Юрий Мышонков - Храни вас Бог!
Вот оно – православно!
Только все стороною…
Так быльем позабыта,
Позабита, согнута,
Нашей кровью умыта,
Снова русская смута…
Королева
Кате Феденко
Подняла листок красный,
Подняла и багряный,
А денек какой ясный,
Во все щёки румяный…
Подняла и зеленый,
А за ним золотистый —
Кто же, в осень влюбленный,
Здесь рассыпал монисто…
Золотые – направо,
Золотые – налево:
Чем к венку не оправа?
Чем не я королева?..
Я сплетала веночек
Золотисто-багряный,
Ах, осенний денечек —
Во все щеки румяный…
Пабло Неруда. Сонет 15
(вольный перевод)
Мне нравится твое молчание,
Хотя тебя со мною нет,
И молчаливое звучание
Издалека мне шлет привет…
Разлука наша тоньше волоса,
Немой кувшин без влаги пуст,
Не долетит и отзвук голоса,
Но поцелуй достигнет уст…
До тишины волшебной палочкой
Дотронусь словом иногда,
И вот ты – трепетною бабочкой
Летишь ко мне с бесшумным «Да…»
Пусти меня в свое молчание,
И ненароком, из-за туч,
Подарит новое звучание
Не голос, а желанья луч…
Но ты молчишь звездой ночною,
Нет рядом места кораблю:
Пусти меня побыть с тобою —
Я и без слов тебя люблю…
О нём…
Чтобы о нём, да не ругать?
Это выйдет тогда леденец,
А по правде – так мать-перемать,
И в картишки играет, стервец…
Новостями газет утомлен,
Хоть читает их в год по листу,
И не так уж и воцерковлен,
Коль на исповедь – только к Христу…
Любит постное с острым мешать
И трапезничать после семи,
А потом норовит убежать
От любимой, поверьте, семьи…
Да, признаюсь, – он бабник и пьёт,
Оправдания этому нет,
Но еще он в полете поёт,
И еще, как ни странно, поэт…
Чудо Слова
Беспокоимся, будто скаженные,
Для чего же мы да откуда,
Вот и мечутся души блаженные
Неприкаянно в поисках чуда…
Только строки поэтов горячие
Не разгаданы снова и снова:
Непорочное наше зачатие —
Созидание первого Слова…
Останусь…
В придуманном мире легко:
Ты сам для себя господин,
И нет над тобой никого —
В добре и пороке один…
Со страхом взирают на бич
Бояре, шуты и пажи:
Захочешь кого – возвеличь,
Захочешь кого – накажи…
Но как персонажей во мгле
Покинуть в своих же грехах?
Останусь на грешной земле,
В придуманных мною стихах…
Не видим
Играет ветер грусти ноты,
Его мелодии нежны,
Смотри – валяются банкноты,
Задаром людям не нужны…
Шероховатый и невнятный
Шагов погасит шум асфальт,
И в медной выси, непонятный,
О чем-то горько плачет альт…
Перебегают равнодушно
Дорогу сонные коты,
А мы с тобою простодушно
Не видим вечной красоты…
Варшава, 1 августа 1944 года
В Варшаве жарко,
И все же стужа —
Морзит по коже
Команда Бужа[1],
Команда Буря
По нарастанью,
В столице польской
Призыв к восстанью…
Восстать из пепла —
Как это сложно,
Но на коленях
Уже не можно,
В огонь и старый
Идет, и малый —
Расправил крылья
Их Ожел бялый[2]…
По всей Варшаве
Команда Бужа:
Такой вот август —
Огонь и стужа…
Сражались стойко,
Сражались честно —
Уже отбито
Все Старо место[3],
Еще надежда:
У самой Вислы
Советских армий
Стоят танкисты…
Атаки ждали,
Да все напрасно —
Раздумал Сталин,
Холера ясна[4],
В костелах свечки
Дрожат из воска:
Храни Варшаву,
О Матка Боска[5]…
Молитв иль крови —
Чего там больше?
Но все во славу
Великой Польши…
Октябрь
Сыро, ветрено, дождливо —
Больше осени не верь,
Вряд ли кто-то торопливо
Нынче выскочит за дверь…
Отдарила осень наша
Бабью щедрую теплынь —
На дворе такая каша
И безрадостная стынь…
Дождь промозгло и уныло
Мажет серым этажи —
Так октябрь захолодило,
Что и носа не кажи…
В переходе…
В переходе бабушка дряхлая стоит,
Может, строчки Бунина про себя бубнит,
И идти ей некуда, впрочем, никуда,
И в ногах мешаются два слепых кота…
Пролетела юность бунинской аллеей,
А теперь за хлебом ходит еле-еле,
И дождем, и ветром достается пусть —
А она читает строчки наизусть…
Сколько же обломков нашего народа —
Им на всех не хватит в жизни перехода,
А они всё дышат и дожить хотят,
Под ногами видя маленьких котят…
Без ответа…
В черном небе капли света,
Словно капли молока,
Можно жить и без ответа,
Если правда далека…
Коль к ответу не готовы
В кривде ересьных оков,
Можно в жизни без основы,
Хоть и шатко без основ…
Мир прекрасен и умилен —
Ночью темень, утром свет,
И прекрасно без извилин,
Как сказал один поэт…
Просто жить и ненавидеть
Так, признаться, не готов:
Я хочу его увидеть —
Богородицы Покров…
Позволь…
Мне все милее лавочки и столик,
И на газете краковский изгиб:
Покуда крестиком не перечеркнут нолик,
Я не погиб, поверьте, не погиб…
Всего полшага жизни до откоса,
Но в сантиметре от него замру:
Еще споет поэт правдоголосо,
До этого, поверьте, не умру…
А лавочки все граффити исчерчены —
Вливаю яд и Господа прошу:
Пока все темы в мыслях не исчерпаны,
Позволь, я их стихами допишу…
Иоанн Грозный
В несчетный раз опять в тумане
Встречала перемены Русь,
Коль на престоле Иоанне —
Валися в ноги да не трусь…
Насквозь орлиным видит оком,
По крови Рюрику под стать,
А славой выйдет или боком —
Не вам, холопьям, и мечтать…
Царь начал любо да разумно,
Не допускал пустой навет,
А там, где правильно да умно,
То слушал и чужой совет…
Да жаль, недолго продолжалось —
Бесовский недуг тут как тут:
И Государю показалось —
Его бояре изведут…
Найдут законному замену,
Набатом вздорный бросят клич:
Так, значит, топором измену —
Быть земщине, царю – опричь…
И завертелось маскарадом,
Где кровь, где талая вода,
И наяву казалась адом
В огне Малюты борода…
Взаправду грозным, сыроедным
Обрел опору и покой —
Везде по душам убиенным
Таскал синодик за собой…
А кто синодик тот отыщет,
Сочти написанное встарь:
Четыре с половиной тыщи
Замучил русский государь…
А от опричнины в то время
Стоял по царству стон и вой:
Всё их права – гляди, у стремя
Метла с собачьей головой…
Поди не дай-ка им ответу,
Аль убеги и затворись:
Грызут измену – есть ли, нету —
Царевы люди, покорись…
И верный Курбский ногу в стремя,
Рвет давней дружбы тетиву —
Тут сохранить бы честь и племя,
Хоть на кулички, хоть в Литву…
А царь от пыток утешался —
Все по-простому: дыба, плеть,
И мало кто не соглашался,
Чтоб поскорее помереть…
Но богу душу – нет, шалите! —
Крамолу выхаркни на стол,
А вы, подьячные, пишите,
Кто подрывает под престол…
Такого воя, плача, мата
Без лютой боли не излить,
А царь двоюродного брата
Повелевает отравить…
Старшому сыну на поживу
Дворы, угодья, купола,
Племянников оставил живу,
Двоих на милость, мал-мала…
Блуд не скрывал от слуг напрасно —
Из носу гнойная капель,
Уж наворочал сладострастно
Наш семиженец и кобель…
Он был и ритор, и воитель,
Себя игуменом польстил,
А приглядись – палач, растлитель,
Похоже, черт его крестил…
И будут зло его и муки
Народа память долго жечь —
В крови-то не по локоть руки,
Промокли кровушкой до плеч…
Доносов черных выше кипа,
Да сверху не орел – сова,
Лишь белы грамоты Филиппа:
В них увещания слова…
Да не дожить митрополиту —
Уже прочли за упокой,
И быть заступнику убиту
Малюты грязною рукой…
Но зацветет весною липа,
Устами листьев повторит
Нам снова грамоты Филиппа:
Его молитвам рай открыт…
А Грозный – кто он? Прах от праха,
На шее русской полувек,
Сам по ночам дрожал от страха:
Всяк перед Богом человек…
Но от России неотвязный —
И крови хватит, и чернил:
Ты грозный на роду и грязный —
Такой вот титул получил…
Что земли Пскова ли, Казани
Приобрела за это Русь —
Сиди на троне, Иоанне:
Мы люди тихие, не трусь…
К снегу…
К снегу багряные кисти,
