этих сине-зелёных, бирюзовых лагун,
Где средь волн изумрудных яхты белые плыли. –
Я счастливой была бы даже на берегу.
Сквозь хрустальную призму светит дно с валунами,
А меж ними мелькают плавники пёстрых рыб.
Но меня, как и прежде, в «рае» не было с вами,
Исключил меня кто-то из волшебной игры.
Для меня игровое – лишь Тамбовское поле:
Дом–прогулка–плотина–телевизор и сон.
Здесь довольны мы тем уж, что живём и на воле,
И «хрущёвка» – наш райский уголок, «la maison»[20].
Вряд ли светит нам, бедным, в обозримые годы
Изумрудных просторов красота и комфорт.
Хорошо, хоть в открытках нам доступна природа,
Где лазурью залиты море, яхты и порт.
Я смотрю на открытки и купаюсь в лазури,
Загораю на пляжах на лилейном песке,
Удивлённо таращусь круглоглазым лемуром
В этот рай, что есть где-то, и в мечтах, и в тоске.
На открытках нет места разным хворям, мозолям,
И ожогам от солнца, нуждам и комарам,
Правда, нет и озона, брызг, насыщенных солью,
Когда режет лагуну носом катамаран.
Здесь не дуют мистрали, не балýют сирокко[21].
Здесь спокойная заводь, и даль неба ясна,
Здесь раскинулось море синевою широко,
И сосна не шелóхнет, и навеки весна.
И я думаю, как это – жить всё время у моря,
Видеть днями, годами этот сказочный край?!..
Только разве красоты избавляют от горя,
Разве жизнь побережья превращается в рай?
Рай небесный, скорее, всё ж похож на открытку:
Ведь в бесплотных красотах нет ни горя, ни бед,
Нет ни прозы житейской, серой пылью покрытой,
Нет ни страха, ни смерти, поражений-побед.
Не видны сквозь открытку страсти-беды людские.
Я не там, но себе я скажу – «не горюй»:
Отцветут-отшумят все красоты мирские
В этом временном плотском ненадёжном раю.
Но тебе благодарна я, лагуна-колдунья,
За минуты восторга и крылатой мечты,
За прозрачность лазури, созерцанье-раздумье
И за образы рая, что навеяла ты.
Доброе утро
Мужу Игорю
Доброе утро, любимый, родной!
Прости, что вчера рассердилась:
И день суматошный был и заводнóй,
И солнце за тучи садилось,
И ноги устали пол в кухне топтать,
И столько забот мелких было,
Что к вечеру стала я нá день роптать.
Прости, дорогой, что забыла
О радости видеть родное лицо
И тембр слышать бархатный речи
Того, кто стал мужем, защитой, отцом, –
Бесценный ты мой человече[22].
Прости, что пустячной обиде дала
Своё спеть фальшивое соло.
Прости, если вновь замотают дела,
И день станет горек и солон.
Нельзя забывать, что пока мы вдвоём,
Нам многое в жизни по силам,
Пока мы любовью друг к другу живём,
Мы юны душой и красивы.
Пусть ссоры, как пепел былого костра,
Развеет забвения ветер.
Когда-то настанет расстаться пора
Со всем, что мы любим на свете.
Пока же, встречая златую зарю,
Как Ганг и его Брахмапутра,
Сольём свои чувства в едином «люблю!» –
Пусть им начинается утро.
На рассвете
О чём поёшь так рано, птаха? –
Так твой заливист чив-чив-чив! –
Что сыплет счастье жизнь, как сахар?
Что вкусны крошки-калачи?
Рассвета первый луч в окошке.
Река зеркальна и тиха.
И спят собаки, мышки-кошки.
Лишь я не сплю из-за стиха.
Мне строчка ямку продолбила
В извилинах, как та капель.
На кухне-прииске забила
Я рифмой кол в рассвета щель,
Чтоб застолбить златую жилу,
Чтоб легче ночь без сна терпеть,
Чтоб чувств своих познавши силу,
Гимн жизни ранней птахой петь.
В зеркале
Это зеркало помнит меня
И в слезах, и с сияющим взглядом,
И в начале надеждой светящего дня,
В тьму, и в бурю оно было рядом.
Я смотрела в упор, изучая себя,
Подставляя тебе фас и профиль.
Ты, не радуясь мне и со мной не скорбя,
Отражало судьбу мою просто.
Стала осень светиться в глазах,
Паутинки морщин протянулись.
Открутив киноплёнку однажды назад,
Вдруг пойму, как с тобой обманулась.
Отраженье мне лгáло в лицо,
Обещало, но слов не сдержало.
Соискателем было когда-то, истцом,
А теперь обвинителем стало.
Буду чаще смотреться в… альбом, –
Не в реальность с улыбкой фискальной,
Находя утешение в том,
Что зеркал нет в стране зазеркальной…
Улыбнись мне, судьба
Улыбнусь предстоящему дню:
Пусть улыбка приманит удачу.
Сумрак ночи улыбкой гоню,
Дню ненастному кину, как мячик:
Пусть поймает, как в детстве, «свечу»,
Пусть, как в зеркале, в нём отразится,
Пусть мне будет весь день по плечу,
И судьба на меня пусть не злится.
Гнев, как встарь, отведу я богов,
Пусть и скромным, – от сердца подарком.
Виноградную спелость годов
Я отмечу улыбкой, как маркой.
Улыбнусь я, приветствуя жизнь.
Ты, удача, приди, не зазнайся,
У надежды моей задержись.
Не сердись же, судьба, улыбайся.
Песенка утра (в двух частях)
Навей утром сны золотые, о, зрелость, –
Зерна, хлеба жизни, пшеницы-стиха,
Чтоб снова с мечтою жилóсь мне и пелось,
И пусть будет песня, как утро, тиха.
И пусть в ней счастливо-щемящею нотой
Цветок запоздалый – любовь мне поёт,
И словно нектар, в мёд густеющий в сотах,
Во мне каждый день этой жизни живёт.
И каждая радость своим светит светом –
Ромашкой, шиповником и васильком,
И пахнет грибом и клубникою лето,
И дождик бродить позовёт босиком.
И будут волшебны над речкой туманы,
И сказочен миг, когда солнце взойдёт.
И манят мечтою далёкие страны,
И пусть в этих странах меня кто-то ждёт.
Вот поезд ритмично стучит, убегая
В другие, заманчивые города,
Где люди иные и радость другая,
И, кажется, солнце там светит всегда.
И пусть мне сегодня не очень-то спится,
И знаю теперь почти наверняка:
Журавль улетел, но – осталась синица,
И чайка, и дятел в тиши сосняка.
И множество чувств ещё птицей щебечут
В душе, будто в синем небесном раю,
И ждут со словами заветными встречи,
И в новых стихах, может быть, запоют.
А прошлая боль, словно сумрак, пусть тает.
Кукушка пророчит. И солнце встаёт.
Жизнь белой голубкой воркует. Светает.
И с розой-зарёй новый день настаёт.
Решила на время, хотя бы в стихах,
Я «мух», наконец, отделить от «котлеты».
Пусть счастье, как детство в коротких штанах,
Приснится на зорьке мне летом…
До часу заснуть не давала «попса»,
По-пьяни сосед «выступал» за стеною.
А часиков в пять лай знакомого пса
Пел раннюю «Песенку утра» со мною.
Я на ночь «хлебнула» к тому ж НТВ –
Зеркальный источник кошмаров:
«Профессия…», «…максимум»[23] и т.д.
Про жизнь проституток, клошаров[24].
И видела днём я такого бомжа,
Что может в кошмарах лишь сниться.
И так новой жизни поддáтая «ржа»
Шумит и «торчит», – мне не спится.
И в тихую гавань без денег сбежать
Нет шансов: «покой только снится».
Затишье лишь в ванной: придётся лежать
Там ночью подбитою птицей.
Устала я зá день: долбили бетон
(что стало привычным) соседи.
И мат молодёжи, и их «моветон»[25]
И всё, от чего «крыша едет»:
«Попса», караоке, повсюдный обман,
Нажива, «чернуха», «клубничка»…
Мой завтрашний день подъедает туман.
Эфир нездоров и водичка…
Но «Песенка утра» – не «фишка» лжеца, –
Так двойственно утречко было.
У жизни два профиля, «морды лица»:
От Бога – лицо, от «нечистого» – рыло.
Под небом лета
Я не приземлённая, –
Жизнью утомлённая,
Но пока пою.
Мне ещё мечтается,
В облаках витается:
Кажется, что сплю.
Грустью или радостью,
Горечью и сладостью
Светит каждый день.
Что-то в нём теряется,
Что-то обретается,
Свет сменяет тень.
И мальками-искрами,
И ростками-мыслями
Прирастает жизнь.
Воробьишки в форточке,
Растопырив пёрышки,
Мне кричат: «Держись!»
И под цветом липовым
С солнечными бликами
Проплывёт июнь,
Средь лугов некошеных,
Дел и книг заброшенных,
Без ненужных «нюнь».
Впереди дни осени
С редкой неба просинью.
Жить до них и жить!..
А пока с ромашкою,
Донником и «кашкою»
Буду я дружить.
Хочется ль, не хочется,
Всё на свете кончится.
Летом даль светла.
Но в зелёном платьице,
В речку глядя, плачется
Тихая ветла…
Есенинские мотивы
