Бенедикт Лившиц - Дохлая луна
Небо скрыто под кирасой пестрого цвета. Ноги забывают устойчивость тротуаров. Изредка мелькают лица последних дневных прохожих и часты лица в котелках с бритыми физиономиями.
На углу у булочной толпа. — Студенты, женщины в платках, запоздалый буржуа с покупкой, мальчики из лавки. Два дворника в белых фартуках удерживают высокого человека. Он разъярен и тщетно старается ударить своего противника, насмешливого и задорного парня, — может быть полотера. Последний увертлив и хрипло кричит — Слепой, а еще лезет!..
Когда я протиснулся ближе, слепого уже повели, и я помню эти белые глаза, как отсвечивающие клочья седого тумана.
Трава матерей
Мне сегодня грустно. Двор порос калачиками, дом деревянный, серый. Полдень и тишина. Двор большой и запущенный, где крапива, где лопухи и всюду полынь. Двор большой, а я маленький, потерял перочинный нож и не могу найти. Болиголов в красных пятнах, а полынь с бледно-желтыми бубенчиками. Душно, солнце печет и голову, и дремлется. Мне душно — пахнет полынью и кричат протяжно петухи. В бурьяне пауки протянули сети и стряхивают зеленую лебеду. Бреду по целким травам и ищу шума. Всюду тихо — звенят мухи и трещат сверчки. Мне очень грустно и хочется плакать. В углу двора пропасть хламу — гнилые оконные рамы, кровельное железо, балки, стропила и дверь: краска слезла, видна желтая сосна и выступила сосна. Под дверью, должно быть много мокриц. Пахнет полынью и мне грустно. Дай, стану на дверь.
Солнце печет голову и дремлется. пахнет полынью и выступила красная смола. Я стою на двери — и плачу. Пахнет полынью. Мне грустно и вчера и сегодня и завтра.
Давид Бурлюк
И.А.Р.
Op. 75.
Каждый молод молод молод
В животе чертовский голод
Так идите же за мной…
За моей спиной
Я бросаю гордый клич
Этот краткий спич!
Будем кушать камни травы
Сладость горечь и отравы
Будем лопать пустоту
Глубину и высоту
Птиц, зверей, чудовищ, рыб,
Ветер, глины, соль и зыбь!
Каждый молод молод молод
В животе чертовский голод
Все что встретим на пути
Может в пишу нам идти.
Мёртвое небо
Op. 60.
«Небо — труп»!! не больше!
Звезды — черви — пьяные туманом
Усмиряю боль ше — лестом обманом
Небо — смрадный труп!!
Для (внимательных) миопов
Лижущих отвратный круп
Жадною (ухваткой) эфиопов.
Звезды — черви — (гнойная живая) сыпь!!
Я охвачен вязью вервий
Крика выпь.
Люди-звери!
Правда звук!
Затворяйте же часы предверий
Зовы рук
Паук.
«Без Н»
Что прилипала чарка
к их губам
Была товарка
К гробам
Золотым
При замке
Косам витым
Руке
Мертвецы утопают реках
Льстецы веках.
«Без Р и С»
Лепеты плавно
Мокнут забавно
В итогах
В погодах забытых пешеходами.
«Без А»
Кони топотом
Торпливо
Шепотом игриво над ивой несут
«Без Р»
Op. 61.
От тебя пахнет цветочками
Ты пленный май
Лицо веснушками обнимай точками
Небо у тебя учится
Не мучиться
Светом тучками
Тянучками
Тянется
Манит всякого
Ласково
Ласковы
Под ковы
Подковы
Его повалило.
«И выжимая ум как губку…»
Op. 46.
И выжимая ум как губку
Средь поиск неутробных крас
Ты как дикарь древес зарубку
Намеком заменяешь глас
Тогда взыскующему слепо
Живым стремлениям уют
Кричит толпа палач свирепый
Ты не профет — ты жалкий плут.
«Умерла покрывшись крепом…»
Op. 47.
Умерла покрывшись крепом
Ложа пахло пряным тмином
Золотою паутиной
Мыслей старых тиной
Умирала в звуке клавиш
Опадала тихоструйно
Речкой вешнею подлунной
Сжав свои задачи умно.
Так под грязным мутным лепом
Проживала непогода
Озверевшего народа
Утомленного приплода
Не прибьешь и не задавишь
Ни болезнью ни заботой
Нерадеющей остротой
Проходящей шумно ротой.
«Я имел трех жен…»
Op. 49.1.
Я имел трех жен
Каждая из них была ревнива
Меч вышел из ножен
Ветер узкого залива
Была бела как солнце грудь
Луга покрыты боярышником
Ну же скорее принудь
Встать сих боярышень-ком
Небо казалось синим озером
Светило белой лодкою
Измерялось время мозером
Часы заполнялись молодкою
Из узкого тонкого горлышка
Капало оно слезками
Все принималось за вздор
Лишь казалось памятно повозками
«Он жил избушке низкой…»
Op. 50.11.
Он жил избушке низкой
И день и ночь
А облака пурпуровою низкой
Бежали прочь
Он закрывал причудливо словами
Провалы дня
И ближние качали головами
На меня
Тогда он построил дворец
И прогнал всех прочь
Высился грузно телец
Созерцая ночь
Длились рукоплесканья
Текла толпа
Какие-то сказанья
Вились у столпа
Дворец стал его Голгофой
Кто же был пилатом
Кто стучался «Однобровой»
К его латам
Ты заковался в эти латы
Неспроста
Судьба. Судьба куда вела ты
Его с поста
Судьба Судьба кому сказала
Ты первый час.
Что опустела зала
И умер газ
«Трикляты дни где мертвою спиною…»
Op. 53.
Трикляты дни где мертвою спиною
Был поднят мыслей этих скорбный груз
Где цели были названы виною
Шары катимые пред горла луз
Молчите!!! станьте на колени
Пророки облака века небес беззубых бурные ступени
И паровоз гигант и шумная река!!
«У кровати докторов…»
Op. 54.
У кровати докторов
Слышим сдержанное пенье
Ветир далекий поведенье
Изветшалый дряхлый ров
Наступает передышка
Мнет подушка вялый бок
Тряска злоба и одышка
Закисает желобок
За окном плетется странник
Моет дождь порог армяк
Засосал его предбанник
Весь раскис размяк
И с улыбкою продажной
Сел на изголовье туч
Кузов-радость-солнце-важной
Грязью бросивши онуч
За его кривой спиною
Умещусь я как нибудь
Овеваем сединою
Изрубивши камнем грудь.
«Мы бросали мертвецов…»
Op. 56.
Мы бросали мертвецов
В деревянные гроба
Изнывающих льстецов
Бестолковая гурьба
Так проклятье
За проклятьем
Так заклятье за заклятьем
Мы услышали тогда…
Звезды глянули игриво
Закипело гроба пиво
Там тоска
Всегда
Наши души были гряды
Мы взошли крутой толпою
Разноцветные наряды
Голубому водопою
Бесконечной чередою
Застывая у перил
Мы смотрели как водою
Уносился кровный ил
Так забвенье наслажденье
Уложенье повеленье
Исчезало в тот же миг
И забавное рожденье
Оправданье навожденье
Гибло золотом ковриг.
«Солнце каторжник тележкой…»
Op. 57.
Солнце каторжник тележкой.
Беспокойною стучит
Этой жгучею усмешкой
Озаряя вид
Солнце плут взломав окошко —
Тянет мой зеленый лук.
Из наивного лукошка
Стрелок острый пук
Солнце песенник прилежный
Он повсюду вдруг завыл
И покров зимы ночлежной
Удалил сияньем крыл
Солнце царственник земельный
Льет в глаза темня их кровь
Огнь лучей забеспредельный
Озарений дол и ров.
«Взлетай пчела пахучим медом…»
